Романы - - АльфонсДетективы >> Русский детектив и боевик >> Авторы >> Бондарь, Александр >> Романы
Читать целиком
Александр Бондарь. Альфонс
---------------------------------------------------------------
© Copyright Александр Бондарь
Email: abondar2002@yahoo.ca
Date: 10 Feb 2003
Комментарии и впечатления о произведении
---------------------------------------------------------------
По вопросу о коммерческом распространении текстов
произведений Александра Бондаря обращайтесь к автору.
E-mail: abondar2002@yahoo.ca.
Адрес: Alexandre Bondar 1660, Bloor Street East, Unit 816,
Mississauga, Ontario, L4X-1R9, Canada. Телефон: (905) 625-8844
---------------------------------------------------------------
Григорию Петровичу Климову
от автора - читателя-почитателя.
"Одна половина мира не знает, как живет другая половина."
Франсуа Рабле "Гаргантюа и Пантагрюэль"
Солнце пекло ужасно. И мысли в голове - все какие-то расплывчатые,
тяжелые. До самого горизонта - совершенно чистое небо. Не видно ни одного
облачка, даже крохотного. На автобусной остановке, засунув руки в карманы,
стоял невысокий парень - рыжий и взлохмаченный, лет 17-ти на вид. Сразу
можно было подумать, что он ждет автобуса. Но автобусы проходили один за
другим. Молодой человек встречал их и провожал все тем же неживым,
отсутствующим взглядом.
Когда ему надоедало так неподвижно стоять, он прохаживался взад и
вперед. Но - недолго. Опускал голову и опять погружался в свои черные пустые
мысли.
Молодой человек никого не ждал и никуда не ехал. Ему некуда было ехать
и некого было ждать. Cнующие взад и вперед прохожие не обращали на него
никакого внимания. Только иногда, разве, девушка какая-нибудь окидывала
молодого человека коротким, заинтересованным взглядом. Но ему теперь было
все равно.
Солнечные лучи приятно дурманили мозг, развозило. Молодой человек
понимал - лучше бы отойти в сторону. Чувствовал он себя, как в парной, и
уходить не хотелось.
Окончив десятый класс, Андрей Маслин приехал в Москву поступать в
университет. Никаких особенных талантов за ним не числилось, но учился
Андрей всегда аккуратно. Он был одним из тех отличников, кому не составляет
труда сделать на "пять" контрольную или же перекатать откуда-нибудь
сочинение, снова на "пять". Но там, где нужно проявить смекалку или
фантазию, начинаются трудности. Советская система образования культивировала
такой тип учеников. Именно они побеждали на разного рода конкурсах и
олимпиадах, считались гордостью своей школы, становились в итоге золотыми и
серебрянными медалистами, чтобы после осесть в каком-нибудь тараканьем НИИ,
о котором ни одна душа не знает, чем именно там занимаются.
Уровень высшего образования в СССР всегда был невысоким, и не такая уж
большая разница, что заканчивать - МГУ или какой-нибудь краснодарский вуз.
Немало серьезных интеллектуалов в советское время вышло из среды недоучек,
усиленно занимавшихся самообразованием. Проблема была в другом. В
восьмидесятые годы изменили закон о призыве в армию, и студенческий билет
большинства вузов перестал быть надежной защитой от страшной военкоматовской
повестки.
Именно поэтому Андрея не устраивал Краснодар, поэтому он отправился в
далекую и непонятную Москву.
Здесь ему сначала понравилось. Не очень чтобы, но так - на "четверку".
Москва смотрелась бурлящей и хаотичной. И еще старинной и претенциозной -
как исторический центр Краснодара, разросшийся до жутко громадных размеров.
На каждом шагу висели листовки. Они звали бороться с опостылевшей
властью. Модным был вид трехцветного знамени. И еще - имя Бориса Ельцина,
тогда еще популиста.
Андрей шел по улице быстро, не оглядываясь. Трехцветное знамя
посмотреть можно было и в Краснодаре - на углу Красной и Чапаева
(краснодарском Арбате, как прозвали это место жители города), где собирались
тамошние демократы (без кавычек пока еще), и где каждые субботу-воскресенье
можно было услышать объяснения в нелюбви к власти. Андрея больше
интересовали московские магазины. Не Париж, конечно, но и не Краснодар тоже.
Много денег у него не было. Он больше ходил и смотрел. Облизывался.
