Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Повести - - Энергичные люди

Проза и поэзия >> Русская современная проза >> См. также >> Шукшин, Василий >> Повести
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Василий Шукшин. Энергичные люди

---------------------------------------------------------------

© Copyright Василий Шукшин

Подготовка электронного текста: библиотека Александра Снежинского

---------------------------------------------------------------



     Сатирическая повесть для театра


     Жил-был на свете Аристарх Петрович Кузькин, и жила-была жена его, Вера Сергеевна... Впрочем, почему -- жи­ли, они и теперь живут, а это и есть рассказ про их жизнь: какая случилась с ними и с их друзьями непредвиденная пе­чальная история. Обоим им под сорок, конкретные, жили­стые люди; у Аристарха Петровича интеллигентная плешь, маленькие, сведенные к носу глаза, он большой демагог, не лишен честолюбия. Вера Сергеевна -- тоже демагог; но нет того мастерства, изящества, как у Аристарха Петровича, она из рабочей семьи, но тоже очень честолюбива и обидчива. Он и она -- из торговой сети, он даже что-то вроде заведую­щего, что ли, она -- продавщица ювелирного магазина "Сапфир". Была у них трехкомнатная квартира. Все было бы хорошо, но... Про это "но" много уже рассуждали -- да: НО... Аристархушка крепко пил.

     И пил, собака, изобретательно.
ВЕЧЕР, КОТОРЫЙ НЕЗАМЕТНО ПРЕВРАЩАЕТСЯ В НОЧЬ


     Аристарх назвал гостей пять человек, заставили пись­менный стол шампанским, коньяком, икрой в баночках... В комнате у Аристарха накурено и шумно -- что-то такое, ка­жется, обмывали, может быть, автомобильные покрышки, потому что в коридоре лежали автомобильные покрышки, пять штук.

     Вера Сергеевна много боролась с пьянством мужа, обоз­лилась вконец и отрешилась. Сидела в своей комнате и смотрела телевизор, нарочно запустив его на полную гром­кость, чтобы хоть как-то помешать этим идиотам, которые шумели в комнате Аристарха.

     Гости шумели.

     -- Ты ль меня, я ль тебя любить буду!.. -- пел один, вовсе лысый; и все одно: "ты ль меня, я ль тебя..."

     -- Ну, полетели?! Вы, полетели?! -- приставал ко всем курносый человек в очках и смеялся, и махал руками, как птица, и все звал: -- Ну, полетели?!

     -- Рано, рано, -- говорил Аристарх. -- Тут еще полно вся­ких мошек.

     Похоже, этот курносый хотел затеять какую-то знакомую игру, в перелетных птиц, что ли, но еще не все наклюкались. А один -- с большим брюхом -- не знал что это такое -- "полетели". И тоже приставал ко всем:

     -- А куда полетели-то? А? Куда это лететь-то?

     -- На Кудыкину гору!

     -- Куда, куда?

     -- Туда!..

     -- Да он же не знает, чего ты озверел-то? -- остановил Аристарх одного чернявого, который обозлился на этого, с брюхом.

     -- Ну, полетели же! -- стонал курносый.

     -- Ну, полетели, -- сказал Аристарх.

     Присели на дорожку, налили по чарочке...

     -- Прощай, родина, -- грустно сказал Аристарх. -- Берез­ки милые...

     Курносый всерьез заплакал и замотал головой.

     -- Полянки... Простор...

     Чернявый дал кулаком по столу.

     -- Не распускать нюни!..

     -- Инстинкт, -- сказал один пожилой с простым лицом.

     -- Выпили на дорожку! -- пригласил Аристарх.

     Все выпили... Аристарх первый поднялся из-за стола, по­шел, открыл дверь комнаты, вернулся и стал наизготове посреди комнаты.

     -- Я -- вожак, -- сказал он.

     За "вожаком" выстроились остальные пятеро...

     И они "полетели"... Они замахали руками, закурлыкали и мелкими шажками потянулись за "вожаком". Сделали прощальный круг по комнате, "вылетели" в коридор, про­летели, курлыкая, через комнату Веры Сергеевны и очути­лись в третьей комнате, где был тоже стол и холодильник.

     Они сели, печальные, за стол... А Аристарх доставал из холодильника коньяк.

     -- Далеко теперь наши березки, -- сказал курносый; он уже опять готов был плакать.

