Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Рассказы - - Из сборника "Сердце запада" [1907]

Проза и поэзия >> Переводная проза >> О'Генри >> Рассказы
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
О.Генри. Из сборника "Сердце запада"

---------------------------------------------------------------------------

Из сборника "Сердце запада" (1907 г.)

Файл с книжной полки Несененко Алексея

---------------------------------------------------------------------------

Сердце и крест


     Перевод М. Урнова
Бэлди Вудз потянулся за бутылкой и достал ее. За чем бы на тянулся

Бэлди, он обычно... но здесь речь не о Бэлди. Он налил себе в третий раз, на

палец выше, чем в первый и во второй. Бэлди выступал консультантом, а

консультанта стоит оплатить.

- На твоем месте я был бы королем, - сказал Бэлди так уверенно, что

кобура его скрипнула и шпоры зазвенели.

Уэб Игер сдвинул на затылок свой широкополый стэтсон и растрепал

светлые волосы. Но парикмахерский прием ему не помог, и он последовал

примеру более изобретательного Бэлди.

- Когда человек женится на королеве, это не значит, что он должен стать

двойкой, - объявил Уэб, подытоживая свои горести.

- Ну, разумеется, - сказал Бэлди, полный сочувствия, все еще томимый

жаждой и искренно увлеченный проблемой сравнительного достоинства игральные

карт. - По праву ты король. На твоем месте я потребовал бы пересдачи. Тебе

всучили не те карты... Я скажу тебе, кто ты такой, Уэб Игер.

- Кто? - спросил Уэб, и в его бледно-голубых глазах блеснула надежда.

- Ты прннц-консорт.

- Полегче, - сказал Уэб, - я тебя никогда не ругал.

- Это титул, - объяснил Бэлди, - который в ходу среди карточных чинов;

но он не берет-взяток. Пойми, Уэб, это клеймо, которым в Европе отмечают

некоторых животных. Представь, что ты, или я, или какой-нибудь голландский

герцог женится на персоне королевской фамилии. Ну, со временем наши жены

становятся королевами. А мы - королями? Черта с два! На коронации наше место

где-то между первым конюхом малых королевских конюшен и девятым великим

хранителем королевской опочивальни. От нас только и пользы, что мы снимаемся

на фотографиях и несем ответственность за появление наследника. Это игра с

подвохом. Да, Уэб, ты принц-консорт. И будь я на твоем месте, я бы устроил

междуцарствие, или habeas corpus, или что-нибудь в этом роде. Я стал бы

королем, если бы, даже мне пришлось смешать к черту все карты.

И Бэлди опорожнил стакан в подтверждение своих слов, достойных Варвика,

делателя королей.

- Бэлди, - сказал Уэб торжественно, - мы много лет пасли коров в одном

лагере. Еще мальчишками мы бегали по одному и тому же пастбищу и топтали,

одни и те же тропинки. Только тебя я посвящаю в свои семейные дела. Ты был

просто объездчиком на ранчо Нопалито, когда я женился на Санте Мак-Аллистер.

Тогда я был старшим; а что я теперь? Я значу меньше, чем пряжка на уздечке.

- Когда старик Мак-Аллистер был королем скота в Западном Техасе, -

подхватил Бэлди с сатанинский вкрадчивостью, - и ты был козырем. Ты был на

ранчо таким же хозяином.

- Так было, - согласился Уэб, - пока он не догадался, что я пытаюсь

заарканить Санту. Тогда он отправил меня на пастбище, как можно дальше от

дома. Когда старик умер, Санту стали звать "королевой скота". А я только

заведую скотом. Она присматривает за всем делом; она распоряжается всеми

деньгами. А я не могу продать даже бычка на обед туристам. Санта -

"королева", а я - мистер "Никто".

- На твоем месте я был бы королем, - повторил закоренелый Монархист

Бэлди Вудз. - Когда человек женится на королеве, он должен идти с ней по

одной цене в любом виде - соленом и вяленом, у повсюду - от пастбища до

прилавка. Многие, Уэб, считают странным, что не тебе принадлежит решающее

слово на Нопалито. Я не хочу сказать ничего худого про миссис Игер - она

самая замечательная дамочка между Рио Гранде и будущим рождеством, - но

мужчина должен быть хозяином в своем доме.