Когда-нибудь Андрей сможет все это купить. Обязательно сможет. Не зря же он
вообще родился. Советский человек до крайности ориентирован на все
материальное, вещественное. Причиной тому, наверное, всегдашняя советская
бедность, разбавленная циничной официозной пропагандой с обязательным
осуждением западного "эксплуататорского общества" и постоянными разговорами
о "растущем благосостоянии", которое, однако, так и не смогло подрасти до
заметного уровня.
А вот в университет Андрея не взяли. Документы приняли, а самого
срезали на первом же экзамене. Экзамен был по математике. Андрей смог решить
только две задачки из предложенных пяти. Экзаменаторша, высохшая пожилая
дама, снисходительно смотрела , , ,
, . Андрей ничего не ответил. А что было отвечать?
"Единицу", наверное. Преподавательница вывела на бумаге снисходительную
"двойку".
Андрей опять прошелся по университету. Снова проглотил слюну. Cолидные
университетские стены, с развешанными везде бородатыми портретами и
характерным запахом. Развязные болтливые студенты с сумками, строгие
преподаватели с книгами. Андрей прощался мысленно с этим пейзажем, прощался
до следующего года.
Вернувшись в Краснодар, он помыкался какое-то время без денег и без
работы. Страна начинала другую жизнь, несоветскую, но пока еще и непонятно
какую. На каждом шагу вырастали кооперативные ларьки с разложенным там
пестрым разнокалиберным барахлом, открывались частные кафе-забегаловки,
видеозалы предлагали посмотреть американский боевик, недоступный раньше. Но
все это требовало денег. А денег не было.
Походив и осмотревшись, Андрей отправился на фабрику. Здесь платили
мало, но платили. Замызганного вида рабочие колотили ящики с утра и до
вечера. Когда близко не было видно начальника, воровато оглядывались и
разливали по стаканам водку. Самых неподвижных клали после где-нибудь между
ящиками. Периодически попадались. Пузатый дядя-начальник изображал тогда
гнев, взывал к совести. Но никого не увольнял. Ограничивался порицанием.
Андрей водку не пил. Отказывался. Понимал, что если начнет - это станет
для него концом. Идя домой с фабрики, с тяжелым чувством рассматривал сытую
уверенную физиономию владельца какого-нибудь ларька. Со злостью в душе
отмечал, что тот - явно нерусский. Думал, с какой радостью он, Андрей,
схватил бы торговца и протащил бы носом по тротуару. Он начинал не любить
жизнь. Он начинал не любить людей.
Засыпая, Андрей слышал удары - как молотки колотят по шляпкам гвоздей.
Он переворачивался и мучительно выбирал позу, чтобы наконец уснуть.
Однако, год был позади. Андрей опять паковал чемоданы, собираясь в
Москву. На душе скребла муть. Предчувствие неудачи. Андрей знал, что если
прогорит теперь, следующий раз придется нескоро. После двух лет...
Советская армия. Андрей ненавидел это звукосочетание. Самые мерзкие
ассоциации возникали в мозгу. Озверевшая морда ублюдка-"дедушки", пинающего
его сапогами. Чьи-то зловонные портянки, которые надо выстирать, иначе будут
макать головой в унитаз...
Андрею казалось, что он готов лучше в бега, пусть его ловит милиция.
Даже тюрьма не представлялась ему такой мрачной и беспросветной.
И снова Андрей приехал в Москву. Столица выглядела все той же - ко
всему равнодушной, бессмысленно суетящейся. Никому до него здесь не было
дела. Андрей понимал, что он лишний. И не только в Москве, а вообще - в
жизни.
В этом сплошном зверском круговороте Андрей не находил своего места. И,
наверное, вообще все зря. Зря он появился на этом свете.
Снова университет. Андрей опять идет по этому коридору. Он узнает
стены, узнает портреты вокруг. Андрея не узнает никто. Он тут не нужен,
неинтересен.
И снова - аудитория. Сонный преподаватель скучно глядит на него сквозь
очки. Глядит, как на муху.
И если в тот раз Андрей подавал документы на механико-математический
факультет, то сейчас, подумав и сделав выводы, подал на филологический. Он
слышал, что тут постоянные недоборы. Первый экзамен - русский язык.
Преподаватель глядит на Андрея, ждет, когда тот начнет говорить. Но Андрей
молчит. У него хоровод в мозгах. Все эти суффиксы с приставками,
сложноподчиненные и сложносочиненные предложения - все перемешалось, все
перепуталось.
