Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Коупленд, Дуглас - Коупленд - Поколение Икс


Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Дуглас Коупленд. Поколение Икс

---------------------------------------------------------------]

Перевод с английского В. ЯРЦЕВА

под редакцией С. СИЛАКОВОЙ

"Иностранная Литература", No 3, 1998

OCR: Семен Дмитренко и Юлия Дмитренко.

---------------------------------------------------------------



     Сказки для ускоренного времени

     РОМАН
От редакции

     Представьте себе, что вы держите в руках не наш журнал, каким вы его привыкли видеть, а книгу. Она большая, квадратная, в мягкой желто-синей обложке. Открыв книгу, вы обнаружите кое-где на широких полях примечания - глоссы: какие-то понятия с объяснениями их значения. А шрифт и бумага создадут у вас впечатление размноженного на ксероксе самиздата.

     В начале каждой главы (в журнале - только в первой), в середине страницы, помещен серо-белый квадратик - один и тот же фрагмент облачного неба. Изображение мутное, нарочито некачественное. Что бы ни описывал Коупленд: снегопад в Нью-Йорке, пикник в заброшенном поселке, очередь в супермаркете, - над всеми этими бытовыми сценками высится небо - иной план бытия. Там, как облака, движутся мысли героев, громоздятся лесенки их иронических комментариев по поводу окружающей действительности, проплывают притчи, с помощью которых они пытаются изменить свою жизнь.

     Книги Коупленда - принципиально незамкнутые системы. Глоссы на полях часто не имеют прямого отношения к тексту, а просто совпадают с ним по месту и времени. Не надо чесать в затылке, пытаясь разгадать тайный алгоритм, по которому построен роман. Воспринимайте его как данность, как эклектическую соборность мусора на послепраздничной улице - и время от времени поднимайте от страниц глаза, чтобы оглядеться по сторонам.

     - Прическа у нее - абсолютная продавщица-парфюмерного-отдела-магазин-Вулворта-штаг-Индиана-год 1950-й. Ну, знаешь - такая миленькая, но дура дурой и скоро-скоро найдет себе приличного мужа, чтоб в халупе больше не маяться. Зато платье - аэрофлотовская-стюардесса-начала-шестидесятых - ну знаете, тотально-скорбного синего цвета, который был фирменным знаком русских в прежние времена, пока они не начали мечтать о плеерах Сони и кепках для Политбюро от самого Ги Ляроша. А какой макияж! Натуральная Мэри Квант, 70-е; а вдобавок - маленькие полихлорвиниловые клипсы с цветочками-аппликациями-точно такие наклейки лепили на свои ванны голливудские геи, году этак в 1956-м. Ей удалось ухватить сам дух скорби - она была там самой навороченной. Никто даже рядом не стоял.

     Трейси, 27 лет

     - Это мои дети. Взрослые или нет, не могу же я их выгнать. Это было бы жестоко. И кроме того - они отлично готовят.

     Элен, 52 года


     Часть I


     СОЛНЦЕ - ТВОЙ ВРАГ


     В конце семидесятых, когда мне было пятнадцать, я снял со своего счета все до последнего гроша, чтобы в Боинге-747 перелететь через весь континент в г. Брандон, провинция Манитоба, в самую глубь канадских прерий - и увидеть полное затмение солнца. Как я теперь понимаю, в юности вид у меня был странный: почти альбинос, да еще и худой как щепка. Устроившись в мотель Трэвел лодж Сеть недорогих мотелей, расположенных вдоль автострад по всей стране. (Здесь и далее - прим. редактора.) , я провел ночь в одиночестве: мирно смотрел телевизор, не обращая внимания на помехи, и пил воду из высоких граненых стаканов, покрытых мелкими царапинами, - похоже, после каждого мытья их заворачивали не в бумажные салфетки, а в наждачную бумагу. Но вскоре ночь прошла, наступило утро затмения, я пренебрег туристскими автобусами и доехал на общественном транспорте до окраины города. Там, порядком отмахав по грязной обочине, я вступил на фермерское поле - зеленые, как кукуруза, неведомые мне зерновые доходили до груди и шуршали, царапая кожу, пока я сквозь них продирался. На этом-то поле, среди высоких сочных стеблей, в назначенный час, минуту, секунду наступления темноты, под слабое жужжание насекомых я лег на землю и, затаив дыхание, испытал чувство, от которого так и не сумел отделаться до сих пор, - ощущение таинственности, неизбежности и красоты происходящего - чувство, которое переживали почти все молодые люди всех времен, когда, запрокинув голову, смотрели ввысь и видели, что их небеса гаснут.


