Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Рассказы - - Рассказы

Проза и поэзия >> Русская классика >> Антон Павлович Чехов >> Рассказы
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Антон Павлович Чехов. Рассказы

Маска
---------------------------------------------------------------

OCR: Олег Пелипейченко

---------------------------------------------------------------



     В Х-ом общественном клубе с благотворительной целью давали бал-маскарад, или, как его называли местные барышни, бал-парей.

     Было двенадцать часов ночи. Не танцующие интеллигенты без масок - их было пять душ - сидели в читальне за большим столом и, уткнув носы и бороды в газеты, читали, дремали и, по выражению местного корреспондента столичных газет, очень либерального господина, - "мыслили".

     Из общей залы доносились звуки кадрили "Вьюшки". Мимо двери, сильно стуча ногами и звеня посудой, то и дело пробегали лакеи. В самой же читальне царила глубокая тишина.

     - Здесь, кажется, удобнее будет! - вдруг послышался низкий, придушенный голос, который, как казалось, выходил из печки. - Валяйте сюда! Сюда, ребята!

     Дверь отворилась, и в читальню вошел широкий, приземистый мужчина, одетый в кучерской костюм и шляпу с павлиньими перьями, в маске. За ним следом вошли две дамы в масках и лакей с подносом. На подносе была пузатая бутыль с ликером, бутылки три красного и несколько стаканов.

     - Сюда! Здесь и прохладнее будет, - сказал мужчина. - Становь поднос на стол... Садитесь, мамзели! Же ву при а ля три-монтран! А вы, господа, подвиньтесь... нечего тут!

     Мужчииа покачнулся в смахнул рукой со стола несколько журналов.

     - Становь сюда! А вы, господа читатели, подвиньтесь; некогда тут с газетами да с политикой... Бросайте!

     - Я просил бы вас потише, - сказал один из интеллигентов, поглядев на маску через очки. - Здесь читальня, а не буфет... Здесь не место пить.

     - Почему не место? Нешто стол качается или потолок обвалиться может? Чудно! Но... некогда разговаривать! Бросайте газеты... Почитали малость и будет с вас; и так уж умны очень, да и глаза попортишь, а главнее всего - я не желаю и все тут.

     Лакей поставил поднос на стол и, перекинув салфетку через локоть, стал у двери. Дамы тотчас же принялись за красное..

     - И как это есть такие умные люди, что для них газеты лучше этих напитков, - начал мужчина с павлиньими перьями, наливая себе ликеру. - А по моему мнению, вы, господа почтенные, любите газеты оттого, что вам выпить не на что. Так ли я говорю? Ха-ха!.. Читают! Ну, а о чем там написано? Господин в очках! Про какие факты вы читаете? Ха-ха! Ну, да брось! Будет тебе кочевряжиться! Выпей лучше!

     Мужчина с павлиньими перьями приподнялся и вырвал газету из рук у господина в очках. Тот побледнел, потом покраснел и с удивлением поглядел на прочих интеллигентов, те - на него.

     - Вы забываетесь, милостивый государь! - вспыхнул он. - Вы обращаете читальню в кабак, вы позволяете себе бесчинствовать, вырывать из рук газеты! Я не позволю! Вы не знаете, с кем имеете дело, милостивый государь! Я директор банка Жестяков!..

     - А плевать мне, что ты - Жестяков! А газете твоей вот какая честь...

     Мужчина поднял газету и изорвал ее в клочки. - Господа, что же это такое? - пробормотал Жестяков, обомлев. - Это странно, это... это даже сверхъестественно...

     - Они рассердившись, - засмеялся мужчина. - Фу-ты, ну-ты, испугался! Даже поджилки трясутся. Вот что, господа почтенные! Шутки в сторону, разговаривать с вами мне не охотно... Потому, как я желаю остаться тут с мамзелями один и желаю себе тут удовольствие доставить, то прошу не претикословить и выйти... Пожалуйте-с! Господин Белебухин, выходи к свиньям собачьим! Что рыло наморщил? Говорю, выходи, стало быть и выходи! Живо у меня, а то, гляди, не ровен час, как бы в шею не влетело!

