Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Конец главы - - Цветок в пустыне

Проза и поэзия >> Переводная проза >> Голсуорси, Джон >> Конец главы
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Джон Голсуори. Конец главы: Цветок в пустыне



     Изд. "Знаменитая книга", 1992 г.

     OCR Палек, 1998 г.
I


     В 1930 году, вскоре после того как был опубликован бюджет, неподалеку от вокзала Виктория можно было наблюдать восьмое чудо света - трех совершенно непохожих друг на друга англичан, одновременно предававшихся созерцанию одного из лондонских памятников. Каждый пришел сам по себе и стоял на некотором расстоянии от других в юго-западном углу площадки, где не было деревьев и не бил в глаза медлительный предвечерний свет весеннего солнца. Группа состояла из девушки лет двадцати шести, молодого мужчины, которому можно было дать года тридцать четыре, и пожилого человека в возрасте от пятидесяти до шестидесяти. Девушка была тоненькая и на вид далеко не глупая; она стояла, слегка склонив голову на плечо, подняв подбородок, полураскрыв губы и улыбаясь. Мужчина помоложе, в синем пальто, с тонкой талией, плотно схваченной поясом, словно его владельца знобило на свежем весеннем ветру, был желт от сходящего загара; его презрительно сжатый рот явно противоречил устремленным на памятник глазам, в которых читалось подлинно глубокое чувство. Пожилой мужчина, человек очень высокого роста, одетый в коричневый костюм и коричневые замшевые ботинки, стоял в небрежной позе, засунув руки в карманы брюк, и на его длинном обветренном красивом лице застыла маска проницательного скептицизма.

     Памятник, который представлял собой конную статую маршала Фоша, возвышался среди деревьев еще более молчаливо, чем смотрели на него трое зрителей.

     Молодой человек неожиданно сказал:

     - Он выручил нас.

     Двое остальных по-разному восприняли такое нарушение этикета. Пожилой мужчина слегка приподнял брови и направился к постаменту, словно намереваясь повнимательней разглядеть ноги коня. Девушка обернулась, непринужденно взглянула на заговорившего, и лицо ее немедленно выразило изумление.

     - Уилфрид Дезерт? Молодой человек поклонился.

     - В таком случае мы с вами встречались, - объявила девушка. - На свадьбе Флер Монт. Если помните, вы были шафером - первым, которого я видела в жизни. Мне тогда было только шестнадцать. Меня вы, конечно, не помните. Я - Динни Черрел, в крещении Элизабет. Мне пришлось быть подружкой невесты - в последнюю минуту выяснилось, что больше некому.

     Рот молодого человека утратил свою надменность.

     - Я превосходно помню ваши волосы.

     - Почему все запоминают только мои волосы?

     - Неправда! Я и сейчас не забыл, как мне тогда пришло в голову, что вы могли бы позировать Боттичелли. Вижу, что и теперь можете.

     Динни подумала: "Его глаза впервые взволновали меня. В самом деле, очень хороши!"

     Упомянутые глаза снова устремились на памятник.

     - Он действительно выручил нас, - повторил Дезерт.

     - Вы ведь были на фронте? Кем?

     - Летчиком, и сыт по горло.

     - Вам нравится памятник?

     - Лошадь нравится.

     - Да, - согласилась Динни. - Это настоящая лошадь, а не гарцующее чучело с зубами, ногами и холкой.

     - Сделано ловко. Сам Фош тоже.

     Динни наморщила лоб:

     - По-моему, статуя поставлена очень удачно. Она так спокойно возвышается между деревьев.

     - Как поживает Майкл? Насколько помнится, вы его двоюродная сестра.

     - С Майклом все в порядке. По-прежнему в парламенте. У него такое место, которое нельзя потерять.

     - А как Флер?

     - Цветет. Вы знаете, у нее в прошлом году родилась дочка.

     - У Флер? Гм... Значит, у нее теперь двое?

     - Да. Девочку назвали Кэтрин.

     - Я не был в Англии с тысяча девятьсот двадцать седьмого. Черт возьми! Сколько воды утекло после этой свадьбы!

     - У вас такой вид, как будто вы долгое время провели на солнце, сказала Динни.