     пока можешь

     летай

     самолетами

     Полтора десятка лет спустя мною владеют те же противоречивые чувства. Я сижу на крыльце домика, который снимаю в Палм-Спрингс, Калифорния, прихорашиваю двух своих собак, вдыхаю пряный ночной дурман цветов львиного зева и неистребимый запах хлорки со двора, где у нас бассейн, - в общем, жду рассвета. Я смотрю на восток, на плато Сан-Андреас, лежащее посреди долины, словно кусочек пережаренного мяса. Вскоре над плато взорвется и нагрянет в мой день солнце, как вырывается шеренга танцовщиц на лас-вегасскую сцену. Собаки тоже смотрят. Они знают, что грядет важное событие. Собаки эти, скажу я вам, весьма смышленые, но иногда меня беспокоят. К примеру, сейчас я сдираю с их морд какую-то бледно-желтую, вроде прессованного творога, гадость (скорее даже похожую на сырную корочку пиццы из микроволновой печи), и у меня возникает ужасное подозрение, что эти собаки - хотя их умильные черные дворняжечьи глаза пытаются убедить меня в обратном - опять рылись в мусорных контейнерах за центром косметической хирургии, так что их морды измазаны жиром яппи. Как им удается забраться в предписанные законами штата Калифорния койотонепроницаемые красные пластиковые пакеты для отходов плоти - выше моего понимания. Наверное, медики озорничают или ленятся. Либо и то и другое одновременно.

     Вот так вот и живем.

     Попомните мои слова.

     Слышно, как внутри моего бунгало хлопнула дверца буфета. Мой друг Дег, вероятно, несет другому моему другу, Клэр, что-нибудь пожевать, что-нибудь, состоящее исключительно из крахмала или сахара. А скорее всего, насколько я их знаю, капельку джина с тоником. Они - рабы своих привычек.

     Дег из Торонто, Канада (двойное гражданство). Клэр из Лос-Анджелеса, Калифорния. Я же, если на то пошло, из Портленда, Орегон, но кто откуда - в наши дни не имеет значения (Ибо куда ни плюнь - везде одни и те же торговые центры с одинаковыми магазинами - изречение моего младшего братца Тайлера). Мы все трое принадлежим к космополитической элите бедноты - многочисленному интернациональному братству, в которое я вступил, как упоминал ранее, пятнадцати лет от роду, когда слетал в Манитобу.

     Как бы там ни было, поскольку вчера и у Дега, и у Клэр вечер не задался, они были просто вынуждены вторгнуться в мое пространство, дабы заполнить пустоту внутри коктейлями и прохладой. Им это требовалось. Каждому - по своим причинам. К примеру, вчерашняя Дегова смена в баре У Ларри (где мы с Дегом работаем барменами) закончилась в два часа ночи. Когда мы шли домой, он вдруг, не договорив фразы, устремился на ту сторону улицы и поцарапал камнем капот и ветровое стекло какого-то катласа-сюприм. Это уже не первый спонтанный акт вандализма с его стороны. Автомобиль был цвета сливочного масла, с наклейкой Мы транжирим наследство наших детей на бампере - она-то, должно быть, и спровоцировала Дега, истомившегося от скуки после восьми часов макрабства (низкий заработок, нулевой престиж, ноль перспектив).

     МАКРАБСТВО:

     малооплачиваемая, малопочетная, бесперспективная работа в сфере обслуживания. Пользуется репутацией удачно выбранной профессии у тех, кто подобной работы даже не нюхал.

