Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Рассказы участников Афганской войны - - Виталий Кривенко. Как поживаешь, шурави?

История >> Мемуары и жизнеописания >> Современные войны >> Рассказы участников Афганской войны [1989] >> Рассказы участников Афганской войны
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Виталий Кривенко. Как поживаешь, шурави?

---------------------------------------------------------------

© Copyright Виталий Кривенко, 2000

Email: vova@dux.ru

WWW: http://www.artofwar.ru/krivenko/index_tale_krivenko.html

Редактор: Владимир Григорьев (сайт "ArtOfWar")

Автор ждет Ваших отзывов, присылайте их на vova@dux.ru

или запишите в гестбуках "Art of War"

Date: 08 Oct 2001

---------------------------------------------------------------

Пригласили Афганца выступить в школе перед учениками.

Он приходит, и рассказывает:

-- Идем раз ночью по ущелью и вдруг засада,

Х..як направо -- духи, х..як налево -- духи.

Учительница в ужасе:

-- Это же дети!

Афганец:

-- Да какие на х..й дети... Духи!



     Союз, как много значило это слово для нас, Афганцев. Мне поначалу не верилось, что я вернулся сюда. В Афгане гражданка казалась каким-то неправдушным сном, и я порой думал, а может и нет вовсе той жизни; где дом, родные, друзья и девчонки, может всегда вот так было: Афган, война и смерть, и конца этому не будет ни когда.

     И вот настал тот долгожданный момент, и я в Союзе: Ташкент, вокзал, вагон, все в пьяном угаре и, наконец, дом, где не был так давно, но помнишь все до мелочи. А как встретила нас Родина, а точнее общество? Это уже другой вопрос. Каких только унижений не пришлось испытать нам, Афганцам, я не хочу хаять всех в подряд, многие относились к нам с пониманием, но далеко не все были такими.

     Я поссорился со своей девчонкой из-за того, что кто-то ей сказал, будто все Афганцы наркоманы, хотя сама она наркоманов в то время в глаза не видела.

     Когда собирались с мужиками "квасить", меня, бывало, спрашивали:

     -- А тебя не клинит случайно, когда выпьешь?

     -- Если еще кто-нибудь спросит, то заклинит, -- отвечал я.

     Когда устраивался на работу, то промолчал, что служил в Афгане. И справку о контузии, которую мне нашлепали в санчасти, я выбросил по совету одного майора медика. Спасибо этому майору за совет, он мне сказал:

     -- Тебе, парень, жить еще да жить, военный билет я тебе пачкать не буду, а справку о контузии выбросишь, после того, как получишь деньги в Ташкенте за ранение, и она тебе больше не понадобится, а навредить в дальнейшем может.

     Он как в воду глядел, если бы я показал кому эту справку, то меня даже сторожем не взяли бы.

     Кому нужен на работу Афганец, да еще контуженный? Я и сейчас-то не говорю никому об этом, по нынешним временам из тебя дурака сделают еще быстрее, чем раньше. Хотя я себя дураком не считаю, и здоровье у меня не хуже, чем у любого, и контролирую себя получше многих, в голове, правда, шумит временами, но это не смертельно, и тем более не опасно для окружающих.

     Когда получил в военкомате удостоверение на льготы, во, подумал, не забывают нас, Афганцев, льготы какие-то выдумали. И после того как женился, решил пойти насчет квартиры заявление подать, думал, без проблем все это, напишу -- и поставят на очередь. Но мне сказал местком, что льготы эти пусть тебе предоставляют те, кто их придумал. Меня взяла злость, но этому придурку повезло, я как раз был трезвый в это время, и поэтому проглотил его слова и молча вышел, а про себя подумал, да кто ты такой, чтоб перед тобой пресмыкаться, подавитесь вы все этой хатой.

     А как-то на праздник 23 февраля собрались Афганцы в красном уголке -- в организации, где я работал нас было девять человек с Афгана -- ну, естественно, немного поддали, и я решил все же подойти к главному инженеру с вопросом насчет квартиры, он в это время замещал начальника. А тот как начнет орать:

     -- Вы -- Афганцы -- меня заколебали, то вам отпуск давай, когда захотите, то квартиру вам давай, да если честно сказать, если бы я знал, что ты Афганец, то вообще тебя на работу бы не взял, с вами одни проблемы!