     - То есть как же это? - спросил казначей сиротского суда Белебухин, краснея и пожимая плечами. - Я даже не понимаю... Какой-то нахал врывается сюда и... вдруг этакие вещи!

     - Какое это такое слово нахал? - крикнул мужчина с павлиньими перьями, рассердившись, и стукнул кулаком по столу, так что на подносе запрыгали стаканы. - Кому ты говоришь? Ты думаешь, как я в маске, так ты можешь мне разные слова говорить? Перец ты этакий! Выходи, коли говорю! Директор банка, проваливай подобру-поздорову! Все уходите, чтоб ни одной шельмы тут не оставалось! Айда, к свиньям собачьим!

     - А вот мы сейчас увидим! - сказал Жестяков, у которого даже очки вспотели от волнения. - Я покажу вам! Эй, позови-ка сюда дежурного старшину!

     Через минуту вошел маленький рыженький старшина с голубой ленточкой на лацкане, запыхавшийся от танцев.

     - Прошу вас выйти! - начал он. - Здесь не место пить! Пожалуйте в буфет!

     - Ты откуда это выскочил? - спросил мужчина в маске. - Нешто я тебя звал? - Прошу не тыкать, а извольте выйти!

     - Вот что, милый человек: даю тебе минуту сроку... Потому, как ты старшина и главное лицо, то вот выведи этих артистов под ручки. Мамзелям моим не ндравится, ежели здесь есть кто посторонний... Они стесняются, а я за свои деньги желаю, чтобы они были в натуральном виде.

     - Очевидно, этот самодур не понимает, что он не в хлеву! - крикнул Жестяков. - Позвать сюда Евстрата Спиридоныча!

     - Евстрат Спиридоныч! - понеслось по клубу. - Где Евстрат Спиридоныч?

     Евстрат Спиридоныч, старик в полицейском мундире, не замедлил явиться.


     - Прошу вас выйти отсюда! - прохрипел он, выпучивая свои страшные глаза и шевеля нафабренными усами.

     - А ведь испугал! - проговорил мужчина и захохотал от удовольствия. - Ей-ей, испугал! Бывают же такие страсти, побей меня бог! Усы, как у кота, глаза вытаращил... Хе-хе-хе!

     - Прошу не рассуждать! - крикнул изо всей силы Евстрат Спиридоныч и задрожал. - Выйди вон! Я прикажу тебя вывести!

     В читальне поднялся невообразимый шум. Евстрат Спиридоныч, красный как рак, кричал, стуча ногами. Жестяков кричал. Белебухин кричал. Кричали все интеллигенты, но голоса всех их покрывал низкий, густой, придушенный бас мужчины в маске. Танцы благодаря всеобщей сумятице прекратились, и публика повалила из залы к читальне.

     Евстрат Спиридоныч для внушительности позвал всех полицейских, бывших в клубе, и сел писать протокол.

     - Пиши, пиши, - говорила маска, тыча пальцем ему под перо. - Теперь что же со мной, с бедным, будет? Бедная моя головушка! За что же губите вы меня, сиротинушку? Ха-ха! Ну, что ж? Готов протокол? Все расписавшись? Ну, теперь глядите!.. Раз...

     два... три!!..

     Мужчина поднялся, вытянулся во весь рост и сорвал с себя маску. Открыв свое пьяное лицо и поглядев на всех, любуясь произведенным эффектом, он упал в кресло и радостно захохотал. А впечатление действительно произвел он необыкновенное. Все интеллигенты растерянно переглянулись и побледнели, некоторые почесали затылки. Евстрат Спиридоныч крякнул, как человек, сделавший нечаянно большую глупость.

     В буяне все узнали местного миллионера, фабриканта, потомственного почетного гражданина Пятигорова, известного своими скандалами, благотворительностью и, как не раз говорилось в местном вестнике, - любовью к просвещению.

     - Что ж, уйдете или нет? - спросил Пятигоров после минутного молчания.

     Интеллигенты молча, не говоря ни слова, вышли на цыпочках из читальни, и Пятигоров запер за ними двери.

     - Ты же ведь знал, что это Пятигоров! - хрипел через минуту Евстрат Спиридоныч вполголоса, тряся за плечо лакея, вносившего в читальню вино. - Отчего ты молчал? - Не велели сказывать-с!