     - Без солнца для меня нет жизни.

     - Майкл рассказывал мне, что вы живете на Востоке.

     - Да, обретаюсь в тех краях.

     Лицо его потемнело еще больше, он слегка вздрогнул.

     - У вас в Англии дьявольски холодно весной.

     - А вы по-прежнему пишете стихи?

     - Ого! Вам известны даже мои слабости?

     - Я читала все ваши книжки. Последняя мне особенно понравилась.

     Дезерт усмехнулся:

     - Благодарю. Вы погладили меня по шерстке. Поэтам, знаете, это нравится. Кто этот высокий? По-моему, я с ним встречался.

     Высокий мужчина обошел памятник и возвращался обратно.

     - Он и мне почему-то помнится. Тоже в связи со свадьбой, - негромко бросила Динни.

     Высокий мужчина подошел к ним.

     - Подколенные жилы не удались, - объявил он.

     Динни улыбнулась:

     - Я всегда радуюсь, что у меня не подколенные жилы, а просто поджилки. Мы только что пытались выяснить, откуда мы вас знаем. Вы не были на свадьбе Майкла Монта лет десять назад?

     - Был, юная леди. А вы кто такая?

     - Мы все встречались там. Я - Динни Черрел, его двоюродная сестра по матери. Мистер Дезерт был его шафером.

     Высокий мужчина кивнул:

     - Да, верно. Меня зовут Джек Масхем. Я двоюродный дядя Майкла по отцу.

     Он повернулся к Дезерту:

     - Вы как будто восхищаетесь Фошем?

     - Да.

     Динни с удивлением увидела, как помрачнело лицо молодого человека.

     - Что ж, - сказал Масхем, - он был хороший вояка. Таких мало. Но я-то пришел взглянуть на коня.

     - Это, конечно, весьма существенная деталь, - вполголоса вставила Динни.

     Высокий мужчина подарил ее скептической улыбкой:

     - За одно мы во всяком случае должны быть благодарны Фошу: он не бросил нас в трудную минуту.

     Дезерт неожиданно в упор взглянул на собеседника:

     - У вас есть особые причины сделать подобное замечание? Масхем пожал плечами, приподнял шляпу, поклонился Динни и ушел, небрежно покачиваясь.

     Наступило глубокое, как омут, молчание.

     - Вам в какую сторону? - спросила наконец Динни.

     - В ту, куда пойдете вы.

     - Чувствительно признательна, сэр. Удовлетворит ли вас такой ориентир, как моя тетка, проживающая на Маунт-стрит?

     - Вполне.

     - Вы должны ее помнить. Это мать Майкла. Она - чудная. Самый законченный образец непоследовательности: говорит так, будто прыгает с камушка на камушек, и вам тоже приходится прыгать, чтобы поспеть за ней.

     Они пересекли улицу и по Гросвенор-плейс направились к Букингемскому дворцу.

     - Простите меня за смелую попытку завязать разговор, но вы, наверное, находите в Англии большие перемены всякий раз, как возвращаетесь?

     - Порядочные.

     - Разве вы "не любите родимую страну", как принято выражаться?

     - Она внушает мне отвращение.

     - А вы случайно не из тех, кто хочет казаться хуже, чем есть на самом деле?

     - Абсурд. Спросите Майкла.

     - Майкл ни про кого не скажет плохо.

     - Майкл - как ангелы: он живет за пределами реальности.

     - Нет, - возразила Динни. - Майкл - типичный англичанин и большой реалист.

     - Это его счастье и его беда.

     - Зачем вы поносите Англию? Старо.

     - Я поношу ее только при англичанах.

     - Уже лучше. А зачем вы ее поносите при мне?

     Дезерт рассмеялся.

     - Затем, что вы такая, какой мне хотелось бы видеть Англию.

     - Сильной и справедливой, без самодовольства и спеси?

     - Больше всего меня раздражает наша вера в то, что Англия до сих пор выше всех.

     - Разве это не так?

     - Так, - согласился озадаченный Дезерт. - Но у нее нет оснований так считать.

     Динни подумала:

     - Брат Уилфрид, упрям ты и спорщик большой, - Сказала девица ему. Зачем вверх ногами и вниз головой

     Ты ходишь - убей, не пойму.