     -- А я люблю избу! -- громко и враждебно сказал человек с простым лицом. -- Я вырос на полатях, и они у меня до сих пор -- вот где! -- он стукнул себя в грудь. -- Обыкновенную русскую избу! И вы мне с вашими лифтами, с вашими холо­дильниками...

     -- А коньячок-то любишь -- похолодней, -- вставил чер­нявый.

     -- Он и в погребе будет холодный.

     -- В погребе он будет плесенью отдавать, -- сказал брюхатый. -- Ты попробуй поставь на недельку в погреб -- по­том выпей: плесенью будет отдавать.

     -- Сам ты плесень! -- свирепел человек с простым ли­цом. -- Свесил на коленки... По какому месяцу?

     -- Только... знаешь... не надо, -- обиделся брюхатый.

     -- Не надо? Не надо и вякать, про чего не знаешь!

     -- Хватит вам, -- хотел утихомирить Аристарх. -- Это вечная тема...

     -- Вот в деревне-то у тебя не было бы такого брюха! Ты бы там не жрал на ночь бифштексы кровавые, боров, а ут­ром не валялся бы до двенадцати...

     -- Ты!.. Жлоб! -- прикрикнул брюхатый. -- Ты грузишь тару -- грузи дальше, а язык не распускай, а то на него на­ступить можно!

     -- Да хватит вам! -- встрял опять Аристарх.

     -- Деревню он любит!.. -- тоже очень обозлился брюха­тый. -- Чего ж ты не едешь в свою деревню? В свою избу?..

     -- У меня ее нету.

     -- А-а... трепачи. Писатель есть один -- все в деревню зо­вет! А сам в четырехкомнатной квартире живет, паршивец! Я... -- брюхатый ударил себя в пухлую грудь. -- Я в ком­мунальной тогда жил, а он -- в такой же -- один...

     -- Как один? -- не понял чернявый.

     -- Ну, с семьей!.. Но я -- в коммунальной и никуда не призывал...

     -- Ему за это деньги хорошие платят, что призывает, -- вставил курносый.

     -- Я его один раз в лифте прижал: чего ж ты, говорю, в деревню-то не едешь? А? Давай -- покажи пример! А то -- понаехало тут... не пройдешь. В автобусе не проедешь...

     -- Брюхо надо нормальное иметь, тогда и проедешь, -- сказал человек с простым лицом. -- А то отрастили тут... на самом деле, не проедешь. По какому месяцу, я тебя спраши­ваю?

     -- Грузите бочки апельсинами! -- огрызнулся брюха­тый. -- Избу он любит... Полати он любит... А дулю с маком любишь? Ну, и катись отсюда!

     -- Вот: я занимаюсь погрузкой, -- показал свой кулак че­ловек с простым лицом, -- поэтому он у меня тренирован­ный: разок двину, так у тя сразу выкидыш будет.

     -- Ну!.. -- громко огорчился Аристарх, -- прилетели в жаркие страны и давай тут... Мы же в жарких странах!

     Все засмеялись.

     -- С прие... это -- с прилетом! -- воскликнул чернявый.

     (Мы уж теперь так и будем называть их: чернявый -- это Чернявый, брюхатый -- Брюхатый, курносый -- Курносый, лысый, который все песенки поет, -- это Лысый, а человек с простым лицом будет, для краткости, -- Простой человек).

     -- С приехалом! -- поддержали Чернявого.

     -- С прилетелом! -- сострил Аристарх.

     -- А мне здесь не нравится, -- заявил Лысый. -- Вообще мне вся эта история с журавлями... не того... не очень. Да­вайте споем?

     -- Выпить же надо, -- сказал Простой человек.

     -- Да, елочки!..

     -- Коньяк стоит, а мы...

     -- С прилетелом! -- еще раз громко сострил Аристарх.

     Выпили.

     -- Споем? -- предложил опять Лысый. И запел:


     Из-за острова на стрежень,

     На просто-ор речной волны-ы...


     Его поддержали Чернявый и Курносый.


     Эх, выплыва-ают расписны-ые

     Стеньки Ра-азина-а челны...


     Но песня не сладилась -- не вышла. -- Поехали обратно! -- предложил Брюхатый. -- Мне здесь тоже не нравится.


     -- Полетели?! -- выкрикнул радостно Курносый. -- К бе­резкам!

     -- Я больше не полечу, -- наотрез отказался Брюхатый. -- Я поеду поездом.

     -- Идея! -- закричал Лысый. -- Едем поездом. Прихва­тим с собой на дорожку, будем на станциях выходить...

