Белгариад - - Владычица магииФантастика >> Зарубежная фантастика >> Эддингс, Дэвид >> Белгариад Читать целиком Дэвид Эддингс. Владычица магии
---------------------------------------------------------------
ЛЕТОПИСИ БЕЛГАРИАДА II
СОЗДАТЕЛИ ЧУДА
КНИГА ВТОРАЯ
Origin: ONLINE БИБЛИОТЕКА http://www.bestlibrary.ru
---------------------------------------------------------------
ПРОЛОГ
"Рассказ о борьбе королевств Запада против предательского вторжения и
злых сил Кол-Торака".
Из истории о битве при Во Мимбре
В те далекие времена, когда мир был еще молод, злобный Бог Торак,
похитив Око Олдура, скрылся, решив захватить верховную власть. Но Око
помешало свершению коварных замыслов и заклеймило похитителя огненным
тавром, изуродовав его на веки вечные. Однако Торак по-прежнему не решался
расстаться с тем, что наказало его, ибо ценил Око превыше всего на свете.
Тогда Белгарат, чародей и ученик Бога Олдура, повел на поиски короля
олорнов с тремя сыновьями; смельчаки забрали Око из железной башни Торака.
Одноглазый Бог попытался их преследовать, но ярость Ока ужаснула его и
прогнала прочь.
Белгарат повелел Чиреку и его сыновьям стать королями четырех великих
королевств, с тем чтобы вечно охранять землю; чародей предсказал, что, пока
Око находится у потомков Райве, Запад будет в безопасности.
Шли века. О Тораке больше не слышали, но весной 4865 года в Драснию
вторглись орды недраков, таллов и мергов. И среди этого огромного лагеря
энгараков был воздвигнут высокий железный шатер Кол-Торака - Короля-Бога.
Разорялись и сжигались города и деревни, ибо Кол-Торак пришел не
покорять, а уничтожать.
Чудом оставшихся в живых людей волокли к жрецам-гролимам, скрывавшим
лица под стальными масками, а те приносили их в жертву, исполняя несказанно
жестокие ритуалы энгараков.
Почти никто не уцелел, кроме тех, кому удалось бежать в Олгарию или
переправиться через реку Олдур на военных судах чиреков.
Опустошив Драснию, энгараки вторглись в Южную Олгарию. Но там не было
городов. Кочевые Олгарские племена отступали, скрывались, а потом неожиданно
нападали из засад, мстя поработителям.
Старая столица Олгарских королей - Стронгхолд стояла на насыпанном
людьми холме и была окружена каменными стенами толщиной тридцать футов.
Напрасно шли на штурм войска энгараков, пытаясь захватить крепость, и
наконец осадили ее, расположившись вокруг лагерем. Восемь бесплодных лет
длилась эта осада, но за это время Запад успел собрать силы и подготовиться
к войне. Все военачальники собрались в имперской военной академии в Тол
Хонете и выработали план совместных действий. Забыты были все родовые
распри, и Бренда, Хранителя трона райвенов, назначили главнокомандующим.
Многим показались странными выбранные им советники: старый, но еще бодрый
человек, утверждавший, что хорошо знаком с энгаракскими королевствами, и
необыкновенно красивая женщина с седой прядью на лбу и повелительными
манерами. Только к ним прислушивался Бренд, только им оказывал знаки
почтительного уважения.
Поздней весной 4875 года Кол-Торак снял осаду и повернул на Запад к
морю, преследуемый по пятам Олгарскими кочевниками. Живущие в горах алгосы
выходили по ночам из своих пещер и безжалостно расправлялись со спящими
энгараками. Но все же силы Кол-Торака по-прежнему оставались бесчисленными.
Перегруппировав войска, враг направился по долине реки Аренд к городу Во
Мимбр, уничтожая все на своем пути, и уже в начале зимы энгараки
приготовились напасть на город. На третий день битвы все услыхали, как рог
протрубил трижды. Ворота Во Мимбра открылись, и мимбратские рыцари ринулись
на орды энгараков, топча подкованными железом копытами коней, живых и
мертвых. Слева наступали Олгарская кавалерия, драснийские копьеносцы и
алгосские ополченцы с закрытыми лицами, справа - чирекские берсерки и
толнедрийские легионы.