Андрей добросовестно занимался, просиживал за книгами и тетрадями все
вечера. Он был уверен, что ответ на вопрос знает. Надо только собраться,
сконцентрироваться...
Солнце било в окно. Какие-то дети бежали куда-то по улице. Троллейбус.
Деревья... Андрей не знал, что отвечать. Он молчал.
Преподаватель скучно постучал по столу ручкой, перелистал что-то. И
Андрей услышал другой вопрос. Это - конец. Даже если он ответит правильно,
выше "тройки" уже не поставят. Конец.
Андрей не смог ничего ответить. Снова закружился яростный хоровод
мыслей. Опять - троллейбус в окне, дети на улице... Преподаватель развел
руками.
Андрей на него не обиделся. Что тот, и правда, мог сделать?
Опять он брел через шумный университетский коридор. Все - то же самое,
как год назад.
А потом долго стоял на улице, на солнцепеке, не в состоянии очухаться и
прийти в себя.
Из этого полусна Андрея вывел голос, женский голос, прозвучавший
откуда-то из-за спины.
- Эй, мальчик!
Он сразу не понял, что обращаются к нему. Как-то машинально, не
задумываясь, обернулся. И увидел женщину, темноволосую, приятного,
симпатичного вида. Джинсы - "фирма". Ковбойская рубашка. На вид незнакомке
было лет, может, 35. Женщины, которым по столько, обычно скрывают свой
возраст... Она мило, очаровательно улыбнулась. Подошла ближе.
- Добрый день, - сказала молодая женщина. - Меня зовут Надя. Я работаю
в агенстве фотомоделей. Мы ищем людей, и, ты знаешь...
Андрей стоял, как оглушенный. До него ничего не доходило.
- ...я увидела тебя, и сразу поняла: вот - кто нам нужен. Мы хорошо
платим. Если тебе интересно это, - Надя достала из сумочки блокнот и быстро
черкнула там что-то, - позвони, когда захочешь.
Она вырвала листок и сунула его Андрею.
- До встречи, - сказала она, убегая.
Андрей проводил ее пустым взглядом. Молодая женщина залезла в
"иномарку", припаркованную на другой стороне улицы. Андрей посмотрел на
листок в руке. Потом опять туда, где только что стояла "иномарка". Машины не
было уже. Укатила. Что все это значит?.. Ерунда какая-то.
Однако встреча со странной незнакомкой отвлекла его, вывела из
состояния оцепенения. Андрей огляделся. Что он здесь делает, на этой улице?
Надо идти. Но куда?.. Наверное, в общежитие. По крайней мере собрать вещи.
Пара дней есть еще. За два дня не выселят. А потом? Может, лучше сразу - на
вокзал, покупать билет?
Андрею опять сделалось нехорошо. Мутная тяжелая волна подкатила
откуда-то, взяла за горло. Он побрел прямо по улице, точно не зная, куда
идет.
Вокруг кипела своя, холодная и суетливая жизнь. Все было занято собою,
только собою. Жизнь эта состояла из огромного множества мельчайших деталей.
Каждая среди них дышала бездушием и пустотой.
Андрей опять почувствовал в себе накат жуткой агрессивной злобы. Он
оглядывался и начинал ненавидеть все то, что попадалась сейчас на глаза.
Андрей ненавидел эту большую просторную улицу, ненавидел машины, ненавидел
дома, ненавидел людей, спешащих куда-то. Ненависть расширялась,
увеличивалась в размерах, так что Андрею уже стало душно. Ужасной
несправедливостью казалось происходящее. Этот большой самодовольный и очень
жестокий город для него, Андрея, не нашел в себе места. И самое страшное -
никому не было до этого дела. Жизнь текла так, словно ничего, вообще ничего,
не произошло.
Проходя по улице, Андрей увидел небольшое кафе. Столики располагались
снаружи. Какие-то люди неспеша пили кофе. Андрею захотелось расслабиться,
взять сто грамм, отойти от своих проблем. Медленно пересчитал деньги в
кармане. Чашку кофе и сто грамм водки он может себе позволить.
Прошло часа полтора, наверное. Андрей не интересовался временем. Водку
он выпил. Кофе - тоже. Хотелось еще, но он опасался за свой кошелек.