     -- Можно всю дорогу в вагон-ресторане просидеть, -- предложил Простой человек. -- Я раз из Воронежа ехал...

     -- Нет, нет!.. -- кричал Лысый. -- Нет, мы нормально ся­дем, в поезд, выпьем на дорожку...

     -- Можно с собой взять...

     -- Не надо! -- Лысый воодушевился и сильно кричал. -- Не надо! Зачем? Мы нормально сядем в поезд, выпьем на дорожку...

     -- Можно сразу... Слушай суда! -- закричал тоже Про­стой человек. -- Мы -- сели, поклали чемоданы -- и в ва­гон-ресторан...

     -- Да иди ты со своим вагон-рестораном! -- оборвал его Брюхатый. -- Дай сказать человеку. Когда это ты в вагон-ресторане сидел?

     -- Я не сидел! -- гордо сказал Простой человек. -- Я там ночевал!

     -- Мы нормально сядем в поезд, -- продолжал Лысый, -- выпьем на дорожку...

     -- Ты только один в вагон-ресторанах сидишь, да? -- Простого человека задело за живое, что Брюхатый ему не верит.

     -- Так, дальше? -- слушал Брюхатый Лысого. -- Выпили на дорожку?..

     -- Выпили на дорожку, малость проехали -- у нас пере­садка!

     -- Где пересадка?

     -- А вон в этой комнате, -- показал Лысый на комнату, где сидела Вера Сергеевна. -- Мы ее счас развеселим!

     -- По вагона-ам! -- скомандовал Брюхатый. -- Берите с собой на дорожку, а то пять минут осталось!

     -- А на посошок-то? Э-э!.. -- напомнил Чернявый.

     -- Давайте быстрее! Быстрее, быстрее. -- Брюхатый по­смотрел на часы. -- Четыре минуты осталось.

     Тут все оживились, засмеялись, задвигались... Стали ско­ренько разливать коньяк по рюмкам.

     -- Скорей, скорей, -- суетился Брюхатый. -- А то опоз­даем.

     -- Успеем. Он не точно отходит...

     -- На ходу запрыгнем.

     -- Ты-то запрыгнешь, а некоторые... могут родить на рельсах, -- это Простой человек все кусал Брюхатого. Тот снисходительно посмотрел на него.

     -- Я предлагаю вот этого... жлоба не брать с собой, -- ска­зал он. -- Он напьется, и нас из-за него в милицию заберут.

     -- Ничего! -- кричал Лысый. -- Дернули!

     Выпили.

     И "побежали на поезд". На этот раз в голове строя стал Брюхатый и запыхтел, и даже ногой подстукивал.

     -- Пх-х, пх-х, пх-х... Ну, сели?

     -- Сели.

     -- Ту-ту-у!.. -- тонко и выразительно "загудел" Брюхатый и медленно стронулся с места. И "поехали"...

     "Выехали" в комнату Веры Сергеевны... Брюхатый стал "замедлять ход" и опять тонко, с какой-то даже тоской "прогудел": -- Ту-ту-у!..

     Вера Сергеевна с ненавистью смотрела на "поезд".

     -- Пересадка! -- объявил Брюхатый.

     "Пассажиры" вышли из вагона... Расселись кто где смог: кто на тахту присел, кто на кресло... Простой человек сел на полу прямо.

     -- Много народу на вокзале, -- сказал он.

     -- Вы давно сидите, гражданка? -- любезно обратился Аристарх к Вере Сергеевне.

     -- Нет, я недавно. А вот вам... не знаю, сколько сидеть придется, -- как-то значительно сказала Вера Сергеевна.

     "Пассажиры" переглянулись.

     -- То есть? -- не понял Аристарх.

     -- Я эти... путешествия с выпивками пресеку раз и на­всегда, -- опять зло и непонятно сказала Вера Сергеевна. -- Вы у меня подудите... Подудите у меня, паразиты.

     -- Что, контролеры пришли? -- испуганно спросил Про­стой человек с пола. -- А у нас билеты-то есть?

     Брюхатый засмеялся и хлопнул одобрительно по плечу Простого человека.

     -- Да это так -- путают, -- сказал Чернявый. -- Граж­даночка, а вы что, билет не можете достать?

     Вера Сергеевна больше не смотрела на "пассажиров", а смотрела телевизор.

     -- Ну, а почему же сразу -- "паразиты"? -- оскорбился Аристарх.