     Вслух же сказала:

     - Если Англия все еще выше всех, а мы верим в это, хотя и не имеем для этого оснований, значит, у нас, по крайней мере, есть интуиция. Вы, например, интуитивно невзлюбили мистера Масхема.

     Затем взглянула на него и сообразила: "Я ляпнула лишнее".

     - С чего вы взяли? Обычный твердолобый англичанин, помешанный на охоте и скачках. Просто мне такие до смерти надоели.

     "Нет, здесь что-то другое!" - решила Динни, все еще глядя на него. Какое необычное и несчастное лицо: на нем отражен глубокий внутренний разлад, словно добрый и злой ангелы непрерывно борются за эту душу. Но его глаза по-прежнему ее волнуют - как в то давнее время, когда она, шестнадцатилетняя девочка с косами, стояла подле него на свадьбе Флер.

     - Вам серьезно нравится скитаться по Востоку?

     - На мне проклятие Исава.

     "Когда-нибудь он мне расскажет - почему. Только я, наверно, больше его не увижу", - подумала Динни, и холодок пробежал у нее по спине.

     - Интересно, знаете ли вы моего дядю Эдриена? Он был на Востоке во время войны. Сейчас служит в музее - ведает костями. А с Дианой Ферз знакомы? Он женился на ней в прошлом году.

     - Я не знаю никого, о ком стоило бы говорить.

     - Значит, у нас одна точка соприкосновения - Майкл.

     - Не верю в то, что посторонние могут служить точкой соприкосновения. Где вы живете, мисс Черрел?

     Динни улыбнулась:

     - По-видимому, мне пора дать краткую биографическую справку. Моя семья с незапамятных времен осела в Кондафорде, Оксфордшир. Мой отец генерал в отставке, я - старшая из двух его дочерей, брат у меня один. Он военный, состоит в браке и скоро приедет в отпуск из Судана.

     - Вот как! - произнес Дезерт, и лицо его снопа помрачнело.

     - Мне двадцать шесть, я не замужем, детей у меня пока нет. Моя слабость - устройство чужих дел. Откуда она у меня, не знаю. Приезжая в Лондон, я останавливаюсь у леди Монт на Маунт-стрит. Хотя я получила скромное воспитание, наклонности у меня разорительные, а средств для удовлетворения их нет. Думаю, что умею понимать шутки. Теперь ваш черед.

     Дезерт улыбнулся и покачал головой.

     - Рассказать за вас? - предложила Динни. - Вы - второй сын лорда Маллиена; вам осточертела война; вы пишете стихи, склонны к кочевому образу жизни и сами себе враг. Последнее свойство ценно лишь своей новизной. Вот мы и на Маунт-стрит. Не зайдете ли повидаться с тетей Эм?

     - Благодарю вас, не стоит. Что вы делаете завтра? Давайте позавтракаем вместе, а потом пойдем на дневной спектакль.

     - Хорошо. Где?

     - В половине второго у Дюмурье.

     Они обменялись рукопожатием и расстались. Входя в дом тетки, Динни дрожала всем телом. Странное ощущение! Она остановилась у дверей гостиной и улыбнулась.
II


     Шум, доносившийся из-за дверей, стер улыбку с ее губ. "Боже правый! Я совсем забыла, что сегодня у тетя Эм "прием" по случаю дня рождения".

     Рояль, игравший в гостиной, умолк; беготня, толчея, скрип передвигаемых стульев, несколько возгласов, тишина, - и музыка зазвучала снова.

     "Играют в "кто лишний", - догадалась Динни и тихо открыла дверь. Диана Ферз сидела за роялем. Восемь ребятишек в ярких бумажных колпаках и один взрослый держались за восемь стульев, составленных попарно спинками друг к другу. Семеро уже вскочили, двое еще сидели - разом на одном стуле. Динни увидела слева направо: Роналда Ферза; маленького китайчонка; Энн, младшую дочь тети Эдисон; Тони, младшего сына Хилери; Селию и Динго - детей Селии Мористон, старшей сестры Майкла; Шейлу Ферз и - на одном стуле - дядю Эдриена и Кита Монта. Затем в поле ее зрения попали тетя Эм в большом ярко-красном бумажном колпаке, которая, несколько запыхавшись, остановилась у камина, и Флер, уносившая первый стул из того ряда, где только что сидел Роналд.