     Тут я не выдержал и дал ему по зубам, и меня через полчаса забрали менты. В дежурке сидели два мента и капитан, я знал этого капитана, он еще до армии мне нервы помотал, козел-козлом, короче говоря.

     Он перегнулся через стол и, глядя на меня в упор, ехидно так заявляет:

     -- А, это ты опять? Думаешь, если в Афгане отслужил, то тебе ничего не будет, а мне вот плевать, что ты Афганец.

     Меня аж передернуло, и вспомнился случай, как менты убили одного Афганца. Это было в начале 80-х, я про Афган еще ничего не знал, слышал, что там война какая-то, в то время еще все только начиналось, и мало кто знал, что там за война. Один парень с нашего города вернулся с Афгана, я его не знал лично, слышал, что ему оторвало кусок черепа и теперь часть головы у него из пластмассы. И естественно, что с психикой у него было не все в порядке, а по пьяне он вообще гусагонил страшно.

     Как-то менты забрали его за мелочь какую-то, ну и как это раньше было в ментуре принято, начали его молотить, ну и он тоже попер на ментов, те завалили его и начали пинать, и какой-то козел ударил его по голове, как раз в то место, где была пластина, и убил. В то время такой залет не вписывался в пролетарские понятия нашей власти, и это решили скрыть, к тому же про Афган в то время говорили шепотом, и старались не замечать, что там война. Тех ментов, кто был непосредственно причастен, перевели куда-то, и на этом все закончилось. А тут я сам прошел Афган, и передо мной мент, который был в то время в ментуре и помнит тот случай. Такое вытерпеть было выше моих сил, да я еще поддатый хорошо был, и заорал ему в лицо:

     -- Козел ты хренов, думаешь, форму напялил, и тебе ничего сделать нельзя?

     И въехал ему в лоб, он отлетел и грохнулся на стул, шары у него на лоб вылезли от неожиданности и удивления. Меня тут же заломали два мента, которые были в дежурке, не успел я ничего понять, как оказался на полу в наручниках, и меня уже пинают сапогами. Капитан начал кричать:

     -- Не бейте, пришьем ему покушение на форму!

     И вдруг удар по голове, и я потерял сознание; очнулся в телевизоре (камера с решетчатой дверью), голова моя была вся в крови. Утром меня повели на суд, и судья объявил мне пятнадцать суток. А если бы мне не пробили башку, то пришили б покушение на форму и дали три года, не меньше.

     И после этого я за льготами никогда не ходил, и даже толком не знаю, какие они там вообще. Жена поначалу ходила, чего-то там пробивала, но все было бестолку, а я сказал, что не пойду, и никогда меня об этом не проси.

     Еще много всякого приходилось слышать в связи со службой в Афгане. Но я уже успокоился, и думаю, да черт с ними со всеми, главное -- живой пришел с Афгана, руки, ноги на месте и голова вроде в порядке, а что еще надо мужику?

     Теперь вот война в Чечне, что придется пережить этим ребятам, и как их Родина отблагодарит -- неизвестно, и как отнесется к ним общество -- тоже не ясно. И еще неизвестно, где трудней, на войне быть, или после войны жить. А в стране нашей доблестной меняются только названия, а люди все те же, и какая разница, как весь этот бардак назвать, коммунизм или капитализм, а хрен все равно не слаще редьки. И как современную молодежь не хают, а когда надо, она всегда спасает честь страны и задницы политиков, которые эту кашу заваривают.

     Я неоднократно слышал вопрос об уровне патриотизма у Афганцев, находились мудрецы, которые ставили нам в пример американских призывников, сжигавших повестки у военкоматов в знак протеста против войны во Вьетнаме, а мы будто б покорно шли на убой.

