Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Горчев, Дмитрий - Горчев - Мерзость

Проза и поэзия >> Проза 90-х годов >> Горчев, Дмитрий
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Дмитрий Горчев. Мерзость

---------------------------------------------------------------

© Copyright Дмитрий Горчев

WWW: http://www.gorchev.spb.ru/

Email: gorchev@neva.spb.ru

Date: 20 Sep 2001

---------------------------------------------------------------

Содержание


     сволочи

     блядь

     борода

     мудак

     красавец

     мерзость

     мерзость

     загадка

     фокусник

     троллейбус

     о влюбленных

     события

     совесть

     птица мира

     музычка

     плохая сказка

     план спасения
* СВОЛОЧИ *


     Иногда в мою дверь звонят сволочи.

     Хорошие правильные люди не звонят никогда, потому что не могут найти звонка. Я сам-то его однажды нашел совершенно случайно, где-то на лестнице.

     Хорошие правильные люди в мою дверь всегда стучат. Или тихо скребутся. Или тяжело под ней вздыхают, потому что если хорошего человека не впустить вовремя, он запросто может умереть и ровно никто на всем этом белом свете его не хватится, потому что он и при жизни-то никому мозгов не ебал.

     А вот сволочи, они не такие. Они давят толстым бестрепетным пальцем на мой звонок, и ничегошеньки у них внутри не дрогнет. Я может и сам-то на этот звонок давить опасаюсь -- мало ли чего: вдруг откроется дверь совсем не той квартиры, и выйдет оттуда коля, да как спросит: "А ты кто? Не иначе как мою жену ебать пришел?"

     Или хуже того, пригласит с собой выпить.

     Нет, не жму я никаких звонков, и вам не советую.
Блядь


     Клавдия Ивановна была страшная блядь.

     Бывало, бухгалтер Василий Андреевич подойдет к ней после работы, ущипнет: "А не предаться ли нам, любезнейшая Клавдия Ивановна, плотской любви?" Клавдия Ивановна от такой радости тут же на стол валится и вся пылает. А Василий Андреевич в штанах пороется, вздохнет, очечки поправит: "Пошутил я, Клавдия Ивановна, вы уж не обессудьте. У меня же семья, дети, участок. Приходите в гости, я вас икрой баклажановой угощу, сам закатывал". "Дурак вы, Василий Андреевич, -- отвечает Клавдия Ивановна, вся красная, неудобно ей. -- И шутки у вас глупые. У меня у самой этой икры сорок две банки. Подумаешь, удивили".


     Еще Клавдия Ивановна часто водила к себе домой мужчин. Ей было все равно -- хоть кто, хоть забулдыга подзаборный, никакой в ней не было гордости.

     Приведет такого, чаю ему нальет. А он сидит на табуретке, ерзает: "Может по рюмочке, для куражу?"

     Ну, нальет она ему водочки в хрустальную рюмочку и огурчик порежет. "А вы что же не выпиваете?" -- спросит мужчина. "Ах, я и так как пьяная", -- отвечает ему Клавдия Ивановна низким голосом, и грудь у нее вздымается. Мужчина прямо водкой поперхнется и, пока Клавдия Ивановна постель расстилает, залезет он в холодильник и всю остальную бутылку выжрет без закуски. Вернется Клавдия Ивановна в прозрачном розовом пеньюаре, а мужчина уже лыка не вяжет. Дотащит она его до кровати, он ей всю грудь слюнями измажет и захрапит.

     Таких мужчин Клавдия Ивановна рано утром сразу же прогоняла, даже оладушков им не испечет.


     Однажды Клавдия Ивановна пошла давать объявление в газету. Так, мол, и так, хочу мужчину. Вот до чего довела блядская ее натура.

     А в газете сидит тоже женщина, но немного помоложе: "Нет, -- говорит, -- у нас культурная газета, мы такого объявления дать не можем".