     - Не велели сказывать... Как засажу я тебя, анафему, на месяц, так тогда будешь знать "не велели сказывать". Вон!!. А вы-то хороши, господа, - обратился он к интеллигентам. - Бунт подняли! Не могли выйти из читальни на десять минуток! Вот теперь и расхлебывайте кашу. Эх, господа, господа... Не люблю, ей-богу!

     Интеллигенты заходили по клубу унылые, потерянные, виноватые, шепчась и точно предчувствуя что-то недоброе... Жены и дочери их, узнав, что Пятигоров "обижен" и сердится, притихли и стали расходиться по домам. Танцы прекратились.

     В два часа из читальни вышел Пятигоров; он был пьян и пошатывался. Войдя в залу, он сел около оркестра и задремал под музыку, потом печально склонил голову и захрапел.

     - Не играйте! - замахали старшины музыкантам. - Тсс!.. Егор Нилыч спит...

     - Не прикажете ли вас домой проводить, Егор Нилыч? - спросил Белебухин, нагнувшись к уху миллионера.

     Пятигоров сделал губами так, точно хотел сдунуть со щеки муху.

     - Не прикажете ли вас домой проводить, - повторял Белебухин, - или сказать, чтоб экипажик подали?

     - А? Ново? Ты... чево тебе? - Проводить домой-с... Баиньки пора... - До-домой желаю... Прроводи!

     Белебухин просиял от удовольствия и начал поднимать Пятигорова. К нему подскочили другие интеллигенты и, приятно улыбаясь, подняли потомственного почетного гражданина и осторожно повели к экипажу.

     - Ведь этак одурачить целую компанию может только артист, талант, - весело говорил Жестяков, подсаживая его. - Я буквально поражен, Егор Нилыч! До сих пор хохочу... Ха-ха... А мы-то кипятимся, хлопочем! Ха-ха! Верите? и в театрах никогда так не смеялся... Бездна комизма! Всю жизнь буду помнить этот незапамятный вечер!

     Проводив Пятигорова, интеллигенты повеселели и успокоились.

     - Мне руку подал на прощанье, - проговорил Жестяков, очень довольный. - Значит, ничего, не сердится...

     - Дай-то бог! - вздохнул Евстрат Спиридоныч. - Негодяй, подлый человек, но ведь - благодетель!.. Нельзя!..
Предложение
---------------------------------------------------------------

OCR: Кирилл Камионский

---------------------------------------------------------------



     Валентин Петрович Передеркин, молодой человек приятной наружности, одел фрачную пару и лакированные ботинки с острыми, колючими носками, вооружился шапокляком и, едва сдерживая волнение поехал к княжне Вере Запискиной.

     Ах, как жаль. что вы не знаете княжны Веры! Это милое, восхитительное создание с короткими глазами небесно-голубого цвета и с шелковыыми волнистыми кудрями.

     Волны морские разбиваются об утес, но о волны ее ккудрей наоборот разобъётся и разлетиться в прах любой камень...

     Нужно быть бесчувственным балбесом, чтобы устоять против ее улыбки, против неги, которую так и дышит её миниатюрный, словно выточенный бюстик.

     Ах, какою надо быть деревянною скотной, чтобы не чувствовать себя на верху бллаженства, когда она говорит, смеётся, показывает свои ослепительно белые зубки!

     Передеркина приняли...

     Он сел напрротив княжны и, изнемогая от волнения начал:

     - Княжна, можете ли вслушать меня?

     - О да!

     -Княжна... простите, я не знаю с чего начать... Для вас это так неожиданно... Экспромтно... Вы рассердитесь...

     - Княжна! - продолжал он.- С тех пор, как я увидел вас, в мою душу запало непреодолимое желание... Это желание не дает мне покоя ни днем ни ночью, и... и если оно не осуществиться, я... я буду несчастлив.

     Княжна задумчиво опустила глаза. Передеркин помолчал и продолжал:

     - Вы, конечно удивитесь... вы выше всего земного, но... для меня вы самая подходящая...

     Наступило молчание.

     - Тем более, - вздохнул Передеркин, что моё имение граничит с вашим... я богат...

     - Но... в чем дело? - тихо спроила княжна.