     Я не измерял уровень патриотизма, и понятия не имею, как он измеряется, и не знаю, что там делали американские призывники, мне на них наплевать. Но что касается нас -- Советских Афганцев, то я расскажу вот что. Начну по порядку.
ПРИЗЫВ


     Я должен был призваться в 83-м, но из-за неладов с законом я опоздал на 2 года и призвался в 85-м. Повестка была на 1 июня в стройбат, и я спокойно работал, ожидая отправки. И как-то вечером 15 мая, когда я спал дома (мне надо было идти в ночную смену), меня вдруг разбудил какой-то парень. Вручил мне повестку и сказал, что он из военкомата, и что я должен появится сегодня в 23.00 на ЖД вокзале для отправки в армию по спец команде 20а, то есть через семь часов. Я спросонья не могу ни чего сообразить, мать должна придти с работы через два часа, отец в рейсе и приехать должен на следующий день, а братишка поехал с ним. Я по быстрому оббегал друзей и девчат, кого смог, закупил водки и вина, благо на днях выдали зарплату. Мужикам с работы поставил ящик вина, из родственников мать позвала, кого успела. Сели, посидели, и ночью я укатил служить, из близких родных попрощаться успел только с матерью.

     Рано утром я был в областном центре. С вокзала нас привезли в облвоенкомат, зачитали по спискам, потом в автобус и в аэропорт, даже не было медкомиссии, которая всегда бывает, когда привозят в облвоенкомат, и к обеду того же дня я был уже в Питерской учебке, толком еще не отрезвев.
УЧЕБКА


     Нас сводили сразу в баню, выдали форму, и дали два часа, чтоб привести эту форму в порядок, а потом начали дрючить прямо с первого дня. Учебка была общевойсковая и уставная, здесь были десантура, морпехи, погранцы и мотострелки, отсюда отправляли даже на Кубу. Сержанты были наполовину из Западной Украины, дрючили нас до предела человеческих возможностей. Были и передышки от службы, и в месяц раза 2-3 по выходным нас водили на концерты и по музеям, каждый из нас один или два раза сходил в увольнение. Наш комбатареи майор Кодрин начинал службу рядовым курсантом в этой учебке, потом сверхсрочником, прапором, потом младшим лейтенантом и так до майора, без учебы, а чисто службой, он был до мозга костей солдат, и относился ко всем соответственно, расслабухи не давал.

     Через пять месяцев, после всевозможных марш бросков, полевых разверток, стрельбищ, строевых, политзанятий и физподготовок из меня, абсолютного раздолбая, сделали универсального солдата, натасканного физически, морально, политически, да как хотите. Я с трудом верил в то, кем я стал, но недаром говорят, что возможности человека безграничны, и мне очень помогла эта учебка впоследствии.

     В учебке с командой 20а было 60 человек, мы знали, что эта команда идет в Афган, и слышали, что там война, но не осознавали полностью, что это такое -- Афган. И я уже не помню в подробностях, о чем думал перед раскидкой.

     Ночью майор нас построил на плацу, никаких торжественных напутствий не было, он каждому из нас пожал руку, пожелал вернуться домой, и я заметил, что у этого закоренелого военного и железного командира на глазах были слезы, видно, ему в тот момент больше было известно про Афган, чем нам -- зеленым курсантам. Потом нас отвезли в аэропорт, посадили в самолет, и под утро мы приземлились на Ташкентский военный аэродром.
ПЕРЕВАЛ-БАЗА


     Несколько часов мы просидели на военном аэродроме, потом нас погрузили в грузовики под тентом, сколько ехали, точно не помню. И вот мы в Чирчике на перевал базе, начало октября, но жара как в августе. Весь личный состав перевал-базы вместе с офицерами улетел в Ашхабад, для оказания помощи, там в это время было очередное землетрясение. На базе остались несколько сержантов и один майор, который появлялся вечером, и зачитывал списки, а утром кто-то уже отправлялся за речку (так мы называли путь в Афган). Нас понаехало сотни со всех концов необъятной родины, и предоставлены мы были сами себе, все документы и вещи были при нас. И после уставной учебки, где за день даже сигарету некогда было выкурить, я попал в бесконтрольный бардак и пробыл там девять дней. По рассказам кое-что узнал об Афгане, и знал на сто процентов, что не сегодня так завтра окажусь там. Вино пили немеряно, его продавали местные по 3 рубля за литр, а деньги нам были не нужны и мы их пропивали. В это время как раз действовала Горбачевская мудистика насчет борьбы с пьянством, и не все продавали вино, так что приходилось искать, но кто ищет, тот всегда найдет. Каждый раз за вином ходили через заднюю ограду, а за оградой кладбище было -- все в звездах, потому что почти каждая вторая могила из Афгана, так что мы все прекрасно понимали, куда нас отправляют. Была возможность просто взять и уйти куда хочешь, и неизвестно, когда тебя кинутся искать, но у меня в то время даже мысли такой не возникало. По рассказам местных, не было ни одного случая, чтоб кто-нибудь испугался и сбежал. Каждый из нас понимал: раз выпала такая доля, значит, ты должен быть там, и если не ты, то кто-нибудь другой, такой же как ты, заменит тебя.