Бритое смуглое лицо Игера вытянулось в маску уязвленной меланхолии.

Выражение его лица, растрепанные желтые волосы и простодушные голубые глаза

- все это напоминало школьника, у которого место коновода перехватил кто-то

посильнее. Но его энергичная мускулистая семидесятидвухдюймовая фигура и

револьверы у пояса не допускали такого сравнения.

- Как это ты меня назвал, Бэлди? - спросил он. - Что это за концерт

такой?

- "Консорт", - поправил Вэлди, - "принц-консорт". Это псевдоним для

неважной карты. Ты по достоинству где-то между козырным валетом и тройкой.

Уэб Игер вздохнул и поднял с пола ремень от чехла своего винчестера.

- Я возвращаюсь сегодня на ранчо, - сказал он безучастно. - Утром мне

надо отправить гурт быков в Сан-Антонио.

- До Сухого озера я тебе попутчик, - сообщил Бэлди. - В моем лагере в

Сан-Маркос согнали скот и отбирают двухлеток.

Оба companeros (1) сели на лошадей и зарысили прочь от маленького

железнодорожного поселка, где в это утро утоляли жажду.

У Сухого озера, где их пути расходились, они остановили лошадей, чтобы

выкурить по прощальной папиросе. Много миль они проехали молча, и тишину

нарушали лишь дробь копыт о примятую мескитовую траву и потрескивание

кустарника, задевавшего за деревянные стремена. Но в Техасе разговоры редко

бывают связными. Между двумя фразами можно проехать милю, пообедать,

совершить убийство, и все это без ущерба для развиваемого тезиса. Поэтому

Уэб без всяких предисловий добавил кое-что к разговору, который завязался

десять миль назад.

- Ты сам помнишь, Бэлди, что Санта не всегда была такая

самостоятельная. Ты помнишь дни, когда старик Мак-Аллистер держал нас на

расстояние и как она давала мне знать, что хочет видеть меня. Старик

Мак-Аллистер обещал сделать из меня дуршлаг, если я подойду к ферме на

ружейный выстрел. Ты помнишь знак, который, бывало, она посылала мне...

сердце и в нем крест.

- Я-то? - вскричал Бэлди с хмельной обидчивостью. - Ах ты, старый

койот! Помню ли? Да знаешь ли ты, проклятая длиннорогая горлица, что все

ребята в лагере знали эти ваши иероглифы? "Желудок с костями крест-накрест"

- вот как мы называли их. Мы всегда примечали их на поклаже, которую нам

привозили с ранчо. Они были выведены углем на мешках с мукой и карандашом на

газетах... А как-то я видел такую штуку, нарисованную мелом на спине нового

повара, которого прислал с ранчо старик Мак-Аллистер. Честное слово! - Отец

Санты, - кротко объяснил Уэб, - взял с нее обещание, что она не будет писать

мне и передавать поручений. Вот она и придумала этот знак "сердце и крест".

Когда ей не терпелось меня увидеть, она ухитрялась отмечать этим знаком что

придется, лишь бы попалось мне на глаза. И не было случая, чтобы, приметив

этот знак, я не мчался в ту же ночь на ранчо. Я встречался с нею в той

рощице, что позади маленького конского корраля.

- Мы знали это, - протянул Бэлди, - только виду не подавали. Все мы

были за вас. Мы знали, почему ты в лагере держишь коня всегда наготове. И

когда мы видели "желудок с костями", расписанные на повозке, мы знали, что

старику Пинто придется в эту ночь глотать мили вместо травы. Ты помнишь

Скэрри... этого ученого объездчика? Ну, парня из колледжа, который приехал

на пастбище лечиться от пьянства. Как завидит Скэрри на чем-нибудь это

клеймо "приезжай к своей милке", махнет, бывало, рукой вот таким манером и

скажет:

"Ну, нынче ночью наш приятель Леандр опять доплывет через Геллиспункт".