     "А какое можете?" -- интересуется Клавдия Ивановна. "Ну, какое..., -- задумывается та, -- Женщина ищет высокооплачиваемую работу... Женщине нужен спонсор..." "Это что же, -- удивляется Клавдия Ивановна, -- за это еще и деньги брать? Да нет, я же просто так, задаром". "Что? -- удивляется женщина из газеты, -- задаром? Неужели так уж приспичило?" И смотрит на Клавдию Ивановну с отвращением: вот, думает, блядь какая! Саму-то ее главный редактор по пятницам прямо на ковролане ебет, а она ничего, зубы стиснет и терпит, потому что детей-то кормить надо. Работу где сейчас хорошую найдешь? Да и редактор, в общем-то, неплохой, не извращенец какой-нибудь.

     "Нет, -- говорит, -- вы, женщина, лучше ступайте себе подобру-поздорову, не приму я от вас никакого объявления".

     Так и ушла Клавдия Ивановна ни с чем.


     А по дороге домой напал на нее сексуальный маньяк.

     Выскакивает он из кустов, плащ распахивает: "Ха!" -- кричит. "Ах! -- восклицает Клавдия Ивановна, -- Глазам своим не верю!" "Это хуй! -- говорит маньяк. -- И сейчас я этим хуем буду вас по-всякому насиловать!" "Ах, по-всякому!" -- совсем млеет Клавдия Ивановна и падает в обморок.

     Приходит она в себя, а маньяк рядом стоит: "Что это вы тут в обморок валитесь, -- спрашивает он ее строго, -- Я бесчувственное тело не могу по-всякому насиловать". "А какое тело вы можете насиловать, мой зайчик?" -- спрашивает Клавдия Ивановна и стягивает рейтузы.

     Маньяк от этих рейтузов совсем сник. "Нет, -- говорит, -- вы уж идите, женщина, только не рассказывайте про меня никому, а то подкараулю и убью зверски".

     "Да что вы, -- отвечает Клавдия Ивановна и сумочку подбирает, -- Зачем мне рассказывать. Пойдемте лучше ко мне, я вас чайком напою. Замерзли тут, наверное, в кустах, в плащике-то на голое тело. Еще простудитесь".

     Привела она его к себе домой, напоила чаем с яблочным пирогом, рюмочку налила и все смотрит с надеждой: может насиловать начнет? А он пригрелся и на жизнь свою маньяческую жалуется: как одна женщина его дихлофосом обрызгала, как подростки на дерево загнали... Пожалела его Клавдия Ивановна, дала ему кальсоны отца своего покойника и постелила ему в зале. Всю ночь прислушивалась: не подкрадывается ли? А он посапывает, спит как убитый, видно и правда несладкая у маньяков жизнь, намаялся.


     Утром маньяк снова было к себе в рощицу засобирался, но вдруг раскашлялся, температура у него поднялась, видать действительно простыл совсем. Клавдия Ивановна напоила его чаем с малиной, дала аспирину и строго-настрого приказала лежать под одеялом. Замочила его плащик в тазике и на работу пошла, будь что будет. Ограбит -- значит судьба ее такая.

     Возвращается вечером, волнуется -- а как правда ограбил? Нет, стоит маньяк на кухне в кальсонах и глазунью себе жарит. "Извините, -- говорит, -- я тут пару яичек у вас позаимствовал, кушать очень хочется". "Ой, да что вы! -- всплескивает руками Клавдия Ивановна, -- Там же супчик в холодильнике нужно разогреть! И мясо по-французски я сейчас в чудо-печке поставлю. Яичница -- это что за еда!"


     Так и прижился у нее маньяк. Оказался он мужчиной неплохим, положительным. Полочки на кухне сделал, мусор выносит, на базар за картошкой ходит. Одна беда -- никак он себя как мужчина больше не проявляет. Клавдия Ивановна уж и так, и эдак: из ванны будто случайно промелькнет, тесемочка у нее с плеча упадет, котлетки ему накладывает и бедром заденет. А тот только загрустит, и все.

     Однажды Клавдия Ивановна подсмотрела, как он надел старенький свой плащик на голое тело, встал перед зеркалом, распахнул и шепотом "Ха!" говорит. Посмотрел он на себя внимательно, вздохнул, надел кальсоны и пошел выносить мусор.