     - В чем дело? Княжна! - заговорилгорячо Передеркин, поднимаясь. - Умоляю, вас не откажите... Не расстройте вашим отказом моих планов. Дорогая моя, позвольте сделать вам предложение!

     Валентин Петрович быстро сел, нагнулся к княжне и зашептал:

     - Предложение в высшей степени выгодное!.. Мы в один год продадим миллион пудов сала! Давайте построим в наших смежных имениях салотопенный завод на паях!

     Княжна подумала и сказала:

     - С удовольствием...

     А читателтница, ожидавшая мелодраматмческого финала может успокоится.
В бане
---------------------------------------------------------------

Набрал Михаил Матус

---------------------------------------------------------------



     первая глава рассказа А.П.Чехова

     "В БАНЕ".

     "В первой публикации каждая глава рассказа печаталась как самостоятельное произведение. Объединив обе главы под названием "В бане", Чехов включил рассказ в первый том собрания сочинений, которое открывается этим произведением."


     - Эй, ты фигура! - крикнул толстый, белотелый господин, завидев в тумане высокого и тощего человека с жиденькой бородкой и с большим медным крестом на груди. - Поддай пару!

     - Я, ваше высокородие, не банщик, я цирюльник-с. Не мое дело пар поддавать. Не прикажите ли кровососные баночки поставить?

     Толстый господин погладил себя по багровым бедрам, подумал и сказал:

     - Банки? Пожалуй, поставь. Спешить мне некуда.

     Цирюльник сбегал в предбанник за инструментом, и через какие-нибудь пять минут на груди и спине толстого господина уже темнели десять банок.

     - Я вас помню, ваше благородие, - начал цирюльник, ставя одиннадцатую банку. - Вы у нас в прошлую субботу изволили мыться, и тогда же еще я вам мозоли срезывал. Я цирюльник Михайло... Помните-с? Тогда же вы изволили меня насчет невест расспрашивать.

     - Ага... Так что же?

     - Ничего-с... Говею я теперь, и грех мне осуждать, ваше благородие, но не могу не выразить вам по совести. Пущай меня бог простит за осуждения мои, но невеста нынче пошла все непутящая, несмысленая... Прежняя невеста желала выйтить за человека, который солидный, строгий, с капиталом, который все обсудить может, религию помнит, а нынешняя льстится на образованность. Подавай ей образованного, а господина чиновника или кого из купечества и не показывай - осмеет! Образованность разная бывает... Иной образованный, конечно, до высокого чина дослужится, а другой весь век в писцах просидит, похоронить не на что. Мало ли их нынче таких? К нам сюда ходит один... образованный. Из телеграфистов... Все превзошел, депеши выдумывать может, а без мыла моется. Смотреть жалко!

     - Беден, да честен! - донесся с верхней полки хриплый бас. - Такими людьми гордиться нужно. Образованность, соединенная с бедностью, свидетельствует о высоких качествах души. Невежа!

     Михайло искоса поглядел на верхнюю полку... Там сидел и бил себя по животу веником тощий человек с костистыми выступами на всем теле и состоящий, как казалось, из одних только кожи да ребер. Лица его не было видно, потому что все оно было покрыто свесившимися вниз длинными волосами. Видны были только два глаза, полные злобы и презрения, устремленные на Михайлу.

     - Из энтих... из длинноволосых! - мигнул глазом Михайло. - С идеями... Страсть, сколько развелось нынче такого народу! Не переловишь всех... Ишь патлы распустил, шкилет! Всякий христианский разговор ему противен, все равно, как нечистому ладан. За образованность вступился! Таких вот и любит нынешняя невеста. Именно вот таких, ваше высокородие! Нешто не противно? Осенью зовет меня к себе одна священникова дочка. "Найди, говорит, мне, Мишель, - меня в домах Мишелем зовут, потому я дам завиваю, - найди, говорит, мне, Мишель, жениха, чтоб был из писателей". А у меня, на ее счастье, был такой... Ходил он в трактир к Порфирию Емельянычу и все стращал в газетах пропечатать. Подойдет к нему человек за водку денег спрашивать, а он сейчас по уху... "Как? С меня деньги? Да знаешь ты, что я могу в газетах пропечатать, что ты душу загубил?" Плюгавый такой, оборванный. Прельстил я его поповскими деньгами, показал барышнин портрет и сводил. Костюмчик ему напрокат достал... Не понравился барышне! "Меланхолии, говорит, в лице мало". И сама не знает, какого ей лешего нужно!