     Были случаи, что забухает кто-нибудь и в поселке на ночь застрянет, но никто не волновался, и называли следующую фамилию по списку, а этот завтра явится, никуда не денется. И мне приходилось видеть, как на другой день пацаны переживали из-за того, что полетят не сегодня, а завтра, и что вместо них сегодня полетел другой. Может, этим измерялся наш патриотизм, но это ведь в двух словах не опишешь, и поэтому я на такие вопросы не отвечаю.

     И еще, когда я пришел из Афгана, мне все знакомые задавали один и тот же вопрос:

     -- Расскажи, сколько душманов убил?

     Это самый глупый вопрос, какой приходилось мне слышать, такие вопросы не стоит задавать тем, кто был в горячих точках. Ведь когда нас посылали воевать, то не спрашивали про личные убеждения, и для многих осознание того, что ты убивал людей, или убили на твоих глазах пацана, такого как ты (я уже не говорю о друге, это тяжелый удар для любого), впоследствии тяжелым грузом давит на психику. Там этого не осознаешь, потому что на войне другие понятия о законе и морали, и убивать -- это была наша работа. А сейчас остается помнить о тех, кто не вернулся оттуда, это наш долг, и поэтому, когда мы пьем, то третий стакан за них.

     И вот наконец-то назвали из списка несколько фамилий, и мою в том числе. В какую точку Афгана нас направляют, мы не знали, хотя слышали из разговоров о таких местах как Кабул, Кандагар, Баграм, Шиндант. Нас опять посадили в грузовики и доставили в Ташкент на военный аэродром, посадили в самолет ТУ-134, и мы полетели за речку. Помню, в салоне играла восточная музыка, и я представлял себе душманов, почему-то танцующих вокруг костра, и было полное безразличие ко всему, только какая-то тревога скребла душу.

     И вот стюардесса объявила, что мы приземляемся на аэродром Шиндант.
ШИНДАНТ


     После удачного приземления, когда мы покинули самолет, я увидел, как в него начали садиться дембеля, мы, прилетевшие из Союза, были их заменой. Я помню, как они смотрели на нас, с радостью и сочувствием, а мы думали, что когда-нибудь, если повезет, мы вот также будем лететь домой, но служба только начиналась.

     Нас на ночь разместили в палатке, а утром должны были распределить по подразделениям. Со всех сторон разносилась стрельба автоматная, пулеметная, минометная, в общем, непонятная канонада, мы не могли понять, что происходит и куда мы попали. К нам в палатку заглядывали пацаны и искали земляков, спросили:

     -- Есть кто с Казахстана?

     -- Есть, -- ответил я, и они меня пригласили к себе в подразделение поговорить и рассказать, как там жизнь на родине.

     Я спросил:

     -- Что за пальба вокруг?

     -- Аэродром 2-3 раза за ночь обстреливают духи, вот пацаны и долбят по горам, чтоб пошугать их немного, -- ответили они.

     Еще они сказали, что меня и еще пятерых отправят в Герат служить, двоих в Адраскан, остальные останутся в Шинданте. Там же в Шинданте я первый раз попробовал с земляками афганский чарс (гашиш). Эффект был трубейный, я улетел капитально. По гражданке я знал, что такое анаша, и видел, как ее курят и балдеют, хоть сам и не курил. Но чтоб так накрыло, я и не думал: афганский чарс -- это не анаша, да еще с непривычки нахапался. Начались измены, и думки разные в голову полезли, да еще стрельба снаружи, и все вокруг не знакомо и странно. Меня стали шуги пробивать, и я решил -- надо как-то до палатки добираться, а встать не могу. Пацаны говорят: оставайся, здесь переночуешь, а мне как запало, в палатку надо и все. Я пытаюсь встать, а меня тянет назад, и я падаю снова в кровать. Потом кое-как встал, согнулся и, расставив в стороны руки, мелкими шагами поковылял к выходу, но не дошел до двери, как меня занесло, и я снова упал в кровать. Пацаны вырубались со смеху, ничего, говорят, привыкнешь. А я ищу, где бы воды хлебнуть, а то сушняк ураганный, но мне посоветовали не делать этого, потому что бесполезно. И мне осталось думать, когда же это кончится, даже возникала мысль, а вдруг это не пройдет никогда, и я буду тормозить вот так всю жизнь. Потом пацаны врубили магнитолу, на кассете пел "Каскад", эту группу знают все, кто был в Афгане, и я прикололся под кайфом по песням. И вот так, обкурившись чарса, слушая снаружи стрельбу, а внутри песни "Каскада", я мысленно сказал себе: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В АФГАН.