     А однажды маньяк говорит: "Вы уж извините, Клавдия Ивановна, но чувствую я зов своей маньяческой натуры. Должен я немедленно пойти в рощу и кого-нибудь по-всякому изнасиловать". "Ну, меня изнасилуйте" -- предлагает Клавдия Ивановна. "Что вы, что вы! -- говорит маньяк, -- Я вам так обязан, вы столько для меня сделали. Что я, зверь совсем что ли?"

     Скинул он кальсоны, вытащил из шифоньера плащик и ушел.

     Клавдия Ивановна весь вечер проплакала, а потом заснула. "Все равно вернется, -- думает. -- Проголодается и вернется".


     Но маньяк так и не вернулся.

     Старухи на лавочке рассказывали, что, будто бы в роще нашли удавленника -- голого мужчину в плаще. Но эти старухи и не такого наплетут. Им лишь бы языки чесать.
Борода


     Петр Семенович всю жизнь носил фальшивую бороду.

     Понятно, что просто так фальшивой бороды никто носить не станет, потому что она чешется, колется, отклеивается и вообще доставляет много хлопот. Поэтому фальшивые бороды носят только по каким-то важным поводам. Скажем, вам необходимо кого-то зарезать. Казалось бы, тут фальшивая борода может прийтись кстати -- приклеили, зарезали кого нужно, и выбросили бороду в мусор от греха подальше. Но милиция тоже не лыком шита: она может запросто приклеить вам первую попавшуюся бороду и показать вас старушке, которая как раз у того, кого вы зарезали, хотела пустую бутылочку попросить. А уж если вам правильную бороду приклеить, то вас и трезвый человек как Карла Маркса опознает, а что уж там говорить про с утра пьяную старушку. Вот вы и попались, даже если в этот раз и не вы резали. Осторожнее нужно, с бородами-то.


     А Петр Семенович придумал очень хитрую штуку: он наклеивал бороду только тогда, когда вел себя прилично -- ходил на службу, здоровался с соседями, выносил мусор или голосовал за какого-нибудь депутата. А потом за угол свернет, бороду отклеит -- и чистая сволочь: всех ограбит, а кого не ограбит, тому в рожу плюнет. Правда, надо сказать честно: убивал он редко. Ну, если кто-то совсем уж неприятный, он того зарежет, конечно, но без всякого удовольствия. А вот грабить -- просто за уши его не оттянешь. Ничем не побрезгует: ясли, собес, дурдом, общество слепых, союз писателей -- святого для него не было. Зайдет и ограбит до нитки.

     Милиция свидетелей допросит: кто грабил? Как выглядел? Борода? Усы? Татуировки? Да нет, отвечают свидетели, неприметный такой, чисто выбритый. Даже фоторобота приличного не составишь. Один раз милиция к нему домой пришла, а он дверь открыл, из бороды папироска дымит. Чем могу помочь? -- спрашивает. Ну не могла же у человека за один день такая бородища вырасти? Соседку потихоньку допросили, а она -- что вы, что вы, говорит, он вчера со мной здоровался, а борода у него спокон веку, а вот пенсию второй месяц задерживают, вы уж там разберитесь.

     Так и ушла милиция ни с чем.


     А Петр Семенович от такой безнаказанности совсем распоясался. Особенно полюбил он грабить одиноких женщин. Разузнает, бывало, что у какой-то женщины в Стерлитамаке есть троюродная родственница Ирина Михайловна, и придет в гости как бы от этой Ирины Михайловны, баночку смородинового вареньица передать. Женщина одинокая, обрадуется, конечно, чаем его напоит. И он культурный, вежливый, выбритый и одеколоном пахнет. При этом специально заранее пуговицу себе на рубашке оторвет и в карман положит. Женщина, как оторванную пуговицу увидит, так вся задрожит от радости -- неженатый значит. Рюмочку ему нальет, капусточки наложит, сама насолила, да есть некому.