     -- А кто же вы? -- повернулась Вера Сергеевна. И зло смотрела на мужа. -- Ну -- спекулянты, если не паразиты: еще хуже.

     -- Гражданочка, -- опять заговорил Чернявый весело, -- вы нас с кем-то спутали: мы обыкновенные пассажиры... Едем на свои денежки.

     -- Вот и проезжайте. А потом вас повезут бесплатно.

     -- Куда это? -- тоже зло спросил Аристарх. -- Куда это нас бесплатно повезут?.. -- он двинулся было к жене, но его остановил Брюхатый.

     -- Стоп, Аристархушка! -- сказал он разумно. -- Никаких скандалов на перроне... Нам действительно пора ехать. По вагонам! -- опять скомандовал он.

     И все опять со смехом построились в затылок друг другу, Брюхатый опять "загудел" -- и "поехали" в комнату Арис­тарха. А в комнате рассыпались и стали занимать места за столом.

     -- Хоть нормально посидим в ресторане, -- пожаловался Лысый. -- А то все -- в дороге и в дороге... Все всухомятку как попало...

     -- Что будем заказывать? -- обратился ко всем Чернявый.

     -- Лично я, -- сказал Простой человек, -- выпил бы про­стой водочки. А?

     Брюхатый интеллигентно скосоротился на это.

     -- Пусть пьет водку. А нам, пожалуйста, шампанского...

     -- И коньячку, -- подсказал Курносый. -- На меня шам­панское, как пиво работает: я то и дело бегаю.

     -- Итак, -- подвел Аристарх, перебросив полотенце с од­ной руки на другую, -- коньяк, шампанское... Водки, изви­ните, не держим.

     -- Ну, как же так -- не держите?! -- возмутился Брюха­тый. -- А если человек на полатях вырос?.. Что ему, ваш коньяк пить?

     -- Ерша ему! -- подсказал Курносый.

     А Вера Сергеевна в это время выключила телевизор, дос­тала бумагу, ручку... И села писать.

     И дальше, -- если вообразить, что это на сцене, -- мож­но услышать, что она пишет. Причем уже слабо слышно, как там "сидят в ресторане" наши "пассажиры", а отчетливо слышен голос Веры Сергеевны:

     "Уважаемый товарищ прокурор!

     В то время, когда все наши люди занимаются производи­тельностью труда, есть отдельные элементы, которые толь­ко хотят есть и пить. И занимаются этим каждый день. Вы меня спросите: на какие деньги ? Я вам отвечу: они занима­ются спекуляцией. Я уже не могу слушать их пьяные голо­са, меня глубоко возмущает, как они импровизируют свои дела, а потом по всей ночи курлыкают или изображают из себя пассажиров..."

     "Пассажиры" в это время танцевали летку-енку.

     "Вот сейчас, когда я пишу Вам это заявление, они танцу­ют летку-енку. А в коридоре лежат покрышки для "Волги" в количестве пять штук. Вы думаете, где они их взяли ? Они их сымпровизировали. Так что, я думаю, что при вашей помо­щи они станцуют более ответственный танец и поедут пассажирами на казенный счет, я им об этом намекнула. Они мой намек не поняли, только понял мой муж Аристарх, но он думает, что я только пугаю. А у меня уже всякое тер­пение мое лопнуло: мы перестали уважать друг друга, пото­му что, мне кажется, он импровизирует не только с покрыш­ками, но и с чужими женщинами..."


     УТРО


     Утром Аристархушка проснулся с больной головой... По­тянулся к стулу, где был всегда заготовлен стакан с водой. Стакан стоял на месте, а под стаканом -- бумага. Аристарх взял бумагу и прочитал:

     -- Копия...

     И побежал глазами по бумаге... И, даже еще не дочитав всего, вскочил и побежал в комнату жены.

     Вера Сергеевна, одетая, заслышав его шаги, направилась к выходу... И тут ее перехватил Аристарх.

     -- Ты что? -- спросил он.

     -- Что? -- спросила Вера Сергеевна. Она стояла с сумоч­кой и сумочку держала у груди.

     -- Ты куда?

     -- Туда...

     -- Куда это туда? -- спросил Аристарх зло, сквозь зубы. -- Куда это туда?

     -- Ударить хочешь? -- спросила Вера Сергеевна спокой­но. -- Ударь -- получишь лишних три года.

     -- Вера... -- Аристарх растерялся. -- Сядь... Давай сядем, поговорим. В чем дело?

     Вера стояла в шубке, а Аристарх в нижнем белье... Ари­старх был жалок рядом с каракулевой шубкой.