     Хотел бы я понять, откуда у Дега эта склонность к разрушению; во всем остальном он парень очень даже деликатный - однажды не мылся неделю, когда в его ванне сплел паутину паук.

     - Не знаю, Энди, - сказал он, хлопнув моей дверью (собаки следом). Дег, в белой рубашке, со сбившимся набок галстуком, мокрыми от пота подмышками, двухдневной щетиной, в серых слаксах (не брюках - слаксах), был похож на падшего мормона - загулявшую половинку тандема по раздаче душеспасительных брошюр. Как лось во время гона, он немедленно ткнулся в овощное отделение моего холодильника и выудил из увядшего салата запотевшую бутылку дешевой водки. - То ли я хочу... нет, я - то не хочу, но мне хочется... проучить какую-нибудь старую клячу за то, что разбазарила мой мир, то-ли я просто психую из за того, что мир слишком разросся - мы уже не можем его описать, вот и остались с этими вспышками на экранах радаров, огрызками какими - то, да с обрывками мыслей на бамперах (отхлебывает из бутылки). В любом случае я чувствую себя гнусно оскорбленным.

     Было, по-моему, часа три утра. Дег по-прежнему был готов крушить все и вся; мы оба сидели на кушетках в моей гостиной, глядя на огонь в камине, когда стремительно (и без стука) ворвалась Клзр, норково-гемная-под-бобрик-стрижка дыбом. Несмотря на маленький рост, Клэр всегда выглядит импозантно - профэлегантность, приобретенная на работе за прилавком фирмы Шанель в местном магазине Ай. Магнин.

     - Мука адская, а не свидание, объявила она.

     КОСМОПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭЛИТА БЕДНОТЫ:

     социальная группа, для которой характерны беспрестанные, подрывающие карьеру и жизненную стабильность путешествия. Ее представители склонны к бесплодным) астрономически дорогостоящим романам по международному телефону с людьми по имени Серж либо Ильяна. На вечеринках увлеченно обсуждают, какая авиакомпания предоставляет больше скидок постоянным клиентам.

     Мы с Дегом обменялись многозначительными взглядами. Схватив на кухне стакан с каким-то таинственным напитком, она плюхнулась на маленькую софу, ничуть не боясь грозящего ее черному шерстяному платью бедствия - бесчисленных собачьих волос.

     - Слушай, Клэр. Если тебе тяжело говорить о свидании, может, возьмешь куклы и представишь его нам в лицах.

     - Остроумно, Дег. Оченно остроумно. Черт, еще один спекулянт акциями и еще один nouveau Новый (франц.), здесь в смысле новейший кулинарии ужин из проросших семян люцерны и воды Эвиан. И, естественно, он оказался из Школы выживания. Весь вечер говорил о переезде в Монтану и какие химикалии положит в бензобак, чтобы его не разъедало. Не могу больше. Мне скоро тридцать, а я себя чувствую персонажем цветного комикса. - Она оглядела мою функционально (ноль претензий) обставленную комнату, которую оживляли разве что дешевенькие третьесортные индейские коврики. Лицо ее смягчилось. - А самый жуткий момент сейчас расскажу. На 111-м хайвее в Кафедрал-Сити есть магазинчик, где продают чучела цыплят. Мы проезжали мимо, и я чуть в обморок не упала - так мне захотелось цыпленка, они чудо какие славные, но Дэн (так его звали) сказал: Брось, Клэр, цыпленок тебе ни к чему, на что я сказала: Дэн, дело ведь не в том, что он мне ни к чему. Дело в том, что мне его хочется. И тогда он закатил мне фантастически скучную лекцию: мол, мне хочется чучело только потому, что оно так заманчиво выглядит на витрине, а как только я его получу, сразу же начну думать, куда его сплавить. В общем-то, верно. Тогда я попыталась объяснить ему, что чучела цыплят - это и есть жизнь и каждое новое знакомство, но объяснения как-то завяли - слишком уж запутанная вышла аналогия, - и наступило то ужасное за человечество обидно молчание, в какое впадают педанты, когда решают, что говорят с недоумками. Мне хотелось его придушить.