     А он, мерзавец такой, грабит не сразу. Он сначала пообживется, духи какие-нибудь подарит, выключатель починит, цветочек принесет. У женщины уже и так рот до ушей, а тут он и вовсе: а что бы, предлагает, нам обои не переклеить, я, дескать, непревзойденный обойщик. И действительно: заявится утром с десятью рулонами и по всей квартире их раскатает. Женщине на работу нужно бежать, а он уже клейстер развел, мебель сдвинул, напевает. Ну и оставит она его одного в квартире. А когда вернется -- там не то что новых обоев не наклеено, но и старые гэдээровские ободраны, лампочки все вывернуты и смеситель в ванной снят. Не говоря уж про деньги и драгоценности, которые этот негодяй вместе с полотенцами из шкафа уволок. И даже крема для ног не пощадил, такая сволочь.

     Женщина, конечно, бежит жаловаться в милицию. А та, только ее на пороге завидит, уже вздыхает: тихий? Гладко выбритый? Ну, пишите заявление.

     Женщина слезы по лицу размажет, накарябает чего-нибудь и идет в пустую квартиру на полу спать, а милиция это заявление в папку положит и матом ругается: никак не может она этого грабителя поймать, хоть лопни. А папка уже такая толстая, что ее со шкафа никто снять не может -- запихают в нее очередное заявление кое-как, и все.


     А попался он очень глупо: забыл однажды вечером кран на кухне закрыть.

     Бабка с нижнего этажа как увидела, что у нее угол мокрый, сразу вызвала милицию. Когда милиция ему в дверь забарабанила, он вскочил, спросонья ничего не понимает и бороду забыл надеть. Открыл, бабка-то сразу на кухню понеслась, а милиция с прищуром смотрит: ага -- тихий, гладко выбритый, все сходится. И борода на стуле лежит, проветривается. Документики, гражданин.


     Началось следствие. Сняли кое-как том со шкафа и три года грабеж за грабежом расследовали. А на четвертый год милиция за голову схватилась -- дело только до сто сорок седьмой страницы расследовано, при том, что всего этих страниц тысяча восемьсот сорок две. Задумалась милиция: это что же получается -- все дела забросить и заниматься одним негодяем тридцать лет без выходных?

     Неизвестно, до чего бы там она додумалась, но к счастью, все решилось само собой: зашел как-то утром надзиратель в камеру, а Петр Семенович вытянулся на нарах и руки на груди сложил. И борода у него белая как снег. Подергали бороду -- настоящая, хотя вчера еще никакой бороды не было, а сегодня вон какая вымахала, и светится как будто. Та милиция, которая верующая, даже перекрестилась.


     Вот ведь как бывает: жил человек -- сволочь сволочью, а помер -- и посмотреть приятно.
Мудак


     Николай Константинович был человек неплохой, но совершеннейший мудак.


     На иного посмотришь -- ведь свинья свиньей: и в штору высморкается, и всех женщин за ягодицы перещиплет, и сироте копеечку не подаст, но при этом не мудак. Люди к нему тянутся, в коллективе его уважают и женщины на него не сердятся.

     А Николай Константинович, хоть и вежливый, и поздоровается, и слова грубого никогда не скажет, а мудак, и все тут. Люди на него как посмотрят повнимательнее, так у них сразу кожа на лбу складками собирается. Вот как-то зашел Николай Константинович в церковь свечечку поставить, а там поп всех кадилом обмахивает. Всех обмахнул, а как до Николая Константиновича дошел, так даже споткнулся. Посмотрел на него внимательно, кадило придержал и ушел в другой угол махать.


     Из-за своего мудачества Николай Константинович постоянно попадал в неприятные истории.

     Например, стоит он в очереди за постным маслом, а на него сверху со ступенек человек валится. Должно быть, этому человеку зачем-то понадобилось со ступенек свалиться, подумает Николай Константинович и посторонится, чтобы не помешать. А человек всю морду себе об асфальт и разобьет вдребезги -- припадок у него, оказывается. Вся очередь тут же на Николая Константиновича нападет: почему, мол, человека не словил? Наверное специально хотел полюбоваться, как он об асфальт морду разбивает? Ну и накостыляют Николаю Константиновичу по шее да еще из очереди прогонят.

     Или лежит, бывало, кто-нибудь в луже, а Николай Константинович мимо идет. Уже и за угол повернет, а его хвать за шиворот: почему не остановился, сукин сын? Может человеку с сердцем плохо? Почему не поинтересовался, мудак? И опять накостыляют.