- В последний раз, - сказал Уэб, - Санта послала мне знак, когда была

больна. Я заметил его сразу, как только вернулся в лагерь, и в ту ночь сорок

миль прогнал Пинто галопом. В рощице ее не было. Я пошел к дому, и в дверях

меня встретил старик Мак-Аллистер.

- Ты приехал, чтобы быть убитым? - говорил он. - Сегодня не выйдет. Я

только что послал за тобой мексиканца. Санта хочет тебя видеть. Ступай в эту

комнату и поговори с ней. А потом выходи и поговоришь со мной.

Санта лежала в постели сильно больная. Но она вроде как улыбнулась, и

наши руки сцепились, и я сел возле кровати как был - грязный, при шпорах, в

кожаных штанах и тому подобном.

- Несколько часов мне чудился топот копыт твоей лошади, Уэб, - говорит

она. - Я была уверена, что ты прискачешь. Ты увидел знак? - Шепчет она:

- Как только вернулся в лагерь, - говорю я. - Он был нарисован на мешке

с картошкой и луком.

- Они всегда вместе, - говорит она нежно, - всегда вместе в жизни.

- Вместе они замечательны, - говорю я, - с тушеным мясом.

- Я имею в виду сердце и крест, - говорит она. - Наш знак. Любовь и

страдание - вот что он обозначает.

Тут же был старый Док Мэсгров, забавлявшийся виски и веером из

пальмового листа. Ну, вскоре Санта засыпает. Док трогает ее лоб и говорит

мне: "Вы не плохое жаропонижающее. Но сейчас вам лучше уйти, потому что,

согласно диагнозу, вы не требуетесь в больших дозах. Девица будет в полном

порядке, когда проснется".

Я вышел и встретил старика Мак-Аллистера.

- Она спит, - сказал я. - Теперь вы можете делать из меня дуршлаг.

Пользуйтесь случаем; я оставил свое ружье на седле.

Старик смеется и говорят мне:

- Какой мне расчет накачать свинцом лучшего управляющего в Западном

Техасе? Где я найду такого? Я почему говорю, что ты хорошая мишень? Потому

что ты хочешь стать моим зятем. В члены семейства ты, Уэб, мне не годишься.

Но использовать тебя на Нопалито я могу, если ты не будешь совать нос в

усадьбу. Отправляйся-ка наверх и ложись на койку, а когда выспишься, мы с

тобой это обсудим.

Бэлди Вудз надвинул шляпу и скинул ногу с седельной луки. Уэб натянул

поводья, и его застоявшаяся лошадь заплясала. Церемонно, как принято на

Западе, мужчины пожали друг другу руки.

- Adios, Бэлди, - сказал Уэб, - очень рад, что повидал тебя и

побеседовал.

Лошади рванули с таким шумом, будто вспорхнула стая перепелов, и

всадники понеслись к разным точкам горизонта. Отъехав ярдов сто, Бэлди

остановил, лошадь на вершине голого холмика и испустил вопль. Он качался в

седле. Иди он пешком, земля бы завертелась под ним и свалила его. Но в седле

он всегда сохранял равновесие, смеялся над виски и презирал центр тяжести.

- Услышав сигнал, Уэб повернулся в седле.

- На твоем месте, - донесся с пронзительной издевкой голос Бэлди, - я

был бы королем.

На следующее утро, в восемь часов, Бэд Тэрнер скатился с седла перед

домом в Нопалито и зашагал, звякая шпорами, к галерее. Бэд должен был в это

утро гнать гурт рогатого скота в Сан-Антонио. Миссис Игер была на галерее и

поливала цветок гиацинта в красном глиняном горшке.

"Король" Мак-Аллистер завещал своей дочери много положительных качеств:

свою решительность, свое веселое мужество, свою упрямую самоуверенность,

свою гордость царствующего монарха копыт и рогов. Темпом Мак-Аллистера

всегда было allegro, а манерой - fortissimo. Санта унаследовала их, но в

женском ключе. Во многом она напоминала свою мать, которую призвали на иные,

беспредельные зеленые пастбища задолго до того, как растущие стада коров

придали дому королевское величие. У нее была стройная крепкая фигура матери

и ее степенная нежная красота, смягчавшая суровость властных глаз и

королевски-независимый вид Мак- Аллистера.