     - Цыплята? - переспросил Дег.

     - Да. Цыплята.

     - Ну-ну.

     - Ага.

     - Кудах-тах-тах.

     Воцарилась атмосфера скорби и дуракаваляния (в равных дозах), и спустя несколько часов я удалился на крыльцо, где сейчас и отдираю гипотетический жир яппи с морд моих собак, одновременно наблюдая, как постепенно розовеет долина Коачелла, долина, в который лежит Палм-Спрингс. Вдалеке на холме виден растекающийся по скалам, подобно часам Дали, седлообразный особняк, которым владеет мистер Боб Хоун, артист эстрады. Мне спокойно, потому что друзья мои рядом.

     - В такую погоду полипы бешено плодятся, - объявляет Дег, выходя и садясь рядом со мной, сметая шалфейную пыльцу с расшатанного деревянного крыльца.

     - Фу, какая гадость, говорит Клэр, садясь с другой стороны и укрывая меня одеялом (я в одном белье).

     - Совсем не гадость. Серьезно, ты бы посмотрела, как иногда выглядят тротуары возле террас ресторанов в Ранчо-Мирадж этак в полдень. Люди смахивают полипов, как перхоть, а ступать по ним - все равно что гулять по рисовым палочкам Воздушный завтрак.

     Я говорю: Тс-с, и мы впятером (не забудьте собак) смотрим на восток. Я дрожу и плотнее закутываюсь в одеяло - сам не заметил, как продрог - и думаю, что в наши дни адской мукой становится буквально все: свидания, работа, вечеринки, погода... Может, дело в том, что мы больше не верим в нашу планету? А может, нам обещали рай на земле и действительность не выдерживает конкуренции с мечтами?

     А может, нас просто надули. Как знать, как знать...

     Знаете, Дег с Клэр много улыбаются, как и большинство моих знакомых. Но в их улыбках мне все время чудится что-то либо механическое, либо злобное. Как-то так они выпячивают губы... нет, не лицемерно, но оборонительно. Сидя между ними на крыльце, я испытываю небольшое озарение. Оно состоит в том, что в своей повседневной, нормальной жизни мои друзья улыбаются совсем как те люди, которых принародно обчистили на нью-йоркской улице карточные шулера - беззлобно, но все же обчистили, а они - жертвы социальных условностей - не решаются выказать свой гнев, чтобы не показаться полными недотепами. Мысль мимолетная.

     НЕДОКАРМЛИВАНИЕ ОРГАНИЗМА ИСТОРИЕЙ:

     характерная примета периода, когда кажется, будто ничего не происходит. Основные симптомы: наркотическая зависимость от газет, журналов и телевизионных выпусков новостей.


     ПЕРЕКАРМЛИВАНИЕ ОРГАНИЗМА ИСТОРИЕЙ:

     характерная примета периода, когда кажется, будто происходит слишком много всякого. Основные симптомы: наркотическая зависимость от газет, журналов и телевизионных выпусков новостей.

     Первый проблеск солнца появляется над лавандовой горой Джошуа; но нам троим непременно нужно выпендриться себе во вред - мы просто не можем оставить этот момент без комментариев. Дег чувствует себя обязанным приветствовать зарю вопросом к нам, мрачной утренней песнью:

     - О чем вы думаете, когда видите солнце? Быстро. Валяйте не задумываясь, а то убьете свою первую реакцию. Давайте - честно и чтоб мороз по коже. Клэр, начинай ты.

     Клэр вмиг схватывает идею:

     - Ну что ж, Дег. Я вижу фермера из России, который едет на тракторе по пшеничному полю, но солнечный свет ему не впрок - и фермер выцветает, как черно-белая фотография в старом номере журнала Лайф. И еще один странный феномен: вместо лучей солнце начало испускать запах старых журналов Лайф, и запах убивает хлеб. Пока мы тут говорим, с каждым нашим словом пшеница редеет. Пав на руль, тракторист плачет. Его пшеница погибает, отравленная историей.