Кол-Торак, атакованный с трех сторон, пытался ввести в бой резервы, но
тут в тылу врага появились одетые в серое райвены, сендары и астурийские
лучники.
Энгараки как подкошенные валились на землю, подобно колосьям пшеницы
под серпом жнеца, и в панике метались по полю.
Тогда Отступник, чародей Зидар, поспешил в черный железный шатер, из
которого не успел еще выйти Кол-Торак, и сказал он Проклятому:
- О господин, враги твои окружили тебя, и силы их многочисленны. Даже
серые райвены осмелились прийти и бросить тебе вызов.
Вскочил в гневе Кол-Торак и объявил:
- Я выйду из шатра, чтобы самозваные хранители Крэг Яски,
драгоценности, принадлежавшей мне, увидели лицо мое и ужаснулись Пошли сюда
моих королей!
- О повелитель, - взмолился Зидар, - королей твоих больше нет: земной
путь их завершен - все пали в сражении, а с ними и великое множество
жрецов-гролимов.
Ярость Кол-Торака при этих словах только усилилась; огонь вырвался из
правого глаза и даже из того ока, которого не существовало. И приказал
Король-Бог слугам привязать щит к обрубку левой руки, а в правую взял черный
меч, вселяющий ужас в души, и вышел из шатра.
И тут из гущи райвенских воинов раздался голос:
- Во имя Белара я бросаю тебе вызов, Торак. Именем Олдура предлагаю
встретиться в честном бою. Да прекратится кровопролитие, и пусть исход битвы
решится в поединке. Это говорю я, Бренд, Хранитель трона райвенских королей.
Сразись со мной или убери своих зловонных псов и никогда больше не
переступай границ западных королевств!
Вышел тут вперед Кол-Торак и закричал:
- Кто из жалких смертных осмелился выступить против Властителя мира?
Берегись! Я - Торак, Король королей и Повелитель над повелителями!
Всякий назойливый райвен будет безжалостно уничтожен, враги мои погибнут, а
Крэг Яска снова возвратится ко мне!
Навстречу ему выступил Бренд с громадным мечом и щитом, закрытым куском
ткани. Рядом вышагивал мохнатый волк; над головой воина парила белоснежная
сова.
- Я - Бренд, - провозгласил он, - и разделаюсь с тобой, мерзкий урод
Торак.
Увидев волка, Торак воскликнул:
- Берегись, Белгарат! Беги, пока можешь, спасай свою жалкую жизнь.
И обратился к сове:
- А ты, Полгара, оставь отца твоего и поклонись мне! Я женюсь на тебе и
сделаю Повелительницей мира Но в ответном вое волка слышался вызов, а в
крике совы - презрение и насмешка.
И поднял Торак меч и ударил по щиту Бренда. Долго сражались они, нанося
друг другу страшные удары. Ярость Торака все росла, и меч его все чаще
сталкивался со щитом Бренда, пока наконец Хранитель не упал на землю под
натиском Проклятого. И тут волк вновь завыл, а сова ему вторила, и к Бренду
возвратились утраченные силы.
Тогда Хранитель трона райвенов одним движением сорвал со щита
прикрывавшую его ткань; в центре оказался круглый драгоценный камень
размером с сердце ребенка. От взгляда Торака камень начал наливаться
сиянием, тут же превратившимся в язык пламени, и Проклятый, отпрянув, уронил
меч и щит и закрыл рукой лицо, пытаясь избежать всепожирающего огня.
Тогда Бренд нанес удар; острие меча, пройдя через забрало, вонзилось в
черную яму на месте давно сожженного глаза. Испустив страшный вопль, Торак
упал, вырвал из раны меч и сбросил шлем. Все, кто видел это, в ужасе
отпрянули, ибо лицо некогда прекрасного Бога навеки изуродовал безжалостный
огонь.
И снова при виде драгоценности, называемой им Крэг Яска, ради которой
была начата война против Запада, Торак закричал; ручей крови полился изо
рта. Тут раздался ответный вопль энгаракского войска, наблюдавшего печальную
участь предводителя; они в панике побежали, но армии западных королевств шли
по пятам, безжалостно уничтожая врагов, и когда на четвертый день взошло
солнце, войска энгараков больше не существовали.
Бренд попросил принести ему тело Проклятого, чтобы в последний раз
посмотреть на того, кто именовал себя Повелителем мира. Но труп так и не был
найден. Во мраке ночи Зидар, злой волшебник, успел пробормотать заклинания и
незамеченным пронести через посты того, кто был его хозяином.