     Даже те люди, которые к Николаю Константиновичу поначалу неплохо относились, и те рано или поздно вдруг посмотрят внимательно, сморщатся и скажут: "Ну и мудак же ты, Николай Константинович!"


     А однажды на службе, где работал Николай Константинович, кто-то украл деньги. Не десять рублей, и не сто, а какие-то огромные тыщи, которых и за пятьдесят лет не заработаешь. И все на службе знали, что украл их один пьяница, которого все любили, потому что он кому хочешь последнюю рубаху отдаст. Жалко было всем этого пьяницу -- у него же детей семь штук и жена беззаветная труженица на швейной фабрике.

     В общем, сговорились все и, когда пришла милиция, показали пальцем на Николая Константиновича: он, дескать, ботинки себе ни с того ни с сего новые как раз вчера купил, неизвестно с каких барышей.

     Николай Константинович отказывался, конечно, говорил, что на ботинки полгода копил, но милиция посмотрела на него, поморщилась и отдала его под суд. В суде прокурор тоже сморщился и потребовал Николая Константиновича расстрелять. Защитнику Николай Константинович тоже не понравился, но работа есть работа -- выхлопотал он ему кое-как десять лет строгого режима.


     Ну, в тюрьме и хорошему-то человеку не сладко, а уж про мудаков что говорить.

     Хлебнул там Николай Константинович от сих и до сих, но ничего, живой остался, хотя и не сказать, чтобы очень здоровый. И мало того, что живой вышел, да еще и секрет с собой вынес, который перед смертью ему бывший дьяк рассказал, такой же бедолага, как Николай Константинович: про несметный клад, который закопали в лесу нехорошие мужички, да тут же друг друга и порешили подчистую.


     За такие секреты, конечно, и гроша жалко, да есть видно оно, мудацкое счастье, а то совсем бы уже ни одного мудака не осталось на всем белом свете.

     Вот и откопал Николай Константинович две закатанные трехлитровые банки, по горлышко набитые заплесневевшими долларами в роще недалеко от залива, как дьяк описал.

     Высыпал Николай Константинович доллары в полиэтиленовый мешок, развел костерок, выпил портвейну и поклялся страшной клятвой отомстить всем, кто его несправедливо в тюрьму упрятал и жизнь его погубил.


     Мстить Николай Константинович решил не просто так, а с подковыркой: чтобы наверняка они знали, от кого к ним гибель пришла и за какие прегрешения. Просто так пырнуть их ножичком Николаю Константиновичу было неинтересно -- совсем его мудачество в тюрьме махровым цветом расцвело.

     Вот и стал он строить планы. Начать решил с того пьяницы, вместо которого его в тюрьму посадили.

     Разыскал он его в бараке на краю города: к тому времени этот пьяница совсем уже вдрызг пропился, квартиру сжег, и жена от него ушла. Купил Николай Константинович пять бутылок водки, пять бутылок самого ядовитого метилового спирта, какого только можно купить за деньги и пришел к тому пьянице в гости. А тот как раз валяется на полу со спущенными штанами, лужу напустил и скулит, потому что похмелиться ему не на что. Налил ему Николай Константинович стакан -- ожил алкаш. Сели они выпивать. Николай Константинович слегка только водочки пригубит, а тот прямо стаканами в глотку заливает, все не нажрется досыта.


     А когда Николай Константинович видит, что вот сейчас тот под стол свалится и захрапит, спрашивает он его тихо: "Узнал ли ты меня?" Тот еще слегка соображал, присмотрелся он и вздрогнул: "Узнал", -- отвечает. "Так вот, -- говорит ему Николай Константинович, -- много я по твоей милости горя хлебнул, да Бог тебе судья, я на тебя зла не держу. Пей, сколько влезет. Вот тебе еще пять бутылок водки в знак моего прощения".

     Надел шапку и вышел из дома. Обернулся, перекрестился: "Ну, вот и первый" -- говорит.

     Только все вышло совсем не так, как ожидал Николай Константинович.