Мысли то и дело возвращали его к странной незнакомке. Что все это
значит? Им, якобы, нужны фотомодели, и он подоходит. Якобы. Андрей достал из
кармана листок, пробежал его глазами. "Надя". И - номер телефона. Андрей
повертел листок в пальцах, хотел сунуть обратно в карман... А что, если
позвонить ей? Что-нибудь он теряет?
Андрей поднялся и двинул к ближайшему телефону-автомату. Бросил
монетку, набрал номер. Вначале он слышал гудки. Длинные, предостерегающие.
Андрею стало не по себе. Что-то странное, неестественное было во всем.
- Але. - Услышал он женский голос.
- А... але...
- Да, слушаю.
- Можно мне поговорить с Надей?
- Я - Надя.
- Меня зовут... меня зовут Андрей.
- Андрей?
- Вы разговаривали со мной на улице может... часа два назад.
- На улице?
Она уже забыла его.
- Вы говорили мне насчет фотомоделей...
- Часа два назад? Помню! Здравствуй, Андрей. Очень приятно, что ты
позвонил. Хочешь встретиться?
- А... а что это за работа?
- Фотомодель. Мы снимаем рекламные ролики для телевидения. Тебя
интересует оплата? Это уже на месте, по договоренности. Хочешь встретиться?
Я могу прямо сейчас. Если ты, конечно, не занят.
- Я?... Нет, не занят. Куда нужно ехать?
- Ты на машине? На метро?
Андрей замялся.
- Я? На метро.
- "Новокузнецкая". Это - станция. Сможешь быть там через...
Пауза.
- ...час?
- Через час? Буду.
Андрей понятия не имел, где "Новокузнецкая". Но ничего страшного - он
отыщет.
- Значит, договорились. До встречи.
Андрей послушал гудки и медленно положил трубку. Все это очень странно
- что происходит сейчас с ним. Очень странно.
На станции "Новокузнецкая" Андрей был через пятьдесят пять минут. Он
чуть не заблудился в лабиринтах московского метрополитена и даже отъехал в
сторону.
Протолкавшись сквозь густую толпу, Андрей выбрался наружу. Здесь все
кишело людьми. Продавали газеты - что-то круто антисоветское. Андрей
огляделся. Он увидел "иномарку" на другой стороне улицы. Рядом стояла
молодая женщина - та, которая назвалась Надей.
Андрею сделалось чуть-чуть неудобно - получилось, что она пришла первой
и ждала его. Надя заметила Андрея не сразу - пока тот переходил улицу, она
рассеянно разглядывала магазинную витрину. Андрей подошел ближе. Надя
развернулась резко и, увидев его, широко улыбнулась.
- Здравствуй, Андрей. - Сказала она. - Очень рада, что ты пришел.
- Здравствуйте.
- Садись в машину. - Надя раскрыла дверцу и уселась сама.
Располагаясь в мягком удобном кресле, Андрей отметил богатую и
вызывающе мещанскую обстановку салона. Впереди, рядом с рулем, он увидел
кассетный магнитофон. Вверху, на цепочке, болталась миниатюрная колода карт.
Все было супераккуратно, вылизано; все блестело. Взгляд Андрея задержался на
картах.
Надя отметила это и улыбнулась.
- Карты - наша жизнь, - сказала она спокойно. - Мы садимся играть,
когда рождаемся. И играем все время. А один раз проигрываем. И это уже
насовсем.
Андрей внимательно на нее посмотрел.
- Вообще-то, я заканчивала философский факультет МГУ, - Надя виновато
улыбнулась, - но это не имеет никакого отношения к моей сегодняшней работе.
Потом она глянула на Андрея.
- А ты? Наверное, только школу закончил?
- Я в МГУ поступать пытался. Два раза.
- Не поступил?
- Нет.
- А в армии? Не был? - Надя открыла ящик и начала искать там кассету.
Андрея аж передернуло - до того спокойно она спросила. "Тебя бы туда",
- зло подумал Андрей.
- Нет, - ответил он коротко.
Надя уловила тон, с каким это короткое "нет" было cказано. Она
вспомнила недавнюю статью в московской газете. Новобранец застрелил "деда",
изнасиловавшего его. А заодно - еще троих своих "товарищей". Теперь его ждал
трибунал. Газета пыталась заступиться за подследственного и привлекла сюда
еще нескольких правозащитных деятелей. Но какой-то сановный генерал или,
может, полковник, ответил важно, что это - внутриармейское дело и разберутся
там сами. Без прессы.