     ГЕРАТ: ПОЛК # 12


     Утром нас посадили в БТР, и мы направились в Герат, по пути мы находились на броне и с интересом глазели на горы и сторожевые заставы, или, как их там называли, "точки", располагались они по обеим сторонам бетонки. Слева по ходу проходил керосин-провод, который и охранялся этими точками. На тех точках, что слева, находились насосы для перекачки керосина, их так и называли -- перекачки. Керосин этот предназначался для военной авиации, и на керосин-проводе частенько происходили диверсии, это было наше слабое место.

     Нас определили в 12 гвардейский полк, командовал полком в то время подполковник Карабанов, начальником штаба был майор Барабанов. И в этом полку я прослужил с октября 1985-го до августа 1987-го, то есть 22 месяца.

     По прибытию в полк мы построились возле какой-то палатки, там нас ждали офицеры и прапор, они спрашивали, кому какая должность была присвоена после учебки. Потом двоих забрали в разведку, одного к саперам, а меня и еще двоих в ремроту.

     Я заметил, что весь полк состоял из палаток, как на развертке в полевых условиях. Модульными были только санчасть и магазин, все остальное в палатках -- столовая, склады, оружейные комнаты и даже штаб, кухни тоже были полевыми, а парк и ремзона были огорожены колючей проволокой.

     Наш полк перебросили в Афган в марте 1985 г. из г. Даугавпилса, и предназначался он для поддержки 101-му полку, который там находился с 1979 г. и располагался на другой стороне бетонки, километрах в трех от нас. А я попал в 12 полк в октябре 1985 г., через 4 месяца после ввода, поэтому полк не успел отстроиться, и находился в полевых условиях, и хотя со временем полк потихоньку расстроился, но все равно -- два года, которые я там прослужил, мы прожили в палатках.

     Палатки были на 60 человек и отапливались двумя буржуйками, но зимой мы не мерзли, в общем, жить можно было. Многие подразделения обивали палатки изнутри щитами от ящиков из-под снарядов, и получались как бы деревянные домики, и смотрелось хорошо, и зимой меньше задувало, и не так колыхалась палатка от ветра, а бывало, что фляжки с брагой прятали между палаткой и деревянной стенкой.
РЕМРОТА


     Когда старшина привел меня в роту, ко мне подошел командир 1-го взвода прапорщик Садыков и спросил:

     -- Ты после учебки, так?

     -- Да, так -- ответил я, и он продолжил:

     -- Теперь слушай и запоминай, кто ты с этого момента, а ты нештатный мой заместитель, так как по штату нет замкомвзвода в 1-ом взводе, далее ты штатный командир 1-го отделения, потом мастер по ремонту стрелкового вооружения, артвооружения, мастер по ремонту САУ и танковых пушек, а также танковых стабилизаторов, и наконец, пулеметчик на броне-тягаче, пулемет твой ДШК.

     Я не только не знал всего этого, но даже не запомнил, что он нагородил, и ответил, что почти ничего не знаю. На что он сказал:

     -- А я тоже не знаю всего этого, -- и спросил -- может, командиром взвода хочешь быть?

     -- Нет, не хочу, -- сказал я.

     И взводный гаркнул:

     -- Тогда будешь тем, кем я сказал, и разговор закончен, а сейчас принимай отделение.

     Пацаны мне потом сказали, что взводный мужик упрямый, и спорить с ним бесполезно. Тем более, что он только с госпиталя: БТР в котором он ехал, духи прострелили с гранатомета, и под сидением, где сидел Садыков, взорвалась граната. Сам он остался цел, а вот задницу потрепало немного, и теперь он злой ходит, а в общем -- мужик нормальный. Я это принял к сведению и больше с ним не спорил, а мужик он и вправду оказался нормальный.