     После третьей бутылки метилового спирта треснуло что-то в голове у пьяницы, явился к нему белый ангел и наплевал ему в морду. От этого тот немедленно очнулся на уже горящем матрасе. От обиды на белого ангела бросил он пить напрочь, устроился на работу, честным трудом заработал много денег и купил себе участок совсем недалеко от города, десять минут ходьбы от электрички.


     "Ну, хорошо, -- подумал Николай Константинович, когда про это узнал. -- С этим мы еще разберемся". А пока занялся вторым -- тем сослуживцем, который всех подговорил на него пальцем показать.

     Разузнал Николай Константинович его телефон и пригласил в ресторан посидеть, мол, обиды не держу и хочу это отпраздновать. Тот пришел, конечно -- кто же от дармового ресторана откажется.

     Посидели, покушали, вспомнили знакомых, выпили за каждого. Под конец достает Николай Константинович двести долларов и с официантом расплачивается. И еще пятьдесят на чай дает. "Ты разбогател, смотрю" -- завидует сослуживец. "Да уж, -- отвечает ему Николай Константинович, -- уже даже не знаю, куда деньги девать. Я секрет один знаю, хочешь покажу?"

     Подходят они к наперсточнику, с которым Николай Константинович заранее сговорился. Достает Николай Константинович сто долларов, угадывает где шарик, выигрывает двести. Ставит двести -- выигрывает четыреста. Потом восемьсот, потом тысячу шестьсот. Наперсточник плачет, карманы выворачивает: "Ай-ай, шайтан! Детишки кушать что будут!" Рассмеялся Николай Константинович и все деньги обратно наперсточнику отдал.

     "Как ты это делаешь? -- удивляется сослуживец, -- Нельзя ведь у наперсточника выиграть, я точно знаю!" "А я слова волшебные знаю, -- отвечает Николай Константинович, -- Если по этим словам наперстки слева направо отсчитывать, то всегда угадываешь. Хочешь, скажу одно слово, раз уж мы такие друзья? Но помни, что одного слова только на четыре игры хватает".

     Сказал Николай Константинович сослуживцу на ухо какое-то дурацкое слово, распрощался, сел в такси и как будто уехал домой. А сам за углом остановил машину и подсматривает. Видит: сослуживец тут же назад к наперсточнику со всех ног бежит.

     В общем, сначала, как Николай Константинович с наперсточником договорился, выиграл его сослуживец бешеные деньги, а потом стал проигрываться в прах. Все деньги до копейки проиграл, пиджак, часы, и побежал домой -- за ордером от квартиры. Николай Константинович уже руки потирает, но дома жена сослуживцу такой ордер показала, что ему пришлось на неделю бюллетень брать, потому что на улицу выйти неудобно.

     Через неделю выпустила его жена за продуктами, тот конечно сразу побежал искать наперсточника, но на том месте где был наперсточник, сидит тетка в желтой телогрейке и через мегафон билеты какой-то телевизионной лотереи продает. Делать нечего -- накупил он на все деньги билетов, заполнил их слева направо по волшебному слову и в ящик бросил.

     А в воскресенье выиграл он по этим билетам трехкомнатную квартиру в Москве, автомобиль Рено, поездку на двоих в Испанию, куклу барби и двенадцать миллионов рублей. Даже лотерея от такого выигрыша чуть не закрылась. Но отдали ему все честно. По телевизору показали и потихоньку предупредили, что если еще раз его в этой лотерее заметят, то пусть не обижается.

     Опять ничего у Николая Константиновича не вышло. "Ладно, -- думает он, -- что-то я в этот раз перемудрил. Да не беда -- никуда они не денутся, вот только еще одно дельце закончу, и займусь ими как следует".


     Следующее дело у Николая Константиновича было совсем другое: на этот раз он решил отблагодарить защитника, который его от расстрела спас. Наученный опытом, не стал он сильно мудрить, а просто засунул по одной бумажке в щель под дверью адвоката десять тысяч долларов сотенными и записку: так, мол, и так, спасибо вам от такого-то.

     А через два дня того адвоката нашли на кухне с головой в духовке. Что? Почему? Так и не выяснили.


