О "месте" и "роли" Карамзина в истории русской мысли

Ширинянц А. А., Ермашов Д. В.

«Карамзин представляет, точно, явление необыкновенное», — писал Н.В. Гоголь в «Выбранных местах из переписки с друзьями», подразумевая под этими словами ту громадную роль, которую сыграло творчество мыслителя в духовной жизни «нашей чудной России» (1). Писателя, «оказавшего великие и бессмертные услуги своему отечеству», видел в Карамзине В.Г. Белинский (2). Такая высокая оценка карамзинского наследия столь разными деятелями отечественной культуры заставляет задуматься над этим вопросом и в наши дни.

Наблюдаемый в настоящее время процесс «возвращения» историка позволяет сделать вывод, к которому в той или иной форме приходят современные исследователи, что в контексте обострившегося интереса к прошлому отечественной духовной культуры «Карамзин возвращается к нам... как замечательный мыслитель, очертивший круг интересов будущей русской философии» (3).

На первый взгляд, подобное решение вопроса не может быть признано удовлетворительным. Еще современники, например, М.П. Погодин («как философ он имеет меньше достоинства, и ни на один философский вопрос не ответить мне из его «Истории»... Чем отличается Российская история от прочих, европейских и азиатских? Апофегматы Карамзина... суть большею частью общие места» (4)) или Н. Полевой («не ищите в нем высшего взгляда на события» (5)), упрекали Карамзина в отсутствии этого «высшего», т. е. философского (в понятиях тогдашнего времени) подхода к истории России. Широко известны и слова В.О. Ключевского о том, что «взгляд К(арамзина) на историю строился не на исторической закономерности, а на нравственно-психологической эстетике» (6).

Однако если признать за истину, что «русское философствование» есть «философствование о России» (Г.Г. Шпет), есть «осмысление «исторического пути России, ее самоидентификация, разгадка ее судьбы» (7), т. е. центральной темой русской философии является «тема России», понимаемая как основополагающий вопрос о метафизической, религиозной, культурной, исторической, социальной идентичности, то факт признания за Карамзиным права именоваться первым нашим философом будет не так уж и спорен.

Действительно, русский историк был первым из отечественных мыслителей, творчество которых полностью подчинено одной, определяющей все остальные проблеме — познанию России. Это утверждение можно проиллюстрировать выдержкой из самого же Карамзина: «Для нас, русских с душею, одна Россия самобытна, одна Россия истинно существует, все иное есть только отношение к ней, мысль, привидение. Мыслить, мечтать можем в Германии, Франции, Италии, а дело делать единственно в России, или нет гражданина, нет человека, есть только двуножное животное» (8).

И еще одним замечательна роль Карамзина в истории русской общественной мысли. Ю.М. Лотман, пожалуй, первым из современных авторов указал на то, что «в теме „Россия и Запад“, как только она в той или иной форме возникает, немедленно мелькнет тень Карамзина» (9).

На наш взгляд, это вполне естественно, так как центральной темой русской философии «определяется и главная оппозиция... — оппозиция Россия–Запад» (10), которая сфокусировала философские, религиозно-нравственные, политические искания русских мыслителей. При этом для нас важно то принятое современной наукой положение, согласно которому данная оппозиция является центральной для русской философской традиции по меньшей мере с начала XIX века, т. е. со времени духовной и идейной зрелости Карамзина.

Итак, признав, что главной темой отечественной мысли была сама Россия, ее исторические пути и ее место в мировой системе, с необходимостью признаем и то, что автор «Истории государства Российского» создал «один из первых (может быть, первый) вариантов мифа о России», который позднее в схожих или совершенно различных модификациях разрабатывали Чаадаев, славянофилы, западники, Герцен, Достоевский, евразийцы и многие другие (11). Одним словом, «последний летописец» и «первый наш историк» с полным правом может претендовать на звание «творца отчетливого Русского самосознания» (12).

Тем самым становится понятным и значение Карамзина в истории собственно политической мысли России, и главное — в истории русского консерватизма (13).

Идеологическое содержание «Истории государства Российского» и записки «О древней и новой России» дает основание говорить о социально-политической концепции мыслителя как о «манифесте русского консерватизма» (14), в котором впервые комплексно были сформулированы многие важнейшие положения отечественной консервативной идеологии.

В свете влияния Карамзина на развитие российской политической мыли коротко можно в следующем виде охарактеризовать его консервативную доктрину.

Главная особенность русского консерватизма, вытекающая из самой природы политической системы России, заключается в его историческом национализме, имеющем ярко выраженный антизападнический характер.

Прямым следствием «догоняющего» типа развития России явился факт проведения российским самодержавием (начиная с Петра I) политики, ориентированной на выборочное, а зачастую и безоглядное, заимствование достижений европейских стран. Усиленная модернизация, в русской истории всегда принимавшая форму ве