Потом Бренд созвал своих советников, и Белгарат сказал ему:
- Торак не мертв. Он только спит. Бог не может быть сражен оружием
смертного.
- Когда же он проснется? - спросил Бренд. - Я должен подготовить Запад
к его возвращению.
- Когда потомок короля райвенов вновь сядет на трон предков, - ответила
Полгара, - Торак пробудится и пойдет на него войной.
Нахмурился мрачно Бренд и воскликнул:
- Тогда это никогда не сбудется!
Ведь Хранитель знал: последний райвенский король вместе с семьей был
предательски убит в 4002 году найсанскими наемниками.
И снова предрекла чародейка:
- Пройдет время, и король райвенов вновь предъявит свои права, как
гласит древнее пророчество. Большего я открыть не могу.
Удовлетворившись ответом, Бренд повелел войскам очистить поля сражения
от мертвых энгараков, а когда все было кончено, короли Запада собрались
перед городом Во Мимбр и стали держать совет. Раздавалось много голосов,
славящих Бренда, и вскоре люди заговорили о том, что именно Хранитель должен
быть избран правителем Запада Только Мергон, посол императора Толнедры,
выдвинул своего императора Рэн Боруна IV. Бренд отказался от предложенной
чести, все успокоились, и среди членов Совета воцарилось согласие. Но в
обмен на мир от Толнедры потребовали выполнить одно условие. Первым громко
высказался Горим, король алгосов:
- Во исполнение пророчества принцесса Толнедры должна стать женой того
короля райвенов, который придет спасти мир. Этого требуют от нас Боги.
Но снова запротестовал Мергон:
- Трон райвенского короля пуст. Никто не занимал его вот уже много лет.
Как можно обвенчать принцессу Толнедры с призраком?
Тогда вновь заговорила женщина по имени Полгара:
- Король райвенов возвратится, чтобы предъявить права на трон и
потребовать свою невесту. И с этого дня каждая принцесса империи Толнедра
должна являться в тронный зал райвенского короля в день своего
шестнадцатилетия, одетая в подвенечный наряд, и провести там три дня, ожидая
появления короля. Если за это время король не придет, принцесса вольна
возвратиться к отцу и выходить замуж за кого он ей скажет.
- Но вся Толнедра выступит против такого унижения! - гневно вскричал
Мергон. - Нет! Не бывать этому! Тут снова заговорил мудрый Горим Алгосский:
- Передай императору, что такова воля Богов. Скажи также, что в тот
день, когда Толнедра откажется выполнять это условие, весь Запад поднимется
против вас и развеет прах сынов Недры по четырем сторонам света, и сокрушит
мощь империи, пока сама память о ней не будет стерта с лица земли.
И поняв, что силы неравны, посол подчинился. Договор был подписан.
После этого благороднорожденные из раздираемого распрями королевства
Арендии приблизились к Бренду и сказали:
- Король мимбратов мертв, и герцог Астурийский тоже. Кто теперь будет
править нами? Вот уже две тысячи лет длится опустошающая страну война между
Мимбром и Астурией. Как нам снова стать единым народом?
- Кто же наследник трона мимбратов? - спросил, подумав, Бренд.
- Кородаллин, наследный принц, - ответили ему.
- Остались ли в живых потомки герцогов Астурийских?
- Мейязерана, дочь герцога.
- Приведите их ко мне, - велел Бренд.
И, увидев молодых людей, провозгласил правитель:
- Кровавая распря между Мимбром и Астурией должна прекратиться.
Объявляю свою волю: вы должны обвенчаться, объединив тем самым два столь
долго враждовавших дома.
Девушка и юноша горячо запротестовали, поскольку были преисполнены
ненависти друг к другу, впитанной с молоком матери, и гордости за свои
древние роды. Но Белгарат отвел в сторону Кородаллина и о чем-то поговорил с
ним, а Полгара сделала то же самое с Мейязераной. Никто никогда так и не
узнал, о чем беседовали с молодыми людьми чародеи, но, когда все
возвратились туда, где ждал Бренд, и Мейязерана и Кородаллин согласились
обвенчаться. И на этом закончился Совет королей после битвы при Во Мимбре.