     - Это клевета на печать! - послышался хриплый бас с той же полки. - Дрянь!

     - Это я-то дрянь? Гм!.. Счастье ваше, господин, что я в эту неделю говею, а то бы я вам за "дрянь" сказал бы слово... Вы, стало быть, тоже из писателей?

     - Я хотя и не писатель, но не смей говорить о том, чего не понимаешь. Писатели были в России многие и пользу принесшие. Они просветили землю, и за это самое мы должны относиться к ним не с поруганием, а с честью. Говорю я о писателях как светских, так равно и духовных.

     - Духовные особы не станут такими делами заниматься.

     - Тебе, невеже, не понять. Дмитрий Ростовский, Иннокентий Херсонский, Филарет Московский и прочие другие святители церкви своими творениями достаточно способствовали просвещению.

     Михайло покосился на своего противника, покрутил головой и крякнул.

     - Ну, уж это вы что-то тово, сударь... - пробормотал он, почесав затылок. - Что-то умственное... Недаром на вас и волосья такие. Недаром! Мы все это очень хорошо понимаем и сейчас вам покажем, какой вы человек есть. Пущай, ваше благородие, баночки на вас постоят, а я сейчас... Схожу только.

     Михайло, подтягивая на ходу свои мокрые брюки и громко шлепая босыми ногами, вышел в предбанник.

     - Сейчас выйдет из бани длинноволосый, - обратился он к малому, стоявшему за конторкой и продававшему мыло, - так ты тово... погляди за ним. Народ смущает... С идеями... За Назаром Захарычем сбегать бы...

     - Ты скажи мальчикам.

     - Сейчас выйдет сюда длинноволосый, - зашептал Михайло, обращаясь к мальчикам, стоявшим около одежи. - Народ смущает. Поглядите за ним да сбегайте к хозяйке, чтоб за Назаром Захарычем послали - протокол составить. Слова разные произносит... С идеями...

     - Какой же это длинноволосый? - встревожились мальчики. - Тут никто из таких не раздевался. Всех раздевалось шестеро. Тут вот два татара, тут господин раздевшись, тут из купцов двое, тут дьякон... а больше и никого... Ты, знать, отца дьякона за длинноволосого принял?

     - Выдумываете, черти! Знаю, что говорю!

     Михайло посмотрел на одежду дьякона, потрогал рукой ряску и пожал плечами. По лицу его разлилось крайнее недоумение.

     - А какой он из себя?

     - Худенький такой, белобрысенький... Бородка чуть-чуть... Все кашляет.

     - Гм!.. - пробормотал Михайло. - Гм!.. Это я, значит, духовную особу облаял... Комиссия отца Денисия! Вот грех-то! Вот грех! А ведь я говею, братцы! Как я теперь исповедаться буду, ежели я духовное лицо обидел? Господи, прости меня, грешного! Пойду прощения просить...

     Михайло почесал затылок и, состроив печальное лицо, отправился в баню. Отца дьякона на верхней полке уже не было. Он стоял внизу у кранов и, сильно раскорячив ноги, наливал себе в шайку воды.

     - Отец дьякон! - обратился к нему Михайло плачущим голосом. - Простите меня, Христа ради, окаянного!

     - За что такое?

     Михайло глубоко вздохнул и поклонился дьякону в ноги.

     - За то, что я подумал, что у вас в голове есть идеи!
Канитель
--------------------------------------------------------------- Набрала Майя Данилевская ---------------------------------------------------------------


     На клиросе стоит дьячок Отлукавин и держит между вытянутыми жирными пальцами огрызенное гусиное перо. Маленький лоб его собрался в морщины, на носу играют пятна всех цветов, начиная с розового и кончая темно-синим. Перед ним на рыжем переплете Цветной тетради лежат две бумажки. На одной из них написано "о здравии", на другой -- "за упокой", и под обоими заглавиями по ряду имен... Около клироса стоит маленькая старушонка с озабоченным лицом и с котомкой на спине. Она задумалась.