- Не хочешь служить? - Спросила Надя все так же спокойно.
- Не хочу.
- Правильно. Нечего делать там.
Андрей повернулся.
- А как быть?
- Есть способы.
- Что, например?
- Ты - москвич? - Надя повернула руль. Потом взяла кассету.
- Нет.
- Откуда ты?
- Из Краснодара.
- Тогда оставайся в Москве. - Щелкнув кнопочкой, Надя открыла
кассетник.
- Но у меня, ведь, нет прописки. - Андрей развел руками.
- Если будешь у нас работать - вопрос с пропиской решим.
Снова Андрей пристально, с интересом, смотрел на Надю. Что все это
значит?
Детство Андрея прошло в атмосфере тихой интеллигентной провинциальной
семьи. Жизнь, которую он не знал и которую не понимал, научила его всего
бояться. Андрею было хорошо известно, что нельзя пить с попутчиком в поезде
(даже чай) - не заметишь, как булькнет в стакане снотворная таблетка, а
проснешься уже без чемоданов и без бумажника. Нельзя никак идти домой к
незнакомому мужику - педерастов-маньяков полно кругом. И не заметишь, как в
ход пойдет все та же таблетка, а потом с тебя тихо спустят штаны. С женщиной
незнакомой тоже нельзя связываться - гоноррея, сифилис, а тут еще и СПИД...
Но больше всего пугает то, чего нельзя объяснить, понять. Андрею
казалось: ему предлагают халяву. А ничего бесплатного не бывает. За
бесплатное платишь два раза. Это Андрей тоже знал.
Машина остановилась, и он увидел вывеску какого-то явно недешевого и
явно элитного заведения.
- Выходи. - Сказала Надя. - Пошли.
Андрей послушно отстегнул ремень. Что это значит? Зачем они сюда
приехали?
- Я хочу тебя угостить. - Голос у Нади прозвучал так мягко и так
по-кошачьи, что все возражения сразу же отметались.
Когда вошли внутрь, Андрей почувствовал себя еще неуютнее. Здоровенная
стойка с армией грозных бутылей и надменным, похожим на генерала, барменом
посередине. В помещении стоял полумрак. Между столиками плавали официантки.
Андрей вспомнил, где он уже видел все это - в западных фильмах.
- Что ты будешь пить? - Спросила Надя тем же самым, кошачьим своим
голосом.
- Я... я не знаю. - Андрей развел руками. Он и в самом деле не знал. Из
спиртного ему пить приходилось только самые простые среди напитков: вино,
водку и пиво.
- Ты не хочешь попробовать кока-колу с ромом?
- Кока-колу с ромом?
Кока-колу Андрей несколько раз пил, а про ром он читал в книжках.
- Этот коктейль пользуется успехом на Карибах, - продолжала Надя. -
Попробуй, тебе понравится.
Официантка принесла два бокала. Себе Надя взяла джин с лимонадом.
- Вообще-то, это пьют с тоником, - объяснила она, - но тоник я не
люблю. Горький.
Андрей смотрел на свой бокал, где плавали кусочки льда, торчала
тростинка, а сбоку громоздился сочащийся ломтик лимона. Он не решался пить.
Надя подняла бокал и сказала тихо, почти прошептала:
- За тебя.
Коктейль Андрею понравился. После нескольких глотков он почувствовал
себя свободнее. Напряжение отпускало потихоньку.
- Вы были на Карибах? - Спросил Андрей.
- Рядышком - в Мексике. Я там отдыхала.
Это - опять что-то новое, неведомое еще. Он знал, что отдыхают обычно
на берегу Черного Моря, где самое крутое местечко - Сочи. Элита
расслабляется в Крыму или в Юрмале. Андрей никогда не слышал, чтобы
кто-нибудь отдыхал в Мексике.
- Там хорошо? - Спросил он осторожно. Хотя, зачем спрашивать? Понятно и
так.
- Классно, - ответила Надя, таинственно улыбнувшись.
Андрею вдруг стало как-то очень легко. Ему казалось теперь, что знает
он Надю страшно давно - с самого детства. Она поставила свой бокал на стол.
- Расскажи мне теперь о себе. Я хочу послушать.
Андрей виновато пожал плечами. Что рассказывать? Он привык стесняться
своей биографии, где не было ровно ничего хоть сколько-нибудь необычного.