     -- Давай сядем, -- суетился Аристарх. -- Сядь же ты!.. Скотина.

     -- Пусти!

     -- Вера!.. Прости -- ну вылетело. Сядь, я прошу.

     -- От этого ничего не изменится, -- Вера Сергеевна села на диван, на краешек.

     -- В чем дело? -- спросил Аристарх. Подставил стул к двери и сел тоже. -- Что случилось?

     -- Мне надоело! -- закричала Вера Сергеевна. -- Мне на­доела ваша пьяная самодеятельность! Я тебе не служанка!..

     -- При чем тут служанка? Ну, повеселились... Что, пошу­тить нельзя?

     -- С кем ты позавчера шутил! У тебя весь пиджак был в пудре! С кем?!

     -- Да мало ли... в автобусе прислонился...

     -- В автобусе?! А вот эту записку ты тоже в автобусе на­шел? -- Вера Сергеевна достала из сумочки записку и про­читала: -- "Аристарх, голубь, а не пора ли нам бросить этот официоз -- и мирно, полюбовно встретиться где-нибудь в укромном уголке?.."

     -- Это деловое письмо! -- вскричал Аристарх. -- Дай сюда!

     -- Да? Шиш! -- Вера Сергеевна спрятала записку в су­мочку. -- Развратник. Спекулянт. Я те покажу -- голубь!

     -- Да это мужчина писал, дура! Это однокурсник мой...

     -- Однокурсник? А почему же подпись -- "Соня"?

     -- Псевдоним! Мы его в институте так дразнили.

     -- А почему "твоя Соня"?

     Аристарх опять растерялся... И от растерянности больше обозлился.

     -- Плебейка, -- сказал он зло и тихо. -- Что, я тебя дол­жен утонченному стилю обучать? Если люди шутят, то шу­тят -- до конца. Если он подписался "Соня", то он последо­вательно написал "твоя". Твоя -- это значит твой.

     -- Твой Соня?

     -- Что, врезать что ли? Врежу...

     -- Попробуй. Так тебе -- лет восемь дадут, а так -- один­надцать.

     -- Ну, чумичка!.. -- занервничал Аристарх. -- В чем де­ло-то? Чего ты взбесилась-то?

     -- Я все там написала.

     -- Так. И куда ты сейчас?

     -- К прокурору.

     -- Сегодня воскресенье.

     -- Я в почтовый ящик брошу.

     Аристарх побледнел... И долго стоял над Верой Сергеев­ной.

     -- Я -- спекулянт? -- спросил он дрожащим голосом.

     -- Спекулянт, -- сказала Вера Сергеевна.

     -- Я ворую у государства деньги?

     -- Воруешь у государства деньги.

     -- Снимай все с себя! -- приказал Аристарх. -- Снимай, снимай!.. Это все куплено на ворованные деньги, -- Ари­старх стал снимать с жены шубку, дорогой костюм. -- Это все воровано -- чего ты напялила? Снимай!

     -- Пожалуйста! На!.. На, ворюга!..

     -- Все снимай! Твоего тут ничего нету!

     -- Что я, голая к прокурору пойду?

     -- Голая! -- Аристарх изловчился, вырвал у Веры Серге­евны сумочку заглянул -- там ли заявление: заявление было там. Он достал из сумочки ключи, закрыл квартиру изнутри и ушел с сумочкой и с шубой в свою комнату. И сел к теле­фону. Дрожащим пальцем набрал номер. -- Але? Семеныч? -- и Аристарх заговорил негромко и торопливо. -- Слушай, срочно ко мне... Да нет! Моя швабра накатала на нас телегу и собралась к прокурору... -- Аристарх долго мол­чал, слушал. -- Иди ты к черту! -- сказал он. -- Созвонись со всеми... давайте как-нибудь все... прощения, что ли, попро­сим. Уговорим ее как-нибудь. Мне эта Сонька еще подлян­ку кинула: записку в карман подсунула, я даже не знал... А я знаю? Из-за Вальки, наверно. Давайте. Срочно.

     Аристарх бросил трубку, минутку посидел, подумал, оделся, выпил фужер шампанского и пошел с шубой жены и с ее костюмом к ней в комнату.

     Вера Сергеевна лежала в нижнем белье на диване.

     -- Одевайся, Вера, -- сказал он миролюбиво. -- Давай спокойно поговорим обо всем.