     Николай Константинович, как узнал про адвоката, пересчитал свои деньги (осталось у него ровно пятьсот долларов), пошел в магазин, купил ящик водки, пришел домой, запер все двери, задернул шторы и пил неделю беспробудно. Когда водка кончилась, вышел из дома, купил еще ящик и пил еще неделю. Через месяц пришел хозяин квартиры с милицией и выбросил Николая Константиновича, который к тому времени мог только на полу лежать, на улицу. Николай Константинович кое-как заполз в подвал и стал бомжом.


     Жизнь у бомжа не такая уж и тяжелая: главное, утро пережить, а там бутылочек насобирал, напился -- вот и счастье. К вечеру очухался -- кругом все пиво пьют: там бутылочку бросят, там из пластмассового стакана не допьют.

     Одно Николай Константинович знал точно: если он к кому-то подойдет и попросит пустую бутылочку оставить, то ее лучше об стену разобьют, но ему не отдадут. "Иди, -- скажут, -- иди. Нечего тут над душой стоять, мудила". Поэтому надо подкараулить, когда бутылку в урну кинут и сразу хватать, пока другие бомжи не забрали.

     Иногда Николай Константинович даже, как нормальный человек, что-нибудь в магазине покупал -- хлеба полбуханки или колбасы печеночной. Продавцы, конечно, морщатся, не нравится им, как Николай Константинович пахнет, но продадут -- деньги есть деньги.


     Как-то раз Николай Константинович покупал себе дарницкого хлеба на ужин, спиртом он уже в аптеке в метро запасся, а тут протискивается в магазин Людмила Филипповна. Она тоже когда-то была нормальной женщиной, на службу ходила, как и Николай Константинович, а потом что-то с ней такое приключилось, вот и запила Людмила Филипповна. По вечерам она, как наклюкается, так всем рассказывает, как дошла до жизни такой: пристанет к какому-нибудь мужчине, который пиво пьет и несет околесицу про польскую панночку, у которой в няньках служила. Тот, чтобы отделаться, ей пива и оставит.

     Но в этот день, видно, дела у Людмилы Филипповны шли плохо, потому что была она почти не пьяная и с новым синяком. Протиснулась она бочком мимо очереди, схватила бутылку водки и бросилась бежать. А в чеботах, да на два размера больше, куда она убежит? Да хоть бы и без чебот, все равно свалится через десять метров. Охранник в камуфляже даже не сильно быстро за ней и припустил. Свалилась Людмила Филипповна, бутылку к груди прижала, лежит, не шевелится. Охранник пнул ее по зубам -- отдавай, мол. А та только крепче бутылку прижимает. "Ах ты, сука", -- говорит охранник и замахивается дубинкой.

     Тут Николай Константинович, который все это видел, поднатуживается и блюет прямо на прилавок. Не то, чтобы он подумал так спасти Людмилу Филипповну от охранника, он давно уже ничего не думал. Просто поднатужился и наблевал. Продавщица как заголосит!

     Охранник тут же, конечно, Людмилу Филипповну бросил и к Николаю Константиновичу побежал. А тот что? -- стоит себе, полбуханки дарницкого в руках держит.


     Людмила Филипповна потихоньку очухалась, уползла куда-то к себе, вылакала бутылку и заснула счастливая. А Николая Константиновича охранник оттащил за шиворот к мусоросборнику и бросил там валяться на снегу.

     Николай Константинович еще немного соображал и даже попробовал ползти в свой подвал, но далеко уползти не смог, достал из-за пазухи спирт, он почему-то не разбился, когда Николая Константиновича пинал охранник, выпил и заснул.


     Там его и нашли бомжи во время утреннего обхода помоек.

     После того, как милиция унесла Николая Константиновича закапывать на другой помойке, бригадир бомжей встал на ступеньку станции метро и произнес речь:

     "Сдох Колька, -- сказал бригадир. -- Был он мудак -- и сдох как мудак. Да и хуй с ним!"
Красавец


     Петр Федорович был прекрасен как утренняя звезда.