     - Хорошо, Клэр. Наворочено. Энди, ты как?

     - Дай подумать секундочку.

     - Ладно, я вместо тебя. Когда я думаю о солнце, я представляю австралийку-серфингистку лет восемнадцати где-нибудь на Бонди-Бич, обнаружившую на своей коже первые кератозные повреждения. Внутри у нее все криком кричит, и она уже обдумывает, как стащить у матери валиум. Теперь ты, Энди, скажи мне, о чем ты думаешь при виде солнца?

     Я отказываюсь участвовать в этих ужасах. Не желаю включать в свои видения людей.

     - Я думаю об одном месте в Антарктике под названием Озеро Ванда, где не было дождя больше двух миллионов лет.

     - Красиво. И все?

     - Да, все.

     Возникает пауза. А вот о чем я не говорю: то же самое солнце заставляет меня думать о царственных мандаринах, глупых бабочках и ленивых карпах. И о каплях жаркой гранатовой крови, сочащейся сквозь потрескавшуюся кожуру плодов, которые гниют на ветках в соседском саду, - каплях, свисающих рубинами с этих шаров из потертой кожи, свидетельствующих, что внутри буйствует сила плодородия.

     Оказывается, Клэр тоже неуютно в этом панцире позерства. Она нарушает молчание заявлением, что жить жизнью, которая состоит из разрозненных кратких моментов холодного умничанья, вредно для здоровья. Наши жизни должны стать связными историями - иначе вообще не стоит жить.

     Я соглашаюсь. И Дег соглашается. Мы знаем, что именно поэтому порвали со своими жизнями и приехали в пустыню - чтобы рассказывать истории и сделать свою жизнь достойной рассказов.
НАШИМ РОДИТЕЛЯМ БЫЛО ДАНО БОЛЬШЕ


     Раздеваются. Говорят сами с собой. Любуются пейзажем. Мастурбируют.

     День миновал (вообще-то, если честно, и двенадцати часов не прошло), и мы впятером громыхаем по Индиан авеню, направляясь на дневной пикник в горы. Едем мы на старом сифилитичном саабе Дега, умилительно допотопной красной жестянке вроде тех, которые разъезжали по стенам зданий в диснеевских мультиках, а вместо винтов скреплялись палочками от мороженого, жевательной резинкой и скотчем. В машине мы играем в игру - с ходу выполняем задание Клэр: Назвать все действия, совершаемые людьми в пустыне, когда они одни. Снимаются голыми на поляроид. Собирают всякий хлам и мусор. Палят в этот хлам и разносят его на кусочки.

     - Эй, - ревет Дег. - Да ведь это очень похоже на жизнь, а?

     Машина катит дальше.

     - Иногда, - говорит Клэр, пока мы проезжаем мимо Ай. Магнин, где она трудится, - когда на работе я смотрю на нескончаемые волны седых волос, кулдыкающие над драгоценностями и парфюмерией, у меня возникает странное ощущение. Мне кажется, я смотрю на огромный обеденный стол, окруженный сотнями жадных детей, таких избалованных и нетерпеливых, что они даже не могут дождаться, пока еда будет готова. Они просто-таки вынуждены хватать со стола живых зверюшек и пожирать их прямо так.

     Ладно-ладно. Это жестокое, однобокое суждение об истинной сущности Палм-Спрингс - городка, где старики пытаются выкупить обратно свою молодость и в придачу взобраться еще на несколько ступенек по социальной лестнице. Как там в пословице: мы тратим молодость на приобретение богатства, а богатство - на покупку молодости. Городок не такой уж плохой и, бесспорно, красивый - черт возьми, я ведь здесь как-никак живу.

     Но все-таки в этом городке душа у меня не на месте.