     - Кит, вставай. Ты лишний.

     Кит не пошевельнулся. Поднялся Эдриен:

     - Ладно, старина, выйду я, а ты уж оставайся с ровесниками. Ну, играй!

     - Не держаться за спинки! - надсаживалась Флер. - У Фын, пока не кончилась музыка, садиться нельзя, Дишо, не цепляйся за крайний стул.

     Музыка оборвалась. Шарканье ног, возня, визг, - маленькая Энн, самая крохотная из всех, осталась стоять.

     - Вот и хорошо, детка, - сказала Динни. - Иди сюда и бей в барабан. Когда музыка перестанет, перестань и ты. Вот так. Теперь опять. Наблюдай за тетей Ди.

     Снова, и снова, и снова. Наконец вышли все, кроме Шейлы, Динго и Кита.

     "Ставлю на Кита!" - подумала Динни.

     Шейла лишняя! Предпоследний стул убран! Динго, похожий на шотландца, и Кит, со светлых волос которого свалился бумажный колпак, кружат вокруг последнего стула. Вот оба плюхнулись на сиденье, потом вскочили и опять забегали кругом. Диана старательно отводит глаза. Флер стоит чуть поодаль и улыбается, лицо тети Эм разрумянилось. Музыка оборвалась, на стуле сидит Динго, Кит оказался лишним. Он вспыхнул и насупился.

     - Кит, плати фант! - раздался окрик Флер.

     Кит вздернул голову и засунул руки в карманы.

     "Поделом Флер!" - подумала Динни.

     Голос позади нее произнес:

     - Ярко выраженное пристрастие твоей тетки к молодому поколению сопряжено с чрезмерным шумом. Не вкусить ли нам капельку покоя у меня в кабинете?

     Динни обернулась и увидела тонкое, худое и подвижное лицо сэра Лоренса Монта с совершенно побелевшими усиками, хотя в волосах седина едва начала пробиваться.

     - Я еще не внесла свою лепту, дядя Лоренс.

     - Пора тебе вообще отучиться ее вносить. Пусть язычники беснуются, а мы пойдем вниз и по-христиански предадимся мирной беседе.

     Динни подумала: "Что ж, я не прочь побеседовать об Уилфриде Дезерте". Эта мысль оттеснила на задний план ее инстинктивную потребность вечно чему-то служить, и девушка последовала за баронетом.

     - Над чем вы сейчас работаете, дядя?

     - Пока что отдыхаю и почитываю мемуары Хэрриет Уилсон. Замечательная девица, доложу тебе, Динни! Во времена Регентства в высшем свете трудно было испортить чью-либо репутацию, но Хэрриет делала все, что могла. Если ты о ней не слышала, могу сообщить, что она верила в любовь и дарила своей благосклонностью многих любовников, из которых любила лишь одного.

     - И все-таки верила в любовь?

     - Что тут особенного? Ведь остальные-то любили ее, - она была добросердечная бабенка. Какая огромная разница между нею и Нинон де Ланкло, та любила всех своих любовников. А в общем обе - колоритные фигуры. Представляешь, какой диалог о добродетели можно написать от их лица? Сядь же, наконец.

     - Дядя Лоренс, сегодня днем я ходила смотреть памятник Фошу и Встретила вашего кузена мистера Масхема.

     - Джека?

     - Да.

     - Последний из денди. Между прочим, существует огромная разница между щеголем, денди, светским франтом, фатом, "чистокровным джентльменом" и хлыщом. Есть еще какая-то разновидность, да я всегда забываю слово. Я перечислил их в нисходящем порядке. По возрасту Джек относится к поколению фатов, но по своему складу он чистый денди - типичный персонаж Уайт-Мелвила. А что он такое, на твой взгляд?

     - Лошади, пикет и невозмутимость.

     - Долой шляпу, дорогая. Люблю смотреть на твои волосы.

     Динни сняла шляпу.

     - Я встретила там еще одного человека - шафера Майкла.