     Когда он заходил, например, в паспортный стол за справкой, снимал шапку, и его золотые кудри рассыпались по плечам, все паспортистки немедленно валились со стульев на пол и стонали. Одну делопроизводительницу даже пришлось вести в амбулаторию, потому что она, перед тем, как повалиться, успела прижать к груди электрическую пишмашинку. Килограмм двадцать, не меньше. Два ребра треснули.

     Если какая-то женщина видела Петра Федоровича больше пяти минут, она не могла забыть его всю жизнь. Она обязательно бросала мужа, детей, работу, спивалась, и скоро ее видели на помойке с беломором в зубах.


     Петр Федорович был человек не злой и очень переживал от таких женских неприятностей.


     Он даже старался пореже выходить из дома. Но, как известно, за красивые глаза никто денег платить не станет, а пищу тоже надо на что-то покупать. Поэтому Петру Федоровичу, хочешь-не хочешь, выходить приходилось. Тогда он заматывал лицо шарфом, но и это часто не помогало, потому что развеется из-под шарфа прядь волос -- вот и еще одна женщина в холодной луже валяется.

     Тогда Петр Федорович придумал вот что: он перестал мыться и расчесывать волосы. Он нашел в мусоросборнике самую вонючую телогрейку и никогда ее не снимал. Кроме того, он теперь все время шмыгал носом, чесал яйца, ковырял в носу, харкал на пол и вообще вел себя как свинья. Сначала ему самому было это неприятно, но вскоре он втянулся и привык. Он начал крепко выпивать и жрать все, что попадалось под руку, хоть из урны, ему было все равно, от этого он безобразно разжирел и постоянно рыгал и икал. Потом он подхватил глисты и стал тощий как жердь. В целом же, Петр Федорович стал такой редкой скотиной, что даже милиция, которая чего только не навидалась, и та, как проходит мимо Петра Федоровича, так обязательно пнет его сапогом под жопу. Тот в грязь повалится, хрюкает там, ворочается, сволочь, просто утопить хочется, такой он неприятный.

     Один милиционер, молодой, однажды так увлекся лупить Петра Федоровича дубинкой по голове, что еле его оттащили. Пришлось отвести этого милиционера в отделение, налить ему стакан водки и отправить домой от греха подальше.


     Однажды Петр Федорович сошелся с одной женщиной.

     Звали женщину Клара Борисовна. Она была не такая забулдыга, как Петр Федорович, но тоже любила вечерком клюкнуть водочки да и поплакать по судьбе своей женской, незавидной, не той, о которой в девушках мечтала. А Петр Федорович, хоть и неприятный, но все равно какой-никакой мужчина -- иной раз кран починит, а то и колбасы грамм двести принесет.

    

... ... ...
Продолжение "Мерзость" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Мерзость
показать все


Анекдот 
Учебное пособие "Как стать супер-мега-за*бацким фотографом". После покупки цифрового фотоаппарата выполните следующие действия: 1. Вставить батарейки в фотоаппарат. 2. Понажимать все кнопочки. Инструкцию не читать. 3. Снять комнату со вспышкой и без. 4. Снять цветы в горшочке. 5. Снять собственные ноги. 6. Снять самого себя на расстоянии вытянутой руки (при каждом последующем снимке пытаться делать лицо более интеллигентным). 7. Снять вид из окна, используя подоконник как подставку. 8. Удивиться хреновому качеству снимков. 9. Вынуть уже-млять разрядившиеся батарейки. 10. Сходить купить аккумуляторы. 11. Вставить аккумуляторы. 12. Прочитать инструкцию на немецком (увидеть лишь знакомое der). 13. Повторить пункты 2-8. 14. Прочитать инструкцию на польском и казахском (удивиться непонятным словам составленных из русских букв). 15. Повторить пункты 2-8. 16. Найти мануал на русском в инете. 17. Прочитать и понять, что это и так все понятно. 18. Не найти в инете нормальных книг на русском про искусство цифрового фото. 19. По**рить весь трафик на рассматривание креатифа на форумах по цифровому фото. 20. Дать обещание себе изучить технологию HDR. 21. Забить до отказа винчестер закинув фотографии, получившиеся в результате выполнения пунктов 2-8, 13, 15. Эти фото хранить вечно. 22. Положить цифровик на полку до ближайшего праздника (отпуска).
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100