     Пока мы ЛЮБИМ МЯСО

     нечего ждать

     ПОДЛИННЫХ ПЕРЕМЕН

     В Палм-Спрингс никакой погоды просто не бывает - совсем как на телевидении. Нет здесь и среднего класса, так что в этом смысле тут средневековье. Дег говорит, что каждый раз, когда на нашей планете кто-то пользуется скоросшивателем, сыплет в бак стиральной машины порошок-ароматизатор или смотрит по телевизору повтор Хи-ха-хоу-шоу, кому-то из обитателей долины Коачелла капает еще один грошик. Похоже, Дег прав.

     Клэр замечает, что здешние богатей нанимают бедняков обрезать с кактусов колючки. А еще я обратила внимание, что они скорее готовы выкинуть комнатные растения, чем возиться с их поливкой. Господи. Вообразите, каковы у этих людей дети. Тем не менее мы трое выбрали это место, поскольку город, без сомнения, являет собой тихое убежище от жизни, которую ведет огромное большинство представителей среднего класса. Кроме того, мы живем далеко не в самом респектабельном районе. Отнюдь. Есть туг райончики, где, если что блеснет на подстриженной ежиком траве, можно даже не гадать - обязательно окажется серебряный доллар. Ну а там, где живем мы, у наших маленьких бунгало с общим двориком и общим бассейном в форме почки, сверкание в траве означает разбитую бутылку виски или пакет от мочеприемника, укрывшиеся от рук мусорщика, одетых в резиновые перчатки.


     Машина выезжает на длинное шоссе, ведущее к хайвею, а Клэр обнимает одну из собак, которая втиснула свою морду между передними сиденьями. Морденция вежливо, но настойчиво просит внимания. Клэр нашептывает обсидиановым собачьим глазам:

     -Ты, ты, ты, ах ты хитрюга. Тебе не надо ломать себе голову, как бы приобрести снегомобиль, кокаин или третий дом в Орландо, штат Флорида. И правильно. Ничего-то тебе не надо - только бы за ухом почесали.

     Между тем собачья морда выражает ту веселую готовность услужить, какая бывает у коридорных в чужих странах, которые не понимают ни одного вашего слова, но чаевых все равно желают.

     ПРОГУЛКИ В ЗЛАЧНОЕ ПРОШЛОЕ:

     посещение мест (рабочих столовок, продымленных промышленных городов, захудалых деревень), где время остановилось много лет назад. Цель прогулок - испытать глубокое облегчение по возвращении в настоящее.


     БРАЗИЛИФИКАЦИЯ:

     растущая пропасть между богатыми и бедными и, соответственно, вымывание среднего класса.


     ВАКЦИНИРОВАННЫЕ ПУТЕШЕСТВИЯ ВО ВРЕМЕНИ:

     вы мечтаете переселиться в далекое прошлое - разумеется, предварительно сделав прививки от всех возможных инфекций.

     - Правильно. Тебе не нужны заботы о всяких там многочисленных вещах. И знаешь почему? (В ответ на вопросительную интонацию собака навостряет уши, прикидываясь, что понимает. Дег твердит, что все собаки втайне говорят по-английски и придерживаются теоло-гически-нравственных устоев унитарианской церкви, но Клэр не соглашается - она, с ее же слов, во Франции точно удостоверилась, что все тамошние собаки говорят по-французски.) Потому что все эти вещи просто взбунтовались бы и съездили тебе по роже. Они просто напомнили бы тебе, что твоя жизнь уходит на сплошное коллекционирование вещей. И больше в ней ничего нету.


     Мы живем незаметной жизнью на периферии; мы стали маргиналами - и во многом, очень во многом решили не участвовать. Мы хотели тишины и обрели эту тишину. Мы приехали сюда, покрытые ранами и болячками, с кишками, завязанными в такие узлы, что уже и не надеялись когда-нибудь опорожнить кишечник. Наши организмы забастовали, одурев от запаха ксероксов и жидкости Штрих, и от запаха гербовой бумаги, и от бесконечного стресса от бессмысленной работы, которую мы исполняли скрепя сердце, не получая в награду даже обыкновенного спасибо. Нами руководили силы, заставлявшие нас принимать успокоительные, думать, будто прогулки по магазинам - уже творчество, и считать, что видеофильмов, взятых в прокате на субботний вечер, вполне достаточно для счастья. Но теперь, когда мы поселились здесь, в пустыне, все обстоит намного, намного лучше.


