Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Для Собрания Сочинении Издательства "Мысль" - Мысль - Как я умирал на экране

Проза и поэзия >> Русская довоенная литература >> Грин, Александр >> Для Собрания Сочинении Издательства "Мысль"
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Александр Степанович Грин. Как я умирал на экране

---------------------------------------------------------------------

А.С.Грин. Собр.соч. в 6-ти томах. Том 4. - М.: Правда, 1980

OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 26 апреля 2003 года

---------------------------------------------------------------------



     В полдень я получил уведомление от фирмы "Гигант", что предложение мое принято. Жена спала. Дети ушли к соседям. Я задумчиво посмотрел на Фелицату, скорбно прислушиваясь к ее неровному дыханию, и решил, что поступаю разумно. Муж, неспособный обеспечить лекарство больной жене и молоко детям, заслуживает быть проданным и убитым.

     Письмо управляющего фирмой "Гигант" было составлено весьма искусно, так, что только я мог понять его; попади оно в чужие руки, никто не догадался бы, о чем речь. Вот письмо:

     "М.Г.! Мы думаем, что сумма, о которой вы говорите, удобна и вам и нам (я требовал двадцать тысяч). Приходите на улицу Чернослива, дом 211, квартира 73, в 9 часов вечера. То неизменное положение, в котором вы очутитесь, назначено с соответствующим, приятным для вас, ансамблем".

     Подписи не было.

     Некоторое время я ломал голову, - каким путем очутившись в "неизменном положении", т.е. с простреленной головой, я могу убедиться в выполнении "Гигантом" обязательства уплатить моей жене двадцать тысяч, но скоро пришел к заключению, что все выяснится на улице Чернослива. Я же, во всяком случае, не отправлюсь в Елисейские Поля без твердой гарантии.

     Несмотря на решимость свою, я был все-таки охвачен вихренным предсмертным волнением. Мне не сиделось. Мне даже не следовало оставаться дома, дабы голосом и глазами не лгать жене, если она проснется. Размыслив все, я выложил на стол последние, плакавшие у меня в кармане медные монеты и написал, уходя, записку следующего содержания:

     "Милая Фелицата! Так как болезнь твоя не опасна, я решил поискать работы на огородах, куда и иду. Не беспокойся. Я вернусь через неделю, не позже".

     Остаток дня я провел на бульварах, в порту и на площадях, то расхаживая, то присаживаясь на скамью, и был так расстроен, что не чувствовал голода. Я представлял отчаяние и скорбь жены, когда она наконец узнает истину, но представлял также и то материальное благополучие, в каком будут ее держать деньги "Гиганта". В конце концов - через год, может быть, - она поймет и поблагодарит меня. Потом я перешел к вопросу о загробном существовании, но тут рядом со мной на скамейку сел человек, в котором я без труда узнал старого приятеля Бутса. Я не видел его лет пять.

     - Бутс, - сказал я, - ты стал, должно быть, очень рассеян! Узнаешь меня?

     - Ах! Ах! - вскричал Бутс. - Но что с тобой, Эттис? Как бледен ты, как оборван!

     Я рассказал все: болезнь, потерю места, нищету, сделку с "Гигантом".

     - Да ты шутишь! - сморщившись, сказал Бутс.

     - Нет. Я послал фирме письмо, сообщая, что хочу застрелиться, и предложил снять аппаратом момент самоубийства за двадцать тысяч. Они могут вставить мою смерть в какую-нибудь картину. Почему не так, Бутс? Ведь я все равно убил бы себя; жить, стиснув зубы, мне надоело.

     Бутс воткнул трость в землю не меньше как на полфута. Глаза его стали бешеными.

     - Ты просто дурак! - грубо сказал он. - Но эти господа из "Гиганта" не более как злодеи! Как? Хладнокровно вертеть ручку гнусного ящика перед простреленной головой? Друг мой, и так уже кинематограф становится подобием римских цирков. Я видел, как убили матадора - это тоже сняли. Я видел, как утонул актер в драме "Сирена" - это тоже сняли. Живых лошадей бросают с обрыва в пропасть - и снимают... Дай им волю, они устроят побоище, резню, начнут бегать за дуэлянтами. Нет, я тебя не пущу!

     - А я хочу, чтобы мои дети всегда были обуты.

     - Ну, что же! Дай мне адрес этих бездельников. Они ведь не знают твоей наружности. Я стану на твое место.

     - Как! Ты умрешь?

     - Это мое дело. Во всяком случае, завтра мы обедаем с тобой в "Церемониале".

     - Но... если... как-нибудь... деньги...

     - Эттис?!

     Я покраснел. Бутс всегда держал слово, мое недоверие страшно оскорбило его. Надувшись, он не разговаривал минуты три, потом, смягчившись, протянул руку.

     - Согласен ты или нет?

     - Хорошо, - сказал я, - но как ты вывернешься?

     - Головой. Я не шучу, Эттис! Говори адрес. Спасибо! До свидания. Мне осталось ведь только четыре часа. Иди домой, будь спокоен и займись списком неотложных покупок.

     Мы расстались. Я чувствовал себя так, как если бы доверил все свое состояние человеку, уплывшему на дырявом корабле в бурное море. Потеряв Бутса из вида, я спохватился. Как мог я согласиться на его предложение?! Его таинственные расчеты могли быть ошибочны. "Своя рука - свои деньги" - так следовало бы рассуждать мне. Через полчаса я был дома.