Уэб стоял в конце галереи с несколькими управляющими, которые приехали

из различных лагерей за распоряжениями.

- Привет! - сказал Бэд кратко. - Кому в городе сдать скот? Барберу, как

всегда?

Отвечать на такие вопросы было прерогативой королевы. Все бразды

хозяйства - покупку, продажу и расчеты - она держала в своих ловких

пальчиках. Управление скотом целиком было доверено ее мужу. - В дни "короля"

Мак-Аллистера Санта была его секретарем и помощником. И она продолжала свою

работу разумно и с выгодой. Но до того, как она успела ответить,

принц-консорт заговорил со спокойной решимостью:

- Сдай этот гурт в загоны Циммермана и Несбита. Я говорил, об этом

недавно с Циммерманом.

- Бэд повернулся на своих высоких каблуках.

- Подождите, - поспешно позвала его Санта. Она взглянула на мужа,

удивление было в ее упрямых серых глазах.

- Что это значит, Уэб? - спросила она, и небольшая морщинка появилась у

нее между бровей. - Я не торгую с Циммерманом и Несбитом. Вот уже пять лет

Барбер забирает весь скот, который идет от нас на продажу. Я не собираюсь

отказываться от его услуг. - Она повернулась к Бэду Тэрнеру. - Сдайте этот

скот Барберу, - заключала она решительно.

Бэд безучастно посмотрел на кувшин с водой, висевший на галерее,

переступил с ноги на ногу и пожевал лист меокита.

- Я хочу, чтобы этот гурт был отправлен Циммерману и Несбиту, - сказал

Уэб, и в его голубых глазах сверкнул холодный огонек.

- Глупости! - сказала нетерпеливо Санта. - Вам лучше отправляться

сейчас, Бэд, чтобы отполдничать на водопое "Маленького вяза". Скажите

Барберу, что через месяц у нас будет новая партия бракованных телят.

Бэд посмотрел украдкой на Уэба, и взгляды их встретились. Уэб заметил в

глазах Бэда просьбу извинить его, но вообразил, что видит соболезнование.

- Сдай скот, - сказал он сурово, - фирме...

- Барбера, - резко докончила Санта. - И поставим точку. Вы ждете еще

чего- нибудь, Бэд?

- Нет, мэм, - сказал Бэд. Но прежде чем уйти, он замешкался ровно на

столько времени, сколько нужно корове, чтобы трижды махнуть хвостом; ведь

мужчина - всегда союзник мужчине; и даже филистимляне, должно быть,

покраснели, овладев Самсоном так как они это сделали.

- Слушайся своего хозяина! - сардонически крикнул Уэб. Он снял шляпу и

так низко поклонился жене, что шляпа коснулась пола.

- Уэб, - сказала Санта с упреком, - ты сегодня ведешь себя страшно

глупо.

- Придворный шут, ваше величество, - сказал Уэб медленно, изменившимся

голосом. - Чего же еще и ждать? Позвольте высказаться. Я был мужчиной до

того, как женился на "королеве" скота. А что я теперь? Посмешище для всех

лагерей. Но я стану снова мужчиной.

Санта пристально взглянула на него.

- Брось глупости, Уэб, - сказала она спокойно. - Я тебя ничем не

обидела. Разве я вмешиваюсь в твое управление скотом? А коммерческую сторону

дела я знаю лучше тебя. Я научилась у папы. Будь благоразумен.

- Короля и королевы, - сказал Уэб, - не по вкусу мне, если я сам не

фигура. Я пасу скот, а ты носишь корону. Прекрасно! Я лучше буду

лорд-канцлером коровьего лагеря, чем восьмеркой в чужой игре, Это твое

ранчо, и скот получает Барбер.

Лошадь Уэба была привязана к коновязи. - Он вошел в дом и вынес сверток

одеял, которые брал только в дальние поездки, и свой плащ, и свое самое

длинное лассо, плетеное из сыромятной кожи. Все это он не спеша приторочил к

седлу, Санта с побледневшим лицом следила за ним.