     Дальше кого? - спрашивает дьячок, лениво почесываясь за ухом. -- Скорей, убогая, думай, а то мне некогда. Сейчас часы читать стану.

     Сейчас, батюшка... Ну, пиши... О здравии рабов Божьих: Андрея и Дарьи со чады... Митрия, опять Андрея, Антипа, Марьи...

     Постой, не шибко... Не за зайцем скачешь, успеешь.

     Написал Марию? Ну, теперь Кирилла, Гордея, младенца новопреставленного Герасима, Пантелея... Записал усопшего Пантелея?

     Постой... Пантелей помер?

     Помер... - вздыхает старуха.

     Так как же ты велишь о здравии записывать? - сердится дьячок, зачеркивая Пантелея и перенося его на дугую бумажку. -- Вот, тоже еще... Ты говори толком, а не путай. Кого еще за упокой?

     За упокой? Сейчас... постой... Ну, пиши... Ивана, Авдостью, еще Дарью, Егора... Запиши воина Захара.... Как пощел на службу в четвертом годе, так с той поры и не слыхать...

     Стало быть, он помер?

     А кто ж его знает! Может, помер, а может, и жив. Ты пиши...

     Куда же я его запишу? Ежели, скажем, помер, то за упокой, коли жив, то о здравии. Пойми вот вашего брата!

     Гм!.. Ты, родименький, его на обе записочки запиши, а там видно будет. Да ему все равно, как его не записывай: непутящий человек... пропащий... Записал? Таперя за упокой Марка, Левонтия, Арину... Ну и Кузьму с Анной... Болящую Федосью...

     Болящую Федосью за упокой? Тю!

     Это меня-то за упокой? Ошалел, что ли?

     Тьфу! Ты, кочерыжка, меня запутала! Не померла еще, так и говори, что не померла, а нечего в за упокой лезть! Путаешь тут! Изволь вот теперь Федосью херить и в другое место писать... Всю бумагу изгадил! Ну, слушай, я тебе прочту... О здравии Андрея, Дарьи со чады, паки Андрея, Антипия, Марии, Кирилла, новопреставленного младенца Гер... Постой, как же сюда этот Герасим попал? Новопреставленный, и вдруг - о здравии. Нет, запутала ты меня, убогая! Бог с тобой, совсем запутала!

     Дьяк крутит головой, зачеркивает Герасима и переносит его в заупокойный отдел.

     Слушай! О здравии Марии, Кирилла, воина Захарии... Кого еще?

     Авдотью записал?

     Авдотью? Гм... Авдотью... Евдокию... - пересматриваеь дьячок обе бумажки. -- Помню, записывал ее, а теперь шут знает... Никак не найдешь... Вот она! За упокой записана!

     Авдотью-то за упокой? -- удивляется старуха. -- Году еще нет, как замуж вышла, а ты на нее уж смерть накликаешь!.. Сам вот, сердешный, путаешь, а на меня злобишься. Ты с молитвой пиши, а коли будешь в сердце злобу иметь, то бесу радость. Это тебя бес хороводит да путает...

     Постой, не мешай...

     Дьячок хмурится, и, подумав, медленно зачеркивает на заупокойном листе Авдотью. Перо на букве "Д" взвизгивает и дает большую кляксу. Дьячок конфузится и чешет затылок.

     Авдотью, стало быть, долой отсюда... бормочет он смущенно, - а записать ее туда... Так? Постой... ежели ее туда, то будет о здравии, ежели сюда, то за упокой. Совсем запутала баба! И этот еже воин Захария встрял сюда... Шут его принес... Ничего не разберу! Надо сызнова...

     Дьячок лезет в шкапчик и достает оттуда осьмушку чистой бумаги.

     выкинь Захарию, коли так... - говорит старуха. -- Уж Бог с ним, выкинь...

     Молчи!

     Дьячок макает медленно перо и списывает с обеих бумажек имена на новый листок.

     Я их всех гуртом запишу, - говорит он, - а ты неси к отцу дьякону... Пущай дьякон разберет, кто здесь живой, кто мертвый. Он в семинариях обучался... А я этих самых делов.... Хоть убей, ничего не понимаю.