     Вера Сергеевна стала надевать костюм, а Аристарх захо­дил по комнате, как преподаватель вуза.

     -- Во-первых, -- начал он, -- ты думаешь, государство наше такое глупое?

     -- Я об этом не писала. Нечего мне тут...

     -- Я тебе прочитаю курс экономики! -- воскликнул Ари­старх. -- Чтоб ты не бегала и не смешила прокурора. И прокурор твой, и все, кто всерьез занимается экономикой, прекрасно знают, что -- воруют. Больше того, какой-то про­цент, кажется пятнадцать процентов, государственного бюджета отводится специально -- под во-ров-ство. Не удив­ляйся и не делай детские глаза. Всякое развитое общество живет инициативой... энергичных людей. Но так как у нас -- равенство, то мне официально не могут платить зарплату в три раза больше, чем, например, этому вчерашнему жлобу, который грузит бочки. Но чем же тогда возместить за мою энергию? За мою инициативу? Чем? Ведь все же знают, что у меня в магазине всегда все есть -- я умею работать! Какое же мне за это вознаграждение? Никакого. Все знают, что я -- украду. То есть те деньги, которые я, грубо говоря, ук­рал, -- это и есть мои премиальные. Поняла? Это -- мое, это мне дают по негласному экономическому закону...

     -- А сколько тебе дадут по гласному закону?

     -- Дура!.. -- сорвался на крик Аристарх. -- Ты думаешь, меня посадят? Ни-ког-да! Посадят -- это, значит, я там бу­ду канавы рыть? Но у меня же -- голова, и твой прокурор это знает. Прокурор знает, что общество должно жить полно­кровной жизнью, моя голова здесь нужна, я здесь нужен, а не канавы рыть. Вот они -- покрышки лежат, -- показал Аристарх в коридор. -- Пять штук. Лежат? Лежат -- ты мо­жешь подойти и пощупать их: они есть, -- Аристарх остано­вил свой вузовский ход и торжественно поднял руку. -- Но их нету! Их нигде нету, их не сделали на заводе. Их не су-ще-ствует. А они -- лежат, пять штук, друг на друге. Это и называется: экономический феномен. Попробуй... без специальной подготовки, без головы!.. Попробуй это сде­лать. Да как только прокурор обнаружит, например, эти по­крышки, которых никто никогда не делал, он сразу поймет, с кем он имеет дело. И ты останешься с носом. Ну, разумеет­ся, тебя поблагодарят, наговорят слов... А мне, я так думаю, предложат какое-нибудь повышение, пошлют куда-нибудь. Ведь не хватает же умных людей-то, не хватает. Где их набраться-то? Ну, окончил он свой вузишко, ну -- с дипло­мом... А что дальше? А дальше ничего: еле-еле будет на во­семьдесят процентов тянуть. А то я не знаю таких! Так что ты... поторопилась с этим своим заявлением, Верунчик, -- Аристарх подсел к жене. -- У нас вчера была самодеятель­ность... Согласен, самодеятельность, но это от избытка... я не знаю -- чувств, что ли, ну расшалились... Может же ху­дожник... артист какой-нибудь там... в бассейне в бане киль­ку ловить и закусывать, ну а почему мы журавлей не можем изобразить? Нет, там, видите ли, понятно, а тут... Да, само­деятельность, но у тебя с этим заявлением -- это, прости ме­ня, безграмотность, это на уровне дворничихи. Мне даже стыдно, что ты моя жена.

     Вот этого Аристарху не следовало говорить. Он уж и по­нял это, но поздно.

     -- Прекрасно, -- сказала Вера Сергеевна, -- иди к своей Сонечке, она твою голову ценит, а мне дай сюда ключ. Дай ключ! Я сделаю свое дело... Твою голову оценит прокурор. И не пудри мне мозги своими... своей экономикой: будешь канавы рыть как миленький. Шалунишка... Энергичный? Там энергичные тоже требуются. Канавы тоже надо энер­гично рыть.

     Аристарх свирепо уставился на супругу.

     -- Лахудра, -- сказал он весьма грязно, не по-вузовски. -- Раздевайся! Этого костюма тоже не шили на фабрике -- че­го ты его напялила? И шубу не смей трогать: этих баранов, -- показал он на каракулевую шубу, -- никогда не было на све­те. Чумичка в каракуле!.. Не пойдет. Я ей мозги пудрю!.. Да я тебе элементарно хотел объяснить, что определенная про­слойка людей и должна жить... с выдумкой, более развязно, я бы сказал, не испытывать ни в чем затруднений. Нет, эта чумичка предлагает мне рыть канавы! Сэн-кью! -- Аристарх забрал шубу, костюм жены и ушел в свою комнату.