Уэб вскочил в седло. Его серьезное, бритое лицо было спокойно, лишь в

глазах тлел упрямый огонек.

- В близи водопоя Хондо в долине Фрио, - сказал он, - пасется стадо

коров и телят. Его надо отогнать подальше от леса. Волки задрали трех телят.

Я забыл распорядиться. Скажи, пожалуйста, Симмсу, чтобы он позаботился.

Санта взялась за уздечку и посмотрела мужу в глаза.

- Ты хочешь бросить меня, Уэб? - спросила она спокойно.

- Я хочу снова стать мужчиной, - ответил он.

- Желаю успеха в похвальном начинании, - сказала она с неожиданной

холодностью. Потом повернулась и ушла в дом.

Уэб Игер поехал на юго-восток по прямой, насколько это позволяла

топография Западного Техаса. А достигнув горизонта, он, видно, растворился а

голубой дали, так как на ранчо Нопалито о нем с тех пор не было ни слуху, ни

духу. Дни с воскресеньями во главе строились в недельные эскадроны, и неделя

под командою полнолуний вступали рядами в месячные полки, несущие на своих

знаменах "Tempos fugit" (2), и месяцы маршировали в необъятный лагерь годов.

Но Уэб Игер не являлся больше во владения своей королевы.

Однажды некий Бартоломью с низовьев Рио-Гранде, овчар, а посему,

человек незначительный, показался в виду ранчо Нопалито и почувствовал

приступ голода. Ex consuetudine (3) его, вскоре усадили за обеденный стол в

этом гостеприимном королевстве. И он заговорил: будто из него извергалась

вода, словно его стукнули аароновым жезлом... Таков бывает тихий, овчар,

когда слушатели, чьи уши не заросли шерстью, удостоят его внимания.

- Миссис Игер, - тараторил он, - на днях я видел человека на ранчо

Сэко, в округе Гидальго, так его тоже звали Игер, Уэб Игер. Его как раз

наняли туда в управляющие. Высокий такой, белобрысый и все молчит. Может,

кто из вашей родни?

- Муж, - приветливо сказала Санта. - На Сэко хорошо сделали, что наняли

его. Мистер Игер один из лучших скотоводов на Западе.

Исчезновение принца-консорта редко дезорганизует монархию. Королева

Санта назначила старшим объездчиком надежного подданного по имени Рэмси, -

одного из верных вассалов ее отца. И на ранчо Нопалито все шло гладко и без

волнений, только трава на обширных лугах волновалась от бриза, налетавшего с

залива.

Уже несколько лет в Нопалито производились опыты с английской породой

скота, который с аристократическим презрением смотрел на техасских

длиннорогих. Опыты были признаны удовлетворительными, и для голубокровок

отведено отдельное пастбище. Слава о них разнеслась по прерии, по всем

оврагам и зарослям, куда только мог проникнуть верховой. На другие ранчо

проснулись, протерли глаза и с неудовольствием поглядели на длиннорогих.

И в результате однажды загорелый, ловкий, франтоватый юноша с шелковым

платком на шее, украшенный револьверами и сопровождаемый тремя мексиканскими

yaqueros (4) спешился на ранчо Нопалито и вручил "королеве" следующее

деловое письмо:

"Миссис Игер. - Ранчо Нопалито. Милостивая государыня!

Мне поручено владельцами ранчо Сэко закупить 100 голов телок, двух- и

трехлеток, сэссекской породы, имеющейся у Вас. Если Вы можете выполнить

заказ, не откажите передать скот подателю сего. - Чек будет выслан Вам

немедленно.

С почтением Уэбстер Игер,

Управляющий ранчо Сэко".

Дело всегда дело, - даже я чуть-чуть не написал: "особенно" - в

королевстве.

В этот вечер сто голов скота пригнали с пастбища и заперли в корраль

возле дома, чтобы сдать его утром.

Когда спустилась ночь и дом затих, бросилась ли Санта Игер лицом в

подушу, прижимая это деловое письмо к груди, рыдая и произнося то имя,

которому гордость (ее или его) не позволяла сорваться с ее губ многие дни?