     Старуха берет бумажку, подает дьячку медные полторы копейки и семенит к алтарю.
Антон Павлович Чехов. Рассказы
---------------------------------------------------------------

     Собрание сочинений, Государственное издательство художественной литературы, М. 1956 г.

     OCR: NVE ---------------------------------------------------------------


     А. П. Чехов . Рассказы :

     АПТЕКАРША, НОВОГОДНИЕ ВЕЛИКОМУЧЕНИКИ, НОЧЬ НА КЛАДБИЩЕ, БЕСЕДА ПЬЯНОГО С ТРЕЗВЫМ ЧЕРТОМ, ГЛУПЫЙ ФРАНЦУЗ, ШУТОЧКА, МОЙ РАЗГОВОР С ПОЧТМЕЙСТЕРОМ, МОИ ЖЕНЫ, ЗЛОУМЫШЛЕННИК, В ВАГОНЕ, ЗАТМЕНИЕ ЛУНЫ, ИЗ ДНЕВНИКА ОДНОЙ ДЕВИЦЫ, О ВРЕДЕ ТАБАКА, НОВОГОДНЯЯ ПЫТКА, МАЛЬЧИКИ, КАШТАНКА, ТЫСЯЧА ОДНА СТРАСТЬ, ИЛИ СТРАШНАЯ НОЧЬ, РЫБЬЯ ЛЮБОВЬ, САПОЖНИК И НЕЧИСТАЯ СИЛА, ЧЕЛОВЕК В ФУТЛЯРЕ .
АПТЕКАРША

     Городишко Б., состоящий из двух-трех кривых улиц, спит непробудным сном. В застывшем воздухе тишина. Слышно только, как где-то далеко, должно быть за городом, жидким, охрипшим тенорком лает собака. Скоро рассвет.

     Все давно уже уснуло. Не спит только молодая жена провизора Черномордика, содержателя б - ской аптеки. Она ложилась уже три раза, но сон упрямо не идет к ней -- и неизвестно отчего. Сидит она у открытого окна, в одной сорочке, и глядит на улицу. Ей душно, скучно, досадно... так досадно, что даже плакать хочется, а отчего -- опять-таки неизвестно. Какой-то комок лежит в груди и то и дело подкатывает к горлу... Сзади, в нескольких шагах от аптекарши, прикорнув к стене, сладко похрапывает сам Черномордик. Жадная блоха впилась ему в переносицу, но он этого не чувствует и даже улыбается, так как ему снится, будто все в городе кашляют и непрерывно покупают у него капли датского короля. Его не разбудишь теперь ни уколами, ни пушкой, ни ласками.

     Аптека находится почти у края города, так что аптекарше далеко видно поле... Она видит, как мало-помалу белеет восточный край неба, как он потом багровеет, словно от большого пожара. Неожиданно из-за отдаленного кустарника выползает большая, широколицая луна. Она красна (вообще луна, вылезая из-за кустов, всегда почему-то бывает ужасно сконфужена).

     Вдруг среди ночной тишины раздаются чьи-то шаги и звяканье шпор. Слышатся голоса.

     "Это офицеры от исправника в лагерь идут",-- думает аптекарша.

     Немного погодя показываются две фигуры в белых офицерских кителях: одна большая и толстая, другая поменьше и тоньше... Они лениво, нога за ногу, плетутся вдоль забора и громко разговаривают о чем-то. Поровнявшись с аптекой, обе фигуры начинают идти еще тише и глядят на окна.

     -- Аптекой пахнет...-- говорит тонкий.-- Аптека и есть! Ах, помню... На прошлой неделе я здесь был, касторку покупал. Тут еще аптекарь с кислым лицом и с ослиной челюстью. Вот, батенька, челюсть! Такой именно Сампсон филистимлян избивал.

     -- М-да...-- говорит толстый басом.-- Спит фармация! И аптекарша спит. Тут, Обтесов, аптекарша хорошенькая.

     -- Видел. Мне она очень понравилась... Скажите, доктор, неужели она в состоянии любить эту ослиную челюсть? Неужели?