До того как отправиться на Запад, Бренд в последний раз держал речь
перед королями и дворянами:
- Много славных деяний совершено под стенами этого города Все мы
объединились против энгараков и сокрушили их. Злобный Торак повержен. И
договор, заключенный здесь, поможет подготовить Запад к тому дню, когда
исполнится пророчество, король райвенов возвратится, а Торак пробудится от
векового сна и вновь попытается возвратить былую мощь и власть. Именно в
этот день нужно быть готовыми к великой и последней войне. Больше пока мы не
в силах ничего предпринять Но зато здесь, возможно, исцелили мы раны
Арендии, и распря, длившаяся более двух тысяч лет, пришла к концу. Поэтому я
удовлетворен исходом нашей встречи.
Привет вам всем и прощайте!
Повернув коня, Хранитель отправился на Север в сопровождении
седоволосого человека по имени Белгарат и величественной женщины, зовущейся
Полгарой. Они сели на корабль в сендарском порту Камааре и отплыли в Райве.
Больше Бренд в королевства Запада не возвратился.
Но о его спутниках рассказывается много легенд, и какие из них
правдивы, а какие ложны - могут знать только избранные.
Часть I
АРЕНДИЯ
Глава 1
Во Вейкуна не существовало более. Двадцать четыре столетия прошло с тех
пор, как город весайтских арендов был стерт с лица земли, и мрачные леса
Северной Арендии поглотили руины. Разбитые стены обрушились и лежали теперь
под толстым слоем зеленого мха и коричневых гниющих листьев; только лишенные
крыш стены некогда гордо возвышающихся башен еще виднелись среди
окутывающего деревья тумана, указывая то место, где давным-давно стоял Во
Вейкун. Сырой снег белым покрывалом окутывал еле виднеющиеся в тумане
развалины; тонкие струйки воды, как слезы, струились по древним камням.
Гарион, плотно завернувшись в теплый шерстяной плащ одиноко бродил по
улицам погибшего города, и думы его были так же мрачны, как плачущие камни,
окружавшие его. Ферма Фолдора, с ее залитыми солнцем зелеными полями, была
так далеко, что казалась сейчас давним волшебным сном, и мальчик отчаянно
тосковал по дому. Он мучительно пытался припомнить все мелочи той жизни, но
они ускользали от него и в памяти оставались лишь вкусные запахи, витавшие
на кухне тети Пол, да звон молота Дерника в кузнице, словно замирающее эхо
последнего удара колокола.
Хуже всего, что в жизни Гариона больше не осталось ничего постоянного.
Основой его существования, скалой, на которой покоилось в детстве
сознание собственной безопасности и благополучия, всегда была тетя Пол. В
простом и понятном мирке фермы Фолдора она считалась поварихой, и все звали
ее "мистрис Пол", но весь мир знал ее как Полгару, чародейку, с рождения
которой прошло уже четыре тысячелетия, а смысл ее деяний был непонятен
простым смертным.
А господин Волк, старый бродячий сказочник! Как он изменился! Гарион
знал теперь, что давно знакомый приятель детских лет - на самом деле его
пра-пра-пра...дедушка, а за внешностью гуляки и пропойцы скрыта мудрость
чародея Белгарата, снисходительно наблюдавшего за людскими пороками и
неразумными поступками богов вот уже семь тысяч лет.
Гарион вздохнул и вновь направился через туман, сам не зная куда.
Даже их имена чем-то раздражали, будили беспокойство. Гарион вовсе не
желал верить ни в легенды, ни в колдовство, ни в чародейство. Подобные вещи
казались просто неестественными, нарушали солидный, установленный веками
порядок вещей. Но слишком многое случилось за это время, и сохранять здравый
скепсис становилось все труднее. В одно потрясающее душу мгновение последние
остатки сомнений были безжалостно сметены, а ему ничего не оставалось
делать, разве только ошеломленно наблюдать, как тетя Пол одним лишь жестом
сняла бельма с глаз ведьмы Мартжи, возвратив безумной зрение, но лишив
способности заглядывать в будущее. Гарион вздрогнул, вспомнив отчаянный
вопль, Мартжи, вопль, каким-то образом отметивший минуту, начиная с которой
мир, окружавший Гариона, стал намного менее надежным, разумным, а главное,
безопасным.