Или же, со свойственной ей деловитостью, она подколола его к другим бумагам,

сохраняя спокойствие и выдержку, достойные королевы скота? Догадывайтесь,

если хотите, но королевское достоинство священно. И все сокрыто завесой.

Однако кое-что вы все-таки узнаете.

В полночь Санта накинув темное, простое платье, тихо выскользнула из

дома. Она задержалась на минуту под дубами. Прерия была словно в тумане, и

лунный свет, мерцающий сквозь неосязаемые частицы дрожащей дымки, казался

бледно-оранжевым. Но дрозды-пересмешники свистели на каждом удобном суку,

мили цветов насыщали ароматом воздух, а на полянке резвился целый детский

сад - маленькие призрачные кролики. Санта повернулась лицом на юго-восток и

послала три воздушных поцелуя в этом направлении. Все равно подглядывать

было некому.

Затем она бесшумно направилась к кузнице, находившейся в пятидесяти

ярдах. О том, что она там делала, можно только догадываться. Но горн

накалился и раздавалось легкое постукивание молотка, какое, верно, можно

услышать, когда купидон оттачивает свои стрелы.

Вскоре она вышла, держа в одной руке какой-то странной формы предмет с

рукояткой, а в другой - переносную жаровню, какие можно видеть в лагерях у

клеймовщиков. Освещенная лунным светом, она быстро подбежала к корралю, куда

был загнан сэссекский скот.

Она отворяла ворота и проскользнула в корраль. Сэссекский скот был

большей частью темно-рыжий. Но в этом гурте была одна молочно-белая телка,

заметная среди других.

И вот Санта стряхнула с плеч нечто, чего мы раньше не приметили, -

лассо. Она взяла петлю в правую руку, а смотанный конец в левую и

протиснулась в гущу скота.

Ее мишенью была белая телка. Она метнула лассо, оно задело за один рог

и соскользнуло. Санта метнула еще раз - лассо обвило передние ноги телки, и

она грузно упала. Санта кинулась к ней, как пантера, но телка поднялась,

толкнула ее и свалила, как былинку.

Санта сделала новую попытку. Встревоженный скот плотной массой толкался

у стен корраля. Бросок был удачен; белая телка снова припала к земле, и,

прежде чем она смогла подняться, Санта быстро закрутила лассо вокруг столба,

завязала его простым, но крепким узлом и кинулась к телке с путами из

сыромятной кожи.

В минуту (не такое уж рекордное время) ноги животного были спутаны, и

Санта, усталая и запыхавшаяся, на такой же срок прислонилась к стене

корраля.

Потом она быстро побежала к жаровне, оставленной у ворот, и притащила

странной формы клеймо, раскаленное добела.

Рев оскорбленной белой телки, когда клеймо коснулось ее, должен был бы

разбудить слуховые нервы и совесть находившихся поблизости подданных

Нопалито, но этого не случилось. И среди глубочайшей ночной тишины Санта,

как птица, полетела домой, упала на кровать и зарыдала... Зарыдала так,

будто у королев такие же сердца, как и у жен обыкновенных ранчменов, и будто

королевы охотно сделают принцев- консортов королями, если они прискачут

из-за холмов, из голубой дали.

Поутру ловкий, украшенный револьверами юноша и его vaqueros погнали

гурт сэссекского скота через прерии к ранчо Сэко. Впереди девяносто миль

пути. Шесть дней с остановками для пастьбы и водопоя.

Скот прибыл на ранчо Сэко в сумерки и был принят и пересчитан старшим

по ранчо.

На следующее утро, в восемь часов, какой-то всадник вынырнул из

кустарника на усадьбе Нопалито. Он с трудом спешился и зашагал, звеня

шпорами, к дому. Его взмыленная лошадь испустила тяжелый вздох и закачалась,

понуря голову и закрыв глаза.

Но не расточайте своего сострадания на гнедого, в мелких пежинах,

Бельсхазара. Сейчас на конских пастбищах Нопалито он процветает в любви и в

холе, неседлаемый, лелеемый держатель рекорда на дальние дистанции.

Всадник, пошатываясь, вошел в дом. Две руки обвились вокруг его шеи, и

кто-то крикнул голосом женщины и королевы: "Уэб... О Уэб!"