     -- Нет, вероятно, не любит,-- вздыхает доктор с таким выражением, как будто ему жаль аптекаря.-- Спит теперь мамочка за окошечком! Обтесов, а? Раскинулась от жары... ротик полуоткрыт... и ножка с кровати свесилась. Чай, болван аптекарь в этом добре ничего не смыслит.. Ему небось что женщина, что бутыль с карболкой -- все равно!

     -- Знаете что, доктор? -- говорит офицер, останавливаясь.-- Давайте-ка зайдем в аптеку и купим чего-нибудь! Аптекаршу, быть может, увидим.

     -- Выдумал -- ночью!

     -- А что же? Ведь они и ночью обязаны торговать. Голубчик, войдемте!

     -- Пожалуй...

     Аптекарша, спрятавшись за занавеску, слышит сиплый звонок. Оглянувшись на мужа, который храпит по-прежнему сладко и улыбается, она набрасывает на себя платье, надевает на босую ногу туфли и бежит в аптеку.

     За стеклянной дверью видны две тени... Аптекарша припускает огня в лампу и спешит к двери, чтобы отпереть, и ей уже не скучно, и не досадно, и не хочется плакать, а только сильно стучит сердце. Входят толстяк-доктор и тонкий Обтесов. Теперь уж их можно рассмотреть. Толстобрюхий доктор смугл, бородат и неповоротлив. При каждом малейшем движении на нем трещит китель и на лице выступает пот. Офицер же розов, безус, женоподобен и гибок, как английский хлыст.

     -- Что вам угодно? -- спрашивает их аптекарша, придерживая на груди платье.

     -- Дайте... э-э-э на пятнадцать копеек мятных лепешек!

     Аптекарша не спеша достает с полки банку и начинает вешать. Покупатели, не мигая, глядят на ее спину;

     доктор жмурится, как сытый кот, а поручик очень серьезен.

     -- Первый раз вижу, что дама в аптеке торгует,-- говорит доктор.

     -- Тут ничего нет особенного...--отзывается аптекарша, искоса поглядывая на розовое лицо Обтесова.-- Муж мой не имеет помощников, и я ему всегда помогаю.

     -- Тэк-с... А у вас миленькая аптечка! Сколько тут разных этих... банок! И вы не боитесь вращаться среди ядов! Бррр!

     Аптекарша запечатывает пакетик и подает его доктору. Обтесов подает ей пятиалтынный. Проходит полминуты в молчании... Мужчины переглядываются, делают шаг к двери, потом опять переглядываются.

     -- Дайте на десять копеек соды! -- говорит доктор. Аптекарша опять, лениво и вяло двигаясь, протягивает руку к полке.

     -- Нет ли тут, в аптеке, чего-нибудь этакого...-- бормочет Обтесов, шевеля пальцами,-- чего-нибудь такого, знаете ли, аллегорического, какой-нибудь живительной влаги... зельтерской воды, что ли? У вас есть зельтерская вода?

     -- Есть,-- отвечает аптекарша.

     -- Браво! Вы не женщина, а фея. Сочините-ка нам бутылочки три!

     Аптекарша торопливо запечатывает соду и исчезает в потемках за дверью.

     -- Фрукт!--говорит доктор подмигивая.--Такого ананаса, Обтесов, и на острове Мадейре не сыщете. А? Как вы думаете? Однако... слышите храп? Это сам господин -аптекарь изволят почивать.

     Через минуту возвращается аптекарша и ставит на прилавок пять бутылок. Она только что была в погребе, а потому красна и немножко взволнована.

     -- Тес... тише,-- говорит Обтесов, когда она, раскупорив бутылки, роняет штопор.-- Не стучите так, а то мужа разбудите.

     -- Ну, так что же, если и разбужу?

     -- Он так сладко спит... видит вас во сне... За ваше здоровье!

     -- И к тому же,-- басит доктор, отрыгивая после сельтерской,-- мужья такая скучная история, что хорошо бы они сделали, если б всегда спали. Эх, к этой водице да винца бы красненького.

     -- Чего еще выдумали! -- смеется аптекарша.

    

... ... ...
Продолжение "Рассказы" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Рассказы
показать все


Анекдот 
- Что нужно повесить на елке, чтобы следующий год стал годом достатка и процветания? - Президента с премьером не пробовали?
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100