     Густые брови сэра Лоренса приподнялись:

     - Что? Молодого Дезерта? Он опять вернулся? Легкий румянец выступил на щеках Динни.

     - Да, - ответила она.

     - Редкая птица, Динни.

     Чувство, которого Динни еще никогда не испытывала, охватило ее.

     Она не сумела бы его выразить, но оно напоминало ей о фарфоровой статуэтке, которую девушка подарила отцу в день его рождения две недели назад. Маленькая превосходно выполненная группа китайской работы: лиса и четыре забившихся под нее лисенка. На морде лисы написаны нежность и настороженность - то самое, что сейчас на душе у Динни.

     - Почему редкая?

     - Давняя история. Но тебе могу рассказать. Я точно знаю, что этот молодой человек увивался вокруг Флер года два после ее свадьбы. Из-за этого он и стал бродягой.

     Вот, значит, что имел в виду Дезерт, упоминая об Исаве? Нет, дело не в том. Она помнит: когда он спрашивал о Флер, у него было самое обычное выражение лица.

     - Это же было сто лет назад! - возразила девушка.

     - Ты права. Седая старина. Впрочем, ходят и другие слухи. Клубы рассадники жестокости.

     Соотношение нежности и настороженности, переполнявших Динни, изменилось: доля первой уменьшилась, второй возросла.

     - Какие слухи? Сэр Лоренс покачал головой:

     - Мне этот молодой человек нравится, и даже тебе, Динни, я не стану повторять то, о чем, в сущности, ничего не знаю. Стоит человеку начать жить иначе, чем другие, и люди готовы бог знает что о нем выдумать.

     Он внезапно посмотрел на племянницу, но глаза Динни были прозрачны.

     - Кто этот китайчонок наверху?

     - Сын бывшего мандарина, который оставил семью здесь из-за неурядиц на родине. Милый малыш. Приятный народ китайцы. Когда приезжает

     Хьюберт?

     - Через неделю. Они летят из Италии. Вы же знаете, Джин - старый пилот.

     - Что с ее братом?

     - С Аденом? Служит в Гонконге.

     - Твоя тетка все еще сокрушается, что у тебя с ним ничего не вышло.

     - Милый дядя, я готова на все, чтобы угодить тете Эм, но в данном случае, испытывая к нему чувства сестры, я боялась погрешить против библии.

     - Не хочу, чтобы ты выходила замуж и уезжала в какую-нибудь варварскую страну, - сказал сэр Лоренс.

     В голове Динни мелькнуло: "Дядя Лоренс просто волшебник!" - и глаза ее стали еще прозрачнее, чем раньше.

     - Эта проклятая бюрократическая машина скоро поглотит всех наших близких, - продолжал баронет. - Обе мои дочери за морем: Селия в Китае, флора в Индии; твой брат Хьюберт в Судане; твоя сестра Клер уедет, как только обвенчается, - Джерри Корвен получил назначение на Цейлон; Чарли Масхем, по слухам, прикомандирован к канцелярии генерал-губернатора в Кейптауне; старший сын Хилери служит в индийской гражданской администрации, младший - во флоте. Ну их всех! Ты и Джек Масхем - единственные пеликаны в моей пустыне. Конечно, остается еще Майкл.

     - Дядя, вы часто встречаетесь с мистером Масхемом?

     - Довольно часто: либо в "Бэртоне", либо он заходит ко мне в "Кофейню" поиграть в пикет, - мы с ним последние любители этой забавы. Но это только зимой, пока не начался сезон. Теперь я не увижу его до самого конца Ныомаркетских скачек.

     - Он, наверно, замечательно разбирается в лошадях?

     - Да, Динни. В остальном - нет, как все люди его типа. Лошадь - это такое животное, которое закупоривает поры нашей души, делает человека чересчур бдительным. Нужно следить не только за лошадью, но и за всеми, кто имеет к ней касательство. Как выглядит молодой Дезерт?

     - Дезерт? - замялась Динни, чуть было не захваченная врасплох. - Он изжелта-темный. - Как пески под солнцем. Он ведь настоящий бедуин. Отец его живет отшельником, они все немного странные. Майкл любит его, несмотря на ту историю. Это лучшее, что я могу о нем сказать.

     - А что вы думаете о его стихах?