- Я был мерзавцем, - сказал Уэб Игер.

- Тс-с, - сказала Санта, - ты видел?

- Видел, - сказал Уэб.

Один бог знает, что они имели в виду. Впрочем, и вы узнаете, если

внимательно прочли о предшествующих событиях.

- Будь королевой скота, - сказал Уэб, - и забудь обо всем, если можешь.

Я был паршивым койотом.

- Тс-с! - снова сказала, Санта, положив пальчик на его губы. - Здесь

больше нет королевы. Ты знаешь, кто я? Я - Санта Игер, первая леди

королевской опочивальни. Иди сюда.

Она потащила его с галереи в комнату направо. Здесь стояла колыбель, и

в ней лежал инфант-красный, буйный, лепечущий, замечательный инфант,

нахально плюющий на весь мир.

- На этом ранчо нет королевы, - повторила Санта. - Взгляни на короля. У

него твои глаза, Уэб. На колени и смотри на его высочество.

Но на галерее послышалось звяканье шпор, и опять появился Бэд Тэрнер с

тем же самым вопросом, с каким приходил он без малого год назад.

- Привет! Скот уже на дороге. Гнать его к Барберу или...

Он увидел Уэба и замолк с открытым ртом.

- Ба-ба-ба-ба-ба-ба, - закричал король в своей люльке, колотя кулачками

воздух.

- Слушайся своего хозяина, Бэд, - сказал Уэб Игер с широкой усмешкой,

как сказал это год назад.

Вот и все. Остается упомянуть, что когда старик Куин, владелец ранчо

Сэко, вышел осмотреть стадо сэссекского скота, который он купил на ранчо

Нопалито, он спросил своего нового управляющего:

- Какое клеймо на ранчо Нопалито, Уилсон?

- Х-черта-У, - сказал Уилсон.

- И мне так казалось, - заметил Куин. - Но взгляни на эту белую телку.

У ней другое клеймо сердце и в нем - крест. Что это за клеймо?

---------------------------------------------------

1) - Приятели (испан.).

2) - Время бежит (лат.).

3) - По установленному обычаю (лат.).

4) - Ковбой (испан.).

Выкуп


     Перевод М. Урнова


     Я и старикашка Мак Лонсбери, мы вышли из этой игры в прятки с маленькой золотоносной жилой, заработав по сорок тысяч долларов на брата. Я говорю "старикашка" Мак, но он не был старым. Сорок один, не больше. Однако он всегда казался стариком.

     - Энди, - говорит мне Мак, - я устал от суеты. Мы с тобой здорово поработали эти три года. Давай отдохнем малость и спустим лишние деньжонки.

     - Предложение мне по вкусу, - говорю я. - Давай станем на время набобами и попробуем, что это за штука. Но что мы будем делать проедемся к Ниагарскому водопаду или будем резаться в "фараон"?

     - Много лет, - говорит Мак, - я мечтал, что если у меня будут лишние деньги, я сниму где-нибудь хибарку из двух комнат, найму повара-китайца и буду себе сидеть в одних носках и читать "Историю цивилизации" Бокля.

     - Ну что ж, - говорю я, - приятно, полезно и без вульгарной помпы. Пожалуй, лучшего помещения денег не придумаешь. Дай мне часы с кукушкой и "Самоучитель для игры на банджо" Сэпа Уиннера, и я тебе компаньон.

     Через неделю мы с Маком попадаем в городок Пинья, милях в тридцати от Денвера, и находим элегантный домишко из двух комнат, как раз то, что нам нужно. Мы вложили в городской банк вагон денег и перезнакомились со всеми тремястами сорока жителями города. Китайца, часы с кукушкой, Бокля и "Самоучитель" мы привезли с собой из Денвера, и в нашей хибарке сразу стало уютно, как дома.