Родился. Ходил в детский сад, а потом в школу. Все было серо и буднично.
Скучный унылый двор с загаженным лифтом, соседскими хулиганами и вечно
праздными бабушками на лавочке у подъезда. Школа с занудами-учителями, все
время бубнящими что-то заученное и бессмысленное. Одноклассники, которые
ругались матом, дрались, играли на значки в школьном сортире и втихоря
показывали друг другу невесть откуда взявшиеся мутные копии порнографических
снимков. А еще мертвый Ленин, возвышающийся посередине двора школы. Он
смотрел своим каменным взглядом куда-то. Ленину не было дела до того, что
происходило вокруг. Зимой падал снег, и засыпал идолище. Ленин становился
грузином с характерной горбинкой на носу. У него появлялись меховой воротник
и дурацкая, как у еврея в синагоге, шапочка. Школьники тихо глумились, глядя
в окно. Но Ленину было все безразлично.
Андрей пожал плечами. Что, в самом деле, рассказывать?
- Ты пытался поступить в МГУ? На какой факультет?
- На механико-математический в первый раз, а потом - на филологический.
- И без толку?
- Без толку.
- Советские вузы на деньгах сидят. Надо заплатить, чтобы поступить.
Андрей кивнул.
- Надо, наверное... А вы... вы платили, когда поступали туда?
Надя улыбнулась.
- Обращайся ко мне на "ты". Я еще не такая старая.
Потом добавила:
- Я не платила. Иногда так бывает.
Надя повертела в пальцах свой бокал. Она испытывающе смотрела на
Андрея:
- Ты когда-нибудь был с женщиной в постели?
Андрею сделалось не по себе от ее такого взгляда. Показалось, что он,
вдруг, стал прозрачным, и Надя видит насквозь. Каждую отдельную мысль.
Сказать неправду нельзя. Никак нельзя.
И, все-таки, Андрей соврал:
- Был, да.
Надя покровительственно улыбнулась:
- И как? Понравилось?..
Тут уже Андрей не выдержал. Ему было до того неловко, что...
- А вам... а тебе? Зачем ты меня об этом спрашиваешь?
Надя опять улыбнулась:
- Не обижайся. Ты - большой и хороший мальчик.
Андрей, вдруг, увидел, что рука ее лежит у него на колене. Надя
смотрела прямо в глаза. Что-то гипнотизирующее было в этом.
- А я тебе нравлюсь?.. Как женщина?
Андрея слегка стукнуло током. Разряд пробежал по всему телу и,
наверное, передался Наде. Надя чуть-чуть вздрогнула и снова улыбнулась.
Теперь это была улыбка здоровой красивой самки. Андрей понял, что именно
женщину он и воспринимал в ней. С самого начала - как только увидел. Поэтому
не знал, что отвечать. Отвечать было нечего. Андрей промолчал.
Он проснулся первым. Смотрел на спящую Надю и думал о том, что,
все-таки, Надя старше его вдвое. Это неестественно, неправильно - так, как
случилось у них. Выпил Андрей вчера немного и чувствовал себя нормально. Он
разглядывал комнату. На стене, прямо напротив него, висела картина: что-то
шизофренически-постмодернистское. Андрей вглядывался. Круги, треугольники,
пятна. Казалось, художник изобразил там ни то свою головную боль, ни то
похмелье. А, может, болезненность ощущений во время эпилептического
припадка. Андрей продолжал смотреть... Нет, чтобы понять это, надо сначала
сойти с ума.
Обстановка в комнате была не то, чтобы бедная - богатая скорее, но
унылая. Сосредоточиться не на чем. Андрей рассматривал мебель, пока не
сделалось скучно. Потом смотрел на Надю. Та продолжала спокойно спать. "И,
все-таки, она красивая, - думал Андрей. - Очень красивая."
Когда он умылся, Надя уже сидела за столом. Андрей увидел аккуратно
разложенные на тарелке бутерброды с красной икрой. Чайник на плите начинал
закипать.
- Садись.
Надя достала чашку из сушилки. Андрей внимательно рассматривал
бутерброды. Икра, разложенная горками, приковала его взгляд. Не то, чтобы
Андрей очень любил ее. Просто, это было из совсем другой жизни. Андрей
только один раз ел икру: в пионерском лагере, на какой-то там
коммунистический праздник.