     ДВА ЧАСА СПУСТЯ


     Все вчерашние "пассажиры" собрались у Аристарха. Нет только Простого человека -- его не позвали.

     Аристарх ходил в волнении по комнате, несколько теат­рально заламывал руки и повторял:

     -- Как, как эту дуру образумить? Как?

     -- Как ты с ней говорил-то? -- спросил озабоченно Брюхатый.

     -- Всяко!.. Даже развивал мысль, что нация... должна иметь своих представителей... людей с повышенной энерги­ей, надо же возбуждать фантазию всех органов государства, иначе будет застой...

     -- Аристофан, мать твою!.. -- заругался Брюхатый. -- Мысли он развивал! Оскорблял, нет?

     -- А что, молиться на нее, на дуру?

     -- На карачках!.. Вот так вот ползать будешь! -- восклик­нул Брюхатый. И с досады даже показал, как ползают. -- Вот так будешь, а не мысли развивать. Мысли он развивал! По­ка ты их будешь развивать, мы уже будем... -- Брюхатый сло­жил пальцы решеткой. -- Я тебя вижу, ты меня -- нет. Пой­ду сам...

     Брюхатый одернул пиджак, сделал губы трубочкой, поду­мал... И пошел.

     Постучал интеллигентно казанком в дверь комнаты Ве­ры Сергеевны и сладким голосом сказал:

     -- Вера Сергеевна!.. Можно ваше одиночество нарушить?

     -- Ну? -- откликнулась Вера Сергеевна; она по-прежне­му лежала на диване, но не в костюме, а в платье.

     -- Здравствуйте, Вера Сергеевна! -- приветствовал ее, появляясь в дверях, Брюхатый. Он улыбался.

     -- Здравствуйте, -- с неким вызовом сказала Вера Сер­геевна.

     -- Позвольте присесть?

     -- Что, опять куда-нибудь едете? Пересадка?

     Брюхатый снисходительно посмеялся и махнул жирной рукой.

     -- Ну, уж... вы прямо в обиду! Хотел как раз попросить извинения за вчерашнее. Сильно шумели?

     -- Шумели-то, это бы еще ничего...

     -- А что такое? -- встревожился Брюхатый. -- Выражал­ся кто-нибудь?

     -- И это бы ничего... Это я слышала.

     -- Ну, а что же мы такое вчера сделали?

     -- Да вы не только вчера, вы давно этим занимаетесь.

     -- Чем?

     -- Воруете. Спекулируете.

     Брюхатый долго, скорбно, но в то же время как-то мудро молчал, глядя в пол. Потом поднял голову.

     -- Эх, Вера Сергеевна, Вера Сергеевна... Посадить хо­тите?

     -- Хочу посадить.

     -- А я уж сидел! -- почему-то весело сказал Брюхатый. -- Сидел. Четыре года и восемь месяцев.

     -- Ну, еще разок посидите.

     -- А хотите, расскажу, как это было?.. Нет, я не про под­робности дела, а про... судьбу, так сказать, человеческую. Случай-то у нас, если можно так выразиться, аналогичный: жена посадила. Не то что прямо пошла и заявила, а... когда надо было... как бы это вам... В общем, когда надо было ска­зать "нет", она сказала "да", -- Брюхатый обрел отеческий, снисходительный, ласковый даже тон в голосе. Смотрел на Веру Сергеевну, как на дочь. -- А прожили мы с ней -- ни много, ни мало -- четырнадцать годков. И когда я уходил, я ей внима-ательно посмотрел в глаза, внимательно, внима­тельно. И говорю: "Прощай, Клава. Не скучай, -- говорю, -- тут без меня... Даст бог, увидимся когда-нибудь, ну а если уж не приведет бог, то, -- говорю, -- не поминай лихом. У меня, -- говорю, -- зла на тебя нету, прости и ты меня, если был когда виноватый перед тобой, невнимательный там, сгрубил когда. Я, -- говорю, -- старался всегда сделать для тебя что-нибудь полезное, ну, может, не всегда умел". Так я ей сказал. Она, значит, в слезы... А у меня вот тут вот зака­менело -- смотрю на нее... Ну, в общем, отсидел я свои год­ки -- не досидел даже, вел себя примерно -- вышел. Вышел -- и к своей Клаве. "Здравствуй, -- говорю, -- Клава! Вот -- дал бог, свиделись". И так это улыбаюсь -- изобра­жаю радость. Она, значит, тоже обрадовалась, опять в сле­зы... И -- было на шею мне. Я говорю: "Стоп, Клавдия Михайловна: семафор закрыт. Проезда нету. Извините, -- говорю, -- Клавдия Михайловна, дальше нам не по пути: разъезд". Она -- туда-сюда -- мол, я иначе не могла... Все! -- Брюхатый это "все" сказал очень жестко. И прямо посмот­рел на Веру Сергеевну. -- Все, милая!