     Не верьте, когда говорят, будто богатство не приносит счастья. Посмотрели бы вы, как старикашка Мак сидит в своей качалке, задрав ноги в голубых нитяных носках на подоконник, и сквозь очки поглощает снадобье Бокля, - это была картина довольства, которой позавидовал бы сам Рокфеллер. А я учился наигрывать на банджо "Старичина-молодчина Зип", и кукушка вовремя вставляла свои замечания, и А-Син насыщал атмосферу прекраснейшим ароматом яичницы с ветчиной, перед которым спасовал бы даже запах жимолости. Когда становилось слишком темно, чтобы разбирать чепуху Бокля и закорючки "Самоучителя", мы с Маком закуривали трубки и толковали о науке, о добывании жемчуга, об ишиасе, о Египте, об орфографии, о рыбах, о пассатах, о выделке кожи, о благодарности, об орлах и о всяких других предметах, относительно которых у нас прежде никогда не хватало времени высказывать свое мнение.

     Как-то вечером Мак возьми да спроси меня, хорошо ли я разбираюсь в нравах и политике женского сословия.

     - Кого ты спрашиваешь! - говорю я самонадеянным тоном. - Я знаю их от Альфреда до Омахи (1). Женскую природу и тому подобное, - говорю я, - я распознаю так же быстро, как зоркий осел - Скалистые горы. Я собаку съел на их увертках и вывертах...

     - Понимаешь, Энди, - говорит Мак, вроде как вздохнув, - мне совсем не пришлось иметь дело с их предрасположением. Возможно, и во мне взыграла бы склонность обыграть их соседство, да времени не было. С четырнадцати лет я зарабатывал себе на жизнь, и мои размышления не были обогащены теми чувствами, какие, судя по описаниям, обычно вызывают создания этого пола. Иногда я жалею об этом, - говорит Мак.

     - Женщины - неблагоприятный предмет для изучения, - говорю я, - и все это зависит от точки зрения. И хотя они отличаются друг от друга в существенном, но я часто замечал, что они как нельзя более несходны в мелочах.

     - Кажется мне, - продолжает Мак, - что гораздо лучше проявлять к ним интерес и вдохновляться ими, когда молод и к этому предназначен. Я прозевал свой случай. И, пожалуй, я слишком стар, чтобы включить их в свою программу.

     - Ну, не знаю, - говорю я ему, - может, ты отдаешь предпочтение бочонку с деньгами и полному освобождению от всяких забот и хлопот. Но я не жалею, что изучил их, - говорю я. - Тот не даст себя в обиду в этом мире, кто умеет разбираться в женских фокусах и увертках.

     Мы продолжали жить в Пинье, нам нравилось это местечко. Некоторые люди предпочитают тратить свои деньги с шумом, треском и всякими передвижениями, но мне и Маку надоели суматоха и гостиничные полотенца. Народ в Пинье относился к нам хорошо. А-Син стряпал кормежку по нашему вкусу. Мак и Бокль были неразлучны, как два кладбищенских вора, а я почти в точности извлекал на банджо сердцещипательное "Девочки из Буффало, выходите вечерком".

     Однажды мне вручили телеграмму от Спейта, из Нью-Мексико, где этот парень разрабатывал жилу, с которой я получал проценты. Пришлось туда выехать, и я проторчал там два месяца. Мне не терпелось вернуться в Пинью и опять зажить в свое удовольствие.

     Подойдя к хибарке, я чуть не упал в обморок. Мак стоял в дверях, и если ангелы плачут, то, клянусь, в эту минуту они не стали бы улыбаться.

     Это был не человек - зрелище! Честное слово! На него стоило посмотреть в лорнет, в бинокль, да что там, в подзорную трубу, в большой телескоп Ликской обсерватории!

     На нем был сюртук, шикарные ботинки, и белый жилет и цилиндр, и герань, величиной с пучок шпината, была приклепана на фасаде. И он ухмылялся и коробился, как торгаш в преисподней или мальчишка, у которого схватило живот.

    

... ... ...
Продолжение "Из сборника "Сердце запада" [1907]" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Из сборника "Сердце запада" [1907]
показать все


Анекдот 
Я, когда служил в армии, спросил у прапорщика:
- Есть такая профессия защищать Родину. А есть профессия, чтобы Родина защитила меня?"
- Есть.- ответил прапор - Станешь памятником - будешь под охраной государства.
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100