     Так началась моя служба в ремроте, в которой я прослужил почти год, а остальное в пехоте, но об этом позже.

     Освоился я быстро, потому что некогда было разбираться, и по ходу усваивал все специальности, что нагрузил мне взводный.

     В полку в это время был траур, в августе на Кандагарском рынке (район в Герате) духи расстреляли 8-ю роту пехоты. Поначалу, как только полк вошел, командиры рвались в бой, все-таки новая техника и свежие люди. Командование из 101-го полка предупреждали наших, чтоб не совались на Кандагарский рынок, но наши их не послушали, первое боевое крещение как-никак. Результат плачевный: девять человек убиты и море раненых. А вышло по старому сценарию, который практиковали духи.

     По рассказам пацанов (за точность пересказа не ручаюсь, потому как не был там), отправились они в обыкновенный полковой рейд в старый Герат, где хозяйничали духи. Комбат решил зайти на знаменитый рынок, а улицы узкие, негде БТРу развернуться. Первым шел танк, за ним БТРы 8-й роты, вроде ничего подозрительного, странным показалось одно, то, что в один момент с улиц исчезли все жители и наступила тишина, вокруг не души. И вдруг взрыв, подорвали первый танк и последний БТР, рота оказались в западне, и началась пальба, наши палили куда попало, а духи из засады вели прицельный огонь. Пока подоспела помощь, уже горели все БТРы, а духи смылись как всегда.

     Один солдат, который остался в живых в этом бою, выстрелил себе в сердце, чтоб не сдаться в плен, пуля прошла навылет рядом с сердцем, и духи приняли его за мертвого. Но он чудом остался жив и, находясь в госпитале, описал на бумаге, как все происходило, и отослал письмо в полк.

     У него с другом сержантом закончились патроны, и осталось по одному патрону для себя, а духи уже подошли вплотную, и слышно было, как они болтают между собой, и тогда первым застрелился сержант, он выстрелил себе в голову, и ему снесло полчерепа, потом выстрелил себе в сердце этот парень, но очнулся не на том свете, а в госпитале: он, можно сказать, второй раз на свет родился. И после этого случая 12-й полк начал вести себя осмотрительней в рейдах.

     А что касается плена, то все были наслышаны о нем, и попадать туда никто не хотел, уж лучше застрелиться. Бывало, что пленных угоняли в Пакистан или Иран и использовали на разных работах, а если повезет, то обменивали на духов, которые были у нас в плену. Но часто бывало, что духи пытали наших пацанов, а пытки на востоке изощренные, об этом многие знают, и уж лучше смерть, чем эти пытки. Одна такая называется "красный тюльпан", это когда человека подвешивают за руки и, накачав предварительно наркотиками, подрезают кожу подмышками вокруг тела, а после, сдирая заворачивают ее до пояса. И пока действует наркотик, человек не чувствует боли, но когда действие наркотика со временем проходит, человек или сходит с ума или умирает от боли.

     Мы, бывало, тоже со злости издевались над духами, но эти издевательства заканчивались тем, что мы или пристреливали их или подрывали. Хотя, помню, был один случай, когда я служил в пехоте, мы привязали духа веревкой к БТРу и тягали его за собой целый день как мешок, по дороге стреляли в него из автоматов, а когда от него осталась одна нога и полтуловища, обрезали веревку. Но я не считаю это такой уж жестокой пыткой, если брать то, что они делали с нашими пацанами, хотя, кто знает, ведь недаром говорят "зло порождает зло".

     Одного бойца с нашего полка обменяли на пленного духа, этот боец сам ушел к духам и, как рассказывали, он заранее готовился к этому. После обмена его водили перед строем полка, одет он был в духовский халат и чалму. Повоевать против своих он еще не успел, и трибунал дал ему 6 лет усиленного режима.

     А про одного такого "рембо" слышали многие, кто служил в это время в Шиндантской дивизии. Сбежал к духам гранатометчик из Шинданта, и сколотил свою банду, кличка его была "Рыжий", про него много разных легенд ходило, и уже не поймешь, где правда, а где вымысел. Много хлопот он доставил нашим ребятам, говорили, был неплохим гранатометчиком и подрывал не раз наши БТРы. Я слышал, будто бы его уговаривали вернуться, и обещали не преследовать, но он не согласился на эту уловку, отвечал, что надо было раньше думать, когда меня в полку чмырили все подряд. Ходили слухи, будто бы его замочили под Кандагаром, не знаю, сам там не был, но разговоры такие слышал.