     Жена встала с постели и плакала над моей запиской. Она не могла мне простить "работу на огородах". Я сказал, что не нашел работы. Наконец мы помирились и задремали, обнявшись. Я уснул; во сне видел жареную рыбу и макароны с грибами. Меня разбудили громкие слова жены: "Как вкусны эти пирожки с луком!"... Бедняжка грезила тем же, что и я. Было темно. Вдруг прогремел звонок, и так решительно, как звонят почтальоны, полицейские и посыльные. Я встал и зажег огонь.

     Человек в длинном клеенчатом пальто вошел и спросил:

     - Не вы ли Фелицата Эттис?

     - Да, я.

     - Вот вам пакет.

     Он поклонился и вышел так скоро, что мы не успели его спросить, в чем дело. Фелицата разорвала конверт. Сев от изумления на кровать, держала она в одной руке пачку тысячных ассигнаций, а в другой записку.

     - Дорогой, - сказала она, - мне дурно... деньги... и твоя смерть... О, господи!..

     Подхватив упавшую записку, я прочел:

     "М.Г. Ваш муж покончил с собой на глазах своего старого знакомого, имя которого для вас безразлично. Тронутый бедственным вашим положением, прошу принять нечто от моего излишка в размере двадцати тысяч. Труп перевезен в больницу св. Ника".

     Тогда внезапная полная уверенность, что Бутс умер, сразила меня. Ничем иным, как ни старался, я не мог объяснить получение денег. Стараясь привести в чувство жену, я перебирал воображением все возможности благополучного исхода (для Бутса), но, зная его намерения, готов был заплакать и разорвать деньги. Жена очнулась.

     - Что было со мной? - Ах, да... Что все это значит?

     Новый звонок заставил меня броситься к двери. Я ждал Бутса. Это был он, и я судорожно повис на его шее.

     Среди вопросов, возгласов, перебиваний и смеха рассказал он следующее:

     - Ровно в 9 часов вечера я был у двери номера семьдесят три. Меня встретил любезный толстый старик. Я был в лохмотьях и натер глаза луком, - они казались заплаканными. Вот краткий наш разговор за чашкой прекрасного кофе.

     Он. - Вы хотите умереть?

     Я. - Очень хочу.

     Он. - Это неприятно, но я сторонник свободной воли. Согласитесь ли вы умереть в костюме маркиза XVIII столетия?

     Я. - Он, надо быть, лучше моего.

     Он. - Потом еще... парик... и борода...

     Я. - О, нет! Костюм безразличен мне, но лицо должно остаться моим.

     Он. - Ну, ничего... я так только спросил. Напишите записку... понимаете...

     Я написал: "В смерти моей прошу никого не винить. Эттис" - и отдал записку старику. Затем мы условились, что деньги будут немедленно посланы моей, то есть твоей жене. Старик поколебался, но рискнул. Он вложил деньги при мне в пакет и отослал с посыльным.

     Теперь смотри, что вышло из этого. Меня провели в сад, ярко залитый электрическим светом, и посадили на стул, спиной к дереву. Перед этим я, кряхтя, напялил жеманную одежду маркиза. Съемщик с аппаратом стоял в четырех шагах от меня. Он и старик не показались мне особенно бледными, отношение их было, видимо, деловое. Старик предложил мне перед смертью - что бы ты думал? красавицу и вино; но я отказался... Теперь жалею об этом. Я торопился успокоить тебя.

     Отправляясь умирать, я надел темный, лохматый парик, под которым скрыл плоскую резиновую трубку, наполненную красным вином. Конец ее, залепленный воском, приходился у правого виска. - "Прощайте, дорогой друг", - сказал старик. - "Мишель, начинай!", и оператор принялся вертеть ручку аппарата. Я поднял глаза вверх, и подведя дуло к виску, выпалил холостым зарядом. Вино тотчас же потекло за воротник. Я откинулся, хватая воздух руками, и проделал все гримасы агонии, какие придумал, с закрытыми глазами. Старик кричал: "Ближе, Мишель, снимай лицо!" Наконец, я добросовестно замер, свесив на грудь голову (всего метров на тридцать). - "Все-таки это страшно"! - сказал Мишель. Тогда я встал и демонстративно зевнул.

     Оба они тряслись в страшном испуге, не сводя с меня пораженных взглядов. "Нечего смотреть, - сказал я, - моему виску все-таки больно, он обожжен. Если вы поверили в мою смерть, поверит и публика". - Я поклонился им и ушел... в костюме маркиза. Затем переоделся дома и поспешил к тебе.

     - И они не упрекали тебя? - спросил я.

     - Нельзя же расписаться в бесчеловечности. Моя совесть чиста! Думай так же и ты, Эттис. Я видел, как действительно застрелился один человек, и, знаешь, в этом было не много выразительности. Он просто выстрелил и просто упал, как пласт. Подражание правдивее жизни, но "Гигант" еще не дорос до такого, милый мой, понимания.
ПРИМЕЧАНИЯ


     Как я умирал на экране. Впервые - газета "Петроградский листок", 1916. 9(22), 10(23) августа.

     В журнале "XX-й век", 1917, Э 26 после фразы. "Я встал и зажег огонь" следовало: "Должно быть, тетка Вируда привела наших детей, - сказала, просыпаясь, жена. - Они-то поели у нее как всегда... Вот нам бы чего-нибудь..."


    

... ... ...
Продолжение "Как я умирал на экране" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Как я умирал на экране
показать все


Анекдот 
Папа - это самец мамы.
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100