Увезенный из единственного родного места, которое знал, не уверенный в
двух самых близких людях и не знающий более различий между возможным и
невозможным, Гариону пришлось волей-неволей неизвестно с какой целью
скитаться по земле. Он не имел никакого понятия о том, что они делают в этом
разрушенном городе, и совершенно не представлял, куда отправятся потом.
Единственное, в чем был уверен Гарион, одна мрачная мысль завладела душой -
где-то в этом мире существовал человек, прокравшийся к деревенскому
маленькому домику в предрассветный час и убивший его родителей, и Гарион
обязательно найдет врага и уничтожит его, даже если на это уйдет вся
оставшаяся жизнь И было нечто утешительное в этом единственно надежном
утверждении.
Осторожно перебравшись через разрушенную стену, Гарион продолжал
невеселую прогулку. Терпеливое время стерло почти все, что пощадила война, а
остальное скрывали толстый снежный покров и густой туман. Гарион снова
вздохнул и направился к руинам башни, где они провели предыдущую ночь.
Неподалеку он заметил тетю Пол и господина Волка, тихо беседующих о
чем-то. Старик надвинул на глаза капюшон цвета ржавчины; тетя Пол зябко
куталась в синий плащ с грустью оглядывая туманные окрестности. Темные
длинные волосы рассыпались по плечам, а серебряный локон на лбу казался
белее снега под ногами.
- Вот он! - воскликнул Волк, завидев Гариона. - Где ты был?
- Нигде, - ответил Гарион, - просто должен был подумать кое о чем.
- Вижу, ты ухитрился промочить ноги?
Подняв ногу, Гарион оглядел мокрые коричневые сапоги.
- Не думал, что снег так быстро тает, - извинился он.
- Ты что, лучше себя чувствуешь с этой штукой на боку? - спросил
господин Волк, показывая на меч, который Гарион носил теперь постоянно.
- Все только и говорят о том, как опасна жизнь в Арендии, - пояснил
Гарион, - а кроме того, я должен к нему привыкнуть.
Он сдвинул новый поскрипывающий кожаный пояс так, чтобы рукоятка,
оплетенная проволокой, не бросалась в глаза. Меч был подарком от Бэйрека в
день Эрастайда, одним из немногих даров, полученных Гарионом на корабле,
потому что праздник пришлось провести в море.
- Не очень-то он вдет тебе, - неодобрительно заметил старик.
- Оставь Гариона в покое, отец, - рассеянно вмешалась тетя Пол, - меч
его, и пусть носит, как считает нужным.
- Пора бы уж Хеттару быть здесь, разве не так? - спросил Гарион, спеша
переменить тему разговора.
- Он мог застрять в горах Сендарии, - ответил Волк. - Хеттар
обязательно придет. На него можно положиться.
- Не понимаю, почему он не купил лошадей в Камааре!
- Там они не так хороши, - пояснил Волк, почесывая короткую седую
бородку, - а мы отправляемся в дальний путь, и я не желаю, чтобы мой конь
пал в дороге.
Лучше сейчас немного задержаться, чем потом терять время.
Гарион полез под воротник и потер шею в том месте, где цепь странного
серебряного амулета, подаренного на Эрастайд Волком и тетей Пол, натерла
кожу.
- Не трогай цепь, дорогой, - велела тетя Пол.
- Можно, я буду носить его поверх одежды? Никто его под туникой не
увидит, - пожаловался Гарион.
- Амулет должен соприкасаться с кожей.
- Но это так неудобно! Конечно, он очень красивый, но иногда холодит, а
иногда слишком греет, кроме того, по временам бывает ужасно тяжелым. И цепь
так натирает тело! Не привык я к украшениям!
- Это не совсем украшение, дорогой, - ответила тетя Пол. - Со временем
привыкнешь - Может, почувствуешь себя лучше, - рассмеялся Волк, - если
узнаешь, что твоя тетя свыклась со своим только через десять лет. Я просто
уставал твердить ей, что нельзя снимать амулет!
- Не понимаю, почему нужно именно сейчас говорить об этом! - холодно
ответила тетя Пол.
- У тебя тоже такой есть? - с любопытством спросил старика Гарион.
- Конечно.
- Значит, мы все должны их носить?
- Это семейная традиция, Гарион, - объявила тетя Пол тоном, не
допускающим дальнейших споров.