     Дедовщины, такой, как про нее рассказывают те, кто служил в Союзе, у нас не было, хотя деды припахивали чижей (в Афгане так называли молодых) как положено и, бывало, немного прикалывались ради хохмы, но до беспредела не доходило. Частенько чижей, которые только приходят с Союза, обкуривали чарсом, а потом угарали с них, они на изменах все, метаются по палатке и воду хлещут, а сушняк через пять секунд опять такой же, и вот они с перешуганными глазами начинают тормозить и творить разные приколы, хохма такая, что не опишешь словами. Были, конечно, такие, кто уже знал по гражданке, что такое анаша, и многие ее уже курили, это в основном те, кто с Азии, а были такие, кто вообще не знал и не видел, что это такое, вот с них и прикалывались, но это только по началу, а потом они быстро въезжали, что к чему. Чьмыри тормознутые, конечно, тоже были, чего греха таить, не без этого, и гоняли их как сук, но это неотъемлемая часть нашей армии, и в любом подразделении хоть один такой, но найдется. В семье, как говорится, не без уродов, таким оружие в руки не давали и дальше полка не выпускали, а применяли на хозработах, на гражданке такие были маменькиными сыночками, и к суровым условиям и чисто мужскому коллективу они были не приспособлены, а к войне тем более. И в армию таких лучше вообще не призывать, правда, сейчас есть альтернативная служба какая-то, вот пусть там и служат.

     А в основном в Афгане служили нормальные пацаны, и если надо, то они могут постоять за отечество и не опозорят ни свою честь, ни честь отчизны. А в мирной жизни мы такие же нормальные, как и все, только повзрослели раньше, и пережили больше, и не хотим войны, потому что знаем, что это такое, жаль только, что нас не все понимают.

     Был такой случай на танковой точке, что стояла на охранении полка. Сержант-дед решил подрочить чижей, взял АКС и начал стрелять чижам под ноги, и одному прострелил ступню. Тот с простреленной ногой заскочил в капонир (углубление в виде землянки), схватил АКС и разрядил рожок в сержанта. После этого случая стали думать, заниматься беспределом или нет.

     У меня отношения с дедами и дембелями были дружеские с самого начала, может потому, что мы были ровесниками, мне было 20 и им тоже, может потому, что я успел в тюрьме посидеть перед Афганом, в общем, не знаю точно, но ко мне не относились как к чижу, и многих обломов по молодухе мне удалось избежать, и это не так уж плохо, если честно признаться.

     Первый мой рейд прошел без происшествий, простояли трое суток под Гератом, вблизи артдивизиона, пока те долбили по старому Герату, даже негде было пострелять, чтобы пулемет проверить. А вот в другой раз мне пришлось пережить небольшой обстрел, и немножко испугаться. А дело было так.

     Ко мне в оружейку заскочил летеха, наш ротный замполит, и сказал, чтоб я бежал на тягач, поедем танк вытаскивать из ямы какой-то. Пулемет говорит не надо брать, некогда с ним возится. Но я все же взял ДШК, хоть он и тяжеленный падла, но допер все-таки его до тягача, который стоял в конце парка, думал, может, проверю где-нибудь за полком, не стрелял еще с него не разу. На ходу установил его на башню, если ее можно так назвать: башня у тягача это две защитные плиты по бокам в два пальца толщиной и пулемет на станине, а сам пулеметчик сзади и спереди весь открытый как на ладони.

     В охранение взяли наш ремротовский БТР, на семь человек 4 автомата и ДШК на тягаче. Летеха сказал:

     -- Недалеко, километров 10 от полка, танк с бетонки слетел в яму какую-то, танкисты не стали возиться, пересели на другой танк и вызвали тягач, а сами укатили, надо быстрее забрать, а то духи заминируют.

    

... ... ...
Продолжение "Виталий Кривенко. Как поживаешь, шурави?" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Виталий Кривенко. Как поживаешь, шурави?
показать все


Анекдот 
Вопрос правительству:
- Что вы выбираете: инфляцию или полный п-ц? Кудрин:
- Инфляцию мы не допустим.
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100