     - Хаос и разлад: одной рукой творит, другой разрушает.

     - Он, видимо, еще не нашел себе места в жизни. Глаза у него довольно красивые, вы не находите?

     - Мне больше запомнился рот - нервный и горький.

     - Глаза говорят о том, каков человек от природы, рот - о том, каким он стал,

     - Да. Рот и брюшко.

     - У него нет брюшка, - возразила Динни. - Я обратила внимание.

     - Привычка питаться горстью фиников и чашкой кофе. Неправда, что арабы любят кофе. Их слабость - зеленый чай с мятой. Боже правый! Вот и твоя тетка. "Боже правый!" относилось не к ней, а к чаю с мятой.

     Леди Монт сняла свой бумажный головной убор и перевела дух.

     - Тетя, милая, - взмолилась Динни, - я забыла, что у вас день рождения и не принесла подарка.

     - В таком случае поцелуй меня. Я все'да говорю, Динни, что ты целуешь особенно приятно. Как ты сюда попала?

     - Я приехала за покупками для Клер.

     - Ты захватила с собой ночную рубашку?

     - Нет.

     - Неважно. Возьмешь мою. Ты их еще носишь?

     - Да, - ответила Динни.

     - Умница. Не люблю женских пижам. Твой дядя тоже. От них такое ощущение, словно что-то ниже талии тебе мешает. Хочешь избавиться и не можешь. Майкл и Флер остаются обедать.

     - Благодарю, тетя Эм, я переночую у вас. Сегодня я не достала и половины того, что нужно Клер.

     - Мне не нравится, что Клер выходит замуж раньше тебя, Динни.

     - Этого следовало ожидать, тетя.

     - Вздор! Клер - блестящая женщина: на таких, как правило, не женятся. Я вышла замуж в двадцать один.

     - Вот видите, тетя!..

     - Ты смеешься надо мной! Я блеснула все'о один раз. Помнишь слона,

     Лоренс? Я хотела, чтобы он сел, а он становился на колени. Слоны мо'ут наклоняться только в одну сторону. И я сказала, что он следует своим наклонностям.

     - Тетя Эм! За исключением этого случая вы - самая блестящая женщина, какую я знаю. Все остальные чересчур последовательны.

     - Мне так отрадно видеть твой нос, Динни. Я устала от горбатых.

     У нас у всех такие - и у твоей тетки Уилмет, и у Хен, и у меня.

     - Тетя, милая, у вас совсем незаметный изгиб.

     - В детстве я ужасно боялась, что будет хуже. Я прижималась горбинкой к шкафу.

     - Я тоже пробовала, только кончиком.

     - Однажды, ко'да я этим занималась, твой отец спры'нул со шкафа и прокусил себе губу. Представь себе, он спрятался там, как леопард, и подсматривал за мной.

     - Какой ужас!

     - Да, Лоренс, о чем ты задумался?

     - Я думал о том, что Динни, по всей вероятности, не завтракала.

     - Я собиралась проделать это завтра, дядя.

     - Вот еще! - возмутилась леди Монт. - Позвони Блору. Ты все равно не пополнеешь, пока не выйдешь замуж.

     - Пусть сначала Клер обвенчается, тетя Эм.

     - Надо бы у Святого Георгия. Служит Хилери?

     - Разумеется!

     - Я поплачу.

     - А почему, собственно, вы плачете на свадьбах, тетя?

     - Невеста будет так похожа на ан'ела, а жених в черном фраке, с усиками даже не почувствует, что она о нем думает. Как это о'орчительно!

     - А вдруг он все почувствует? Я уверена, что так было и с Майклом, когда он женился на Флер, и с дядей Эдриеном, когда Диана выходила за него.

     - Эдриену пятьдесят три и у не'о борода. Кроме то'о, Эдриен - особая статья.

     - Допускаю, что это несколько меняет дело. Но, по-моему, оплакивать следует скорее мужчину. Женщина переживает самую торжественную минуту в своей жизни, а у мужчины наверняка слишком узкий жилет.

     - У Лоренса жилет не жал. Твой дядя все'да был худ как щепка. А я была то'да стройной, как ты, Динни.