     -- К чему это вы? -- спросила Вера Сергеевна.

     -- А просто!.. Случай-то -- аналогичный. Но это не ко­нец! Конец тут тоже немаловажную роль играет. Я ей все от­даю... Все отдал! Квартиру, тряпки -- все! А за четырнадцать-то лет мы же нажили кое-чего -- все отдал! Бери! У тебя будет квартира, туфли, платья... А у меня -- голова. Он вот тут перед вами хвастался, что у него -- голова, -- пока­зал Брюхатый на комнату Аристарха, -- а не надо этим хва­статься, не надо. Есть она -- есть, нет ее -- ничего не сдела­ешь. Это ведь тоже, как деньги: или они есть, или их нету. Верно? Все бери! А со мной все мое богатство -- тут! -- Брю­хатый ударил себя кулаком в лоб. -- Хвастать не буду но... прожить сумею. И что мы имеем на сегодняшний день? Она: выскочила замуж, разошлась; тот у ней половину площади оттяпал -- он для того и расписывался... Тряпочки-шляпоч­ки потихоньку в комиссионку ушли -- ша! Как у нас там го­ворили: кругом шешнадцать. Я: имею трехкомнатную квар­тиру, -- Брюхатый стал загибать пальцы, -- дачу, "Волгу", гараж... У меня жена, Валентина, на семнадцать лет моложе меня. Но я опять же не хвастаюсь, но таковы, как говорится, факты. От них никуда не денешься.

     -- Вы пугаете, что ли, меня?

     -- Да господь с вами! Пугаю... Просто рассказываю про... некоторые эпизоды своей жизни. Теперь спросите меня: что я потерял за эти четыре года и восемь месяцев? Что? А ничего. Даже не похудел. А особенно, когда вышел, прямо в дверь не стал пролезать. Счас веду переговоры насчет ин­ститута питания -- надо маленько сбросить, а то даже не­удобно. А что потеряла моя Клавдия Михайловна? Все. Год назад встретил -- с авоськой из магазина кондехает. А я на "Волге" еду. Думаю, подвезти, что ли? Даже остановился... Подвезу, думаю. Скажу: "Клавдия Михайловна, позвольте, я вас до дома подвезу, я только не знаю, где вы теперь живе­те". Хотел так сострить, но душа не повернулась. Сто мет­ров не подвезу. Она, видите ли, "иначе не могла", а я тоже не могу: шлепай дальше со своей авоськой.

     -- Слушайте, не надо, -- попросила Вера Сергеевна. -- Не надо: я же знаю, к чему вы это все. Не надо, умоляю.

     Брюхатый встал.

     -- Да я ведь... что же... я ведь так: эпизоды. Смотрите, вам виднее. Конечно, порыв к прокурору -- это красиво, руку будут жать, соседи скажут: "Какая молодец!" Но в душе подумают, -- поверьте моему слову, я жизнь повидал, -- в душе подумают: "Вот дура-то!" Вы вот телевизор любите смотреть: вот пусть вам там про жизнь расскажут, пусть рас­скажут... Смотрите, конечно, телевизор, книжки поучитель­ные читайте, но мои слова тоже не забудьте. Так, на всякий случай...

     Брюхатый вышел. Он сам растрогался от своих слов.

    

... ... ...
Продолжение "Энергичные люди" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Энергичные люди
показать все


Анекдот 
3 октября следственная группа Генпрокуратуры провела обыски в загородном бизнес-клубе ЮКОСа, расположенном в подмосковном поселке Жуковка, строение 88. Следователи, в частности, провели обыск в рабочем помещении депутата Госдумы Владимира Дубова, который является одним из акционеров нефтяной компании, и изъяли сервер ЮКОСа - аппарат размером с двустворчатый шкаф, весом почти в тонну.

http://www.kp.ru/online/news/6728/
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100