     ПРОШЛОЕ - НЕ ВТОРСЫРЬЕ ДЛЯ ИЗГОТОВЛЕНИЯ БУДУЩЕГО


     ОТБРОСЫНЕ ДОКУМЕНТ

     ЭПОХИ

     На собраниях Анонимных алкоголиков братья по бутылке здорово сердятся, если человек не проблюется перед честной публикой. В смысле - не вывернется наизнанку, не вытащит наружу помойные ведра с утопленными котятами и орудиями смертоубийства, лежащие на дне омутов наших душ. Члены Анонимных алкоголиков хотят слышать триллеры о том, как низко вы пали; но нет бездны, которая была бы для них слишком глубока. Ожидаются и приветствуются истории о надругательствах над супругами, растратах и приступах энуреза в общественных местах. Я это точно знаю, потому что бывал на таких собраниях (душераздирающие подробности моей собственной жизни последуют позже), видел процесс уничижения в действии - и злился на себя за то, что недостаточно грешен и не могу поделиться со слушателями настоящими кошмарами. Никогда не бойся выкашлять в морду слушателям клочок своих изъязвленных легких, - сказал однажды сидевший рядом со мной мужчина, чья кожа напоминала корочку недопеченного пирога. Его пятеро взрослых детей больше не звонили ему. - Как люди спасут сами себя, если они не могут потрогать кусочек твоего ужаса? Он нужен людям, люди его жаждут. После этого кровавого клочка они меньше страшатся собственных язв. Я до сих пор ищу равную по силе метафору, которая передавала бы суть рассказывания историй. И так случилось, что, вдохновленный собраниями Анонимных алкоголиков, я ввел похожую практику в свою жизнь - это сказки на сон грядущий, которые я плету вместе с Дегом и Клэр. Все очень просто: мы придумываем истории и рассказываем их друг другу. Единственное правило - нельзя (совсем как на собраниях АА) прерывать рассказ, а по завершении - никакой критики. Эта атмосфера терпимости идет нам на пользу, поскольку все мы трое склонны копить в себе эмоции до полного запора. Только при соблюдении этого правила нам не страшно доверяться друг другу.

     Клэр с Дегом пристрастились к игре, как утята к речке.

     - Я твердо верю, - сказал Дег однажды (много месяцев назад, когда мы только начинали), - что у каждого есть сокровенная, черная тайна, которую он ни в жизнь не расскажет ни единой душе. Ни жене, ни мужу, ни любовнику, ни священнику. Никому.

     У меня своя тайна. У тебя - своя. Есть, есть у тебя тайна - я ж вижу, как ты улыбаешься. Ты и сейчас думаешь о ней. Давай-ка выкладывай. В чем она? Надул сестру? Дрочил в кругу себе подобных? Ел свои какашки, чтобы узнать, каковы они на вкус? Спал со всеми подряд и собираешься заниматься этим дальше? Предал друга? Расскажи мне. Возможно, сам того не зная, ты сумеешь мне помочь.

     ***


     Как бы там ни было, сегодня мы будем рассказывать наши сказки на пикнике. С Индиан авеню вот-вот свернем на автостраду Интерстейт-фривей-десять Интрестейт - федеральная автострада между штатами; фривей - бесплатная скоростная автомагистраль., а по ней поедем на запад в этом дышащем на ладан допотопном красном саабе; Дег, сидящий за рулем, сообщает, что на его машине не ездят, а катят: Мы катим на пикник в аду.

     Ад - это поселок Вест-Палм-Спрингс-Виллидж, выцветший, обработанный дефолиантами мультик про Флинстоунов, он же несостоявшийся комплекс жилищной застройки 50-х гг. Поселок расположен на раскаленном от зноя холме в нескольких милях над долиной и возвышается над мерцающим алюминиевым ожерельем Интерстейт-десять, протянувшемся двойными полосками от Сан-Бернардино на западе к Блайту и Финиксу на востоке.