     - Вы, наверно, были изумительны в фате, тетя Эм. Правда, дядя?

     Тут она заметила, какое непривычно тоскливое выражение приняли лица обоих ее пожилых собеседников, и торопливо прибавила:

     - Где вы встретились впервые?

     - На охоте, Динни. Я увязла в болоте. Твоему дяде это не понравилось, он подошел и вытащил меня.

     - Идеальное место для знакомства!

     - Слишком грязное. Потом мы целый день не раз'оваривали.

     - Как же вы сошлись?

     - Так уж все сложилось. Я гостила у Кордроев, знакомых Хен, а твой дядя заехал посмотреть щенят. Ты почему меня допрашиваешь?

     - Просто хочу знать, как это делалось в ваше время.

     - Выясни лучше сама, как это делается в наши дни.

     - Дядя Лоренс не хочет, чтобы я избавила его от себя.

     - Все мужчины - э'оисты, кроме Майкла и Эдриена.

     - Кроме того, я не желаю, чтобы вы из-за меня плакали.

     - Блор, коктейль и сандвич для мисс Динни. Она не завтракала. Да, Блор, мистер и миссис Эдриен и мистер и миссис Майкл остаются обедать. И скажите Лауре, Блор, чтобы она отнесла мою ночную рубашку и прочее в синюю комнату для гостей. Мисс Динни ночует у нас. Ах, эта детвора!

     И леди Монт, слегка раскачиваясь, выплыла из комнаты в сопровождении своего дворецкого.

     - Какая она чудная, дядя!

     - Я этого никогда не отрицал, Динни.

     - Стоит мне ее повидать, и на душе становится легче. Она когданибудь сердится?

     - Иногда собирается, но раньше чем успеет выйти из себя, уже перескакивает на другое.

     - Какое спасительное свойство!..

     Вечером за обедом Динни все время прислушивалась, не упомянет ли ее дядя о возвращении Уилфрида Дезерта. Он не упомянул.

     После обеда она подсела к Флер, восхищаясь - как всегда чуточку недоуменно - своей родственницей, лицо и фигура которой были так прелестны, а глаза проницательны, которая держалась так мило и уверенно, не питала никаких иллюзий на собственный счет и смотрела на Майкла сверху вниз и снизу вверх одновременно.

     "Будь у меня муж, - думала Динни, - я была бы с ним не такой. Я смотрела бы ему прямо в глаза, как грешница на грешника".

     - Флер, вы помните вашу свадьбу? - спросила она.

     - Помню, дорогая. Удручающая церемония.

     - Я видела сегодня вашего шафера.

     Круглые сверкающие белками глаза Флер расширились.

     - Уилфрида? Неужели вы его помните?

     - Мне было тогда шестнадцать, и он привел в трепет мои юные нервы.

     - Это, конечно, главная обязанность шафера. Ну, как он выглядит?

     - Очень смуглый и очень беспокойный.

     Флер расхохоталась.

     - Он всегда был такой.

     Динни взглянула на нее и решила не терять времени.

     - Да, дядя Лоренс рассказывал мне, что он пытался внести беспокойство и в вашу жизнь.

     - Я даже не знала, что Барт это заметил, - удивилась Флер.

     - Дядя Лоренс немножко волшебник, - пояснила Динни.

     - Уилфрид вел себя примерно, - понизила голос Флер, улыбаясь воспоминанию. - Уехал на Восток послушно, как ягненок.

     - Но не это же, надеюсь, удерживало его до сих пор на Востоке?

     - Разве корь может удержать вас навсегда в постели? Нет, ему просто там нравится. Наверно, обзавелся гаремом.

     - Нет, - возразила Динни. - Он разборчив, или я ничего не понимаю в людях.

     - Совершенно верно, дорогая. Простите меня за дешевый цинизм. Уилфрид - удивительнейший человек и очень милый. Майкл его любил. Но, - прибавила Флер, неожиданно взглянув на Динни, - женщине любить его невозможно: это олицетворенный разлад. Одно время я довольно пристально изучала его, - так уж пришлось. Он неуловим. Страсть и комок нервов. Мягкосердечный и колючий. Неизвестно, верит ли во что-нибудь.