Чай аппетитно забулькал в его чашке и изошелся своим ароматом. Надя
уселась напротив.
- Сколько тебе сахара?
Андрей пожал плечами.
- Две ложки.
- Нам надо поговорить. Очень серьезно.
Надя всыпала сахар Андрею, потом - себе.
- Тебе понравилось то, что было у нас ночью? Понравилось?
Она медленно размешивала чай. Андрей пожал плечами.
- Ну... да. Вобщем, понравилось.
Странный вопрос.
- Это будет твоей работой. - Надя тихонечко, одними зубами, откусила
бутерброд. Прожевала. - Постоянной работой. За нормальные деньги. Согласен?
Андрей рассматривал стол, икру, чайник. Он не понимал.
- В каком смысле?
- Ты будешь делать это за деньги.
- С тобой?
- Нет.
Туман начал потихоньку рассеиваться. Но только - совсем потихоньку.
- Что ты имеешь в виду?
- Моя работа, то, чем я занимаюсь - это бизнес. "Женский Клуб". Там
собираются женщины, у кого хватает денег. Элита. Будешь их развлекать.
- Элита?
Андрей уже насовсем отвлекся мыслями от еды. Мужская проституция - вот,
чем ему предлагают заняться. Но... какой выбор? Возвращаться в Краснодар и
оттуда прямиком в армию?
- Я согласен. - Сказал Андрей совершенно спокойно. Даже сам удивился. А
почему, собственно, он должен отказываться? Да и не хотелось вообще думать.
Не хотелось решать.
Надя смотрела на него.
- Ты точно согласен? Потому что, если так: вечером едешь в Клуб.
Сегодня вечером.
- Хорошо. - Андрей снова кивнул. А какие у него варианты?
Надя дожевывала бутерброд. Андрей потрогал чашку, прикоснулся губами,
но чай был горячим. Он опять посмотрел на икру. Интересно, а что скажут
родители, когда узнают? Но, ведь, они не узнают. А если случайно?
Кто-нибудь?.. Андрей взял пальцами бутерброд. Икра не показалась ему
вкусной.
Помещение, где располагался "Женский Клуб", раньше принадлежало
диско-бару. Потом его взял в аренду некий загадочный кооператив. Сейчас тут
формально ничего не находилось. Кооператив исправно выплачивал, что было
положено. Еще Надя сказала, что она здесь не главная. А кто главнее -
неважно. Важно, чтобы Андрей держал язык за зубами.
- Все, что происходит - очень приватно. - Говорила Надя, пока они
ехали. - Дело не в том, что мы - бандиты. Просто, среди наших клиентов есть
известные люди. Или чьи-то родственники. Если информация о том, что такой
клуб есть, выйдет наружу, плохо будет всем. Поэтому надо молчать.
Андрей глядел, как суетится за окном Москва.
- И еще одно. Я пока не гарантирую, что мы берем тебя. Все зависит от
наших клиентов. Ты им должен понравиться.
Она повернула руль, и машина попала в какой-то совсем небольшой
переулок. Андрей увидел церковь. Маленькую церковь. Она почернела,
нахмурилась. Андрею вдруг показалось, что церковь плачет... Глупость какая.
Разве дома могут плакать? Разве они хоть что-нибудь могут чувствовать?
- Понравиться им нужно обязательно. - Это продолжала разговор Надя. -
Мне ты понравился.
, .
. .
- вечер происходит что-то вроде ужина. Потом все
расслабляются... Ты это увидишь.
По центру зала располагался большой продолговатый стол, обставленный
стульями. Андрей ничего не понимал в древесине, но ему показалось, что все
тут - из каких-то дорогих пород дерева. Обстановка имела аристократический
вид. Может быть, просто вид.
Потом Надя с Андреем поднялись по лестнице наверх. Здесь шел коридор,
вдоль которого располагалось несколько дверей.
- Иногда нашим клиентам требуется уединиться. - Сказала Надя. - Пойдем,
я хочу, чтобы ты все посмотрел.
.
. , , ,
, - ,
. .
- . - . -
, , ,
.
, :
- ? - .
. , ,
.
- , - .
- .
.
- , , , , . ?
, .
- .
, -
.
- ?
. . .
, , ,
. .
, , . ,
, .
... ... ...
Продолжение "Альфонс" Вы можете прочитать здесь
Читать целиком |
Альфонс