     В эпоху, когда любая недвижимость пользуется спросом и благоустраивается, Вест-Палм-Спрингс-Виллидж-настоящая редкость: современные руины, почти заброшенное пристанище кучки стреляных воробьев в трейлерах эйрстрим и передвижных домиков. Местные настороженно косятся на нас, когда мы проезжаем мимо городского почетного караула - заброшенной бензоколонки фирмы Тексако, окруженной сетчатым забором и рядами мертвых, почерневших пальм-вашингтоний - похоже, их выжигали напалмом. Общий стиль местности смутно напоминает декорации к фильму о вьетнамской войне.

     - Создается впечатление, - говорит Дег, пока мы со скоростью катафалка проезжаем бензоколонку, - что году этак в 58-м Бадди Хеккет, Джой Бишоп и вся артистическая шарага из Вегаса собирались сделать бабки на этом месте, но главный инвестор сбежал, и все пошло прахом.

     И все же поселок не совсем мертв. Несколько человек здесь все-таки живет, и этой когорте избранных храбрецов дарован изумительный вид из окон - ветряные мельницы вдаль хайвея, десятки тысяч турболопастей, укрепленных на столбах и направленных на гору Сан-Горгонио, одно из самых ветреных мест Америки. Придуманные для увиливания от налогов после нефтяного кризиса, эти ветряные мельницы так велики и мощны, что любая лопасть запросто может перерубить человека пополам. Как ни забавно, их эффективность не ограничивается сферой противодействия налоговому кодексу, так что вольты, бесшумно вырабатываемые ими, снабжают энергией кондиционеры центров реабилитации алкоголиков и жироотсосы процветающей в этом районе Калифорнии косметической хирургии.

     КОКТЕЙЛЬ ИЗ ДЕСЯТИЛЕТИЙ:

     сумбурная комбинация двух или более деталей туалета разных эпох, призванная выразить вашу индивидуальность: Шейла = сережки от Мэри Квант (60-е годы) + танкетки на пробковой платформе (70-е) + черная кожаная куртка (50-е и 80-е).

     Сегодня на Клэр брючки-капри цвета жевательной резинки, безрукавка, шарфик и солнечные очки: starlette manque Не состоявшаяся старлетка (франц.).. Ей нравится стиль ретро, однажды она даже сказала: Если у меня будут дети, я дам им ретро-имена типа Мадж, Верна или Ральф. Такие, как у посетителей в столовках 50-х.

     Дег, напротив, наряжен в поношенные полотняные штаны, гладкую хлопковую рубашку и мокасины на босу ногу - сокращенная версия его обычного стиля падший мормон. И темных очков он не надел - собирается смотреть на солнце. Воскресший Хаксли или Монтгомери Клифт Американский киноактер. на отходняке, пытающийся вжиться в образ своего героя.

     - Отчего это, - спрашивают мои друзья, - мы делаем из покойных знаменитостей что-то вроде аттракциона с ужастиками?

     А я? Я- всего лишь я. По-моему, я никогда уже не научусь подбирать одежки, как Клэр (по принципу сочетания эпох вместо сочетаний тонов) или заниматься каннибализацией времени, как это называет Дег. Все мои силы уходят на то, чтобы кое-как продержаться в здесь и сейчас, большего я не прошу. Я одеваюсь, чтобы остаться незаметным, спрятаться - слиться с родом человеческим. Закамуфлироваться.


     ***


    

... ... ...
Продолжение "Поколение Икс" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Поколение Икс
показать все


Анекдот 
- Рабинович, у всех кризис, а вы, судя по яхтам и островам, стали одним из богатейших людей мира? Откуда???
- Да это не я. Это мой прадедушка в 1909 году в Иллинойсе, в букмекерской конторе, на последние 10 центов, купил билетик 1:100000000000000, что негр, в ближайшие 100 лет, станет Президентом США.
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100