     - За исключением красоты и, может быть, правды, если он в состоянии их найти? - полувопросительно произнесла Динни.

     Ответ. Флер оказался неожиданным.

     - Что ж, дорогая, все мы верим в них, когда видим вблизи. Беда в том, что их никогда вблизи не бывает, разве что... разве что они скрыты в нас самих. А последнее исключается, если человек в разладе с собой. Где вы его видели?

     - У памятника. Фошу.

     - А, вспоминаю! Он боготворил. Фоша. Бедный Уилфрид! Не везет ему: контузия, стихи и семья - отец спрятался от жизни, мать, полуитальянка, убежала с другим. Поневоле будешь беспокойным. Самое лучшее в нем - глаза: возбуждают жалость и красивы - роковое сочетание. Ваши юные нервы не затрепетали снова?

     - Нет. Но мне было интересно, не затрепещут ли ваши, если я упомяну о нем.

     - Мои? Деточка, мне под тридцать, у меня двое детей и... - лицо Флер потемнело, - мне сделали прививку. Я могла бы о ней рассказать только вам, Динни, но есть вещи, о которых не рассказывают.

     У себя в комнате наверху Динни, несколько обескураженная, погрузилась в чересчур вместительную ночную рубашку тети Эм и подошла к камину, в котором, несмотря на ее протесты, развели огонь. Она понимала, как нелепы ее переживания - странная смесь застенчивости и пылкой смелости в предчувствии близких и неотвратимых поступков. Что с ней? Она встретила человека, который десять лет тому назад заставил ее почувствовать себя дурочкой, человека, судя по всем отзывам, совершенно для нее неподходящего. Динни взяла зеркало и стала рассматривать свое лицо поверх вышивок чересчур вместительной ночной рубашки. То, что она видела, могло бы ее удовлетворить, но не удовлетворяло.

     Такие лица приедаются, думала она. Всегда одно и то же боттичеллиевское выражение!

     Вздернутый нос,

     Цвет глаз голубой!

     Рыжая нимфа, в себя не верь

     И зря не гордись собой!

     Он так привык к Востоку, к черным, томным глазам под чадрой, соблазнительным, скрытым одеждой формам, к женственности, тайне, белым, как жемчуга, зубам - см, в словаре статью "Гурия"! Динни показала зеркалу собственные зубы. На этот счет она спокойна, - лучшие зубы в семье. И волосы у нее вовсе не рыжие: они, как любила выражаться мисс Бреддон, каштановые. Приятное слово! Жаль, что оно устарело. Разве разглядишь себя, когда на тебе покрытая вышивкой рубашка времен Виктории? Не забыть проделать это завтра перед ванной! Обрадует ли ее то, что она увидит? Дай бог! Динни вздохнула, положила зеркало и легла в постель.
III


     Уилфрид Дезерт все еще сохранял за собой квартиру на Корк-стрит. Платил за нее лорд Маллиен, который пользовался ею в тех редких случаях, когда покидал свое сельское уединение. У пэра-отшельника было больше общего с младшим сыном, чем со старшим, членом парламента, хотя это еще ничего не означало. Тем не менее встречи с Уилфридом он переносил не слишком болезненно. Но, как правило, в квартире обитал только Стэк, вестовой Уилфрида во время войны, питавший к нему ту сфинксообразную привязанность, которая долговечнее, чем любая словесно выраженная преданность. Когда Уилфрид неожиданно возвращался, он заставал квартиру в том же точно виде, в каком оставил, - не более пыльной, не более душной, те же костюмы на тех же плечиках, те же грибы и превосходно прожаренный бифштекс, чтобы утолить первый голод. Дедовская мебель, уставленная и увешанная вывезенными с Востока безделушками, придавала просторной гостиной незыблемо обжитой вид. Диван, стоявший перед камином, встречал Уилфрида так, словно тот никогда не расставался с ним.

    

... ... ...
Продолжение "Цветок в пустыне" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Цветок в пустыне
показать все


Анекдот 
Если у вас в течение года сломался автомобиль при наличии талона ТО, смело предъявляйте претензии сотрудникам ГИБДД. Это они недобросовестно провели техосмотр вашей машины и выдали вам фальшивый талон. И не забудьте про моральный ущерб!
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100