Холодный влажный ветер, свистевший в руинах, чуть-чуть разогнал туман.
Гарион вздохнул:
- Скорей бы уж Хеттар приехал. Как хочется уйти отсюда подальше! Это
место похоже на кладбище.
- Оно не всегда было таким, - очень тихо сказала тетя Пол.
- А каким же?
- Здесь было так хорошо! Высокие стены, гордые башни... Мы все думали,
город будет стоять вечно!
Она показала на беспорядочную поросль кустов, пробивающихся сквозь
камни.
- Когда-то тут был разбит великолепный сад с цветочными клумбами, где
дамы в шелковых платьях сидели на скамейках, а молодые люди пели любовные
песни, стоя под забором, окружавшим сад. Голоса юношей были так нежны, а
дамы вздыхали и бросали через стену ярко-красные розы. А в конце этой улицы,
на выложенной мрамором площади, встречались старики, чтобы вспомнить
минувшие войны и покинувших этот мир соратников. За площадью стоял дом с
верандой, где я часто сидела с друзьями, любуясь звездным небом, а
мальчик-паж приносил нам охлажденные фрукты, и соловьи пели так, что
казалось, их сердечки вот-вот разорвутся.
Голос ее на мгновение замер.
- Но потом пришли астурийцы, - с каким-то ожесточением продолжала тетя
Пол, - и ты поразился бы, узнав, как мало времени надо, чтобы разрушить то,
что создавалось веками!
- Не мучай себя, Пол, - прошептал Волк. - Такое иногда случается, и мы
почти ничего не в силах сделать.
- Я могла бы помочь, отец, - отозвалась она, по-прежнему не сводя глаз
с развалин, - но ты ведь сам не позволил мне, помнишь?
- Ты опять за свое, Пол? - устало спросил старик. - Мы должны
мужественно переносить потери. Весайтские аренды все равно были обречены, и
в лучшем случае ты смогла бы отдалить неизбежное всего на несколько месяцев.
Мы просто не имеем права пытаться исправить неисправимое и вставать на пути
неизбежного.
- Ты и раньше это говорил. - Тетя Пол взглянула на буйную поросль
деревьев, теряющуюся в тумане. В шепоте проскользнула странная,
перехватывающая горло нотка:
- Не думала, что лес так скоро все завоюет...
- Но прошло почти двадцать пять веков, Пол.
- Правда? А кажется, будто все происходило в прошлом году.
- Не думай об этом. Только зря себя мучаешь. Почему бы нам не войти
внутрь? Этот туман сильно действует на нервы.
Тетя Пол бессознательным жестом обняла Гариона за плечи, и все
направились к башне. Слезы навернулись на глаза мальчика, когда он ощутил
аромат, исходящий от ее одежды, и почувствовал близость родного человека.
Вся холодность их отношений, так возросшая за последнее время, исчезла,
казалось, за эти несколько мгновений Помещение в основании башни, сложенной
из таких огромных камней, что ни время, ни упорно проталкивающиеся повсюду
корни деревьев были не в силах ее разрушить, оставалось относительно целым и
защищало от ветра. Широкие пологие своды поддерживали низкий, выложенный
камнем потолок, и комната из-за этого походила на пещеру. В дальнем конце
между грубо отесанными плитами зияла большая трещина, служившая неплохим
дымоходом.
Накануне, в вечер приезда, когда все ввалились сюда, мокрые и
замерзшие, Дерник, обстоятельно рассмотрев дыру, быстро стожил грубый, но
вполне пригодный очаг из булыжников.
- Сойдет! - решил он. - Не очень красивый, конечно, но несколько дней
послужит.
И теперь, когда Волк, Гарион и тетя Пол вошли в зал, в очаге уже ярко
горел огонь, отбрасывая колеблющиеся тени на низкие своды и излучая
благословенное тепло. Дерник, в тунике из коричневой кожи, складывал дрова у
стены. Бэйрек, огромный, рыжебородый, позвякивал кольчугой, начищая меч.
Силк, одетый в рубашку из неотбеленного холста и черный кожаный жилет,
лениво растянулся на тюках, бросая от нечего делать игральные кости.
- Хеттар не появился? - поднял глаза Бэйрек.
- Слишком рано еще, - ответил Волк, подходя к очагу.
- Почему бы тебе не сменить башмаки, Гарион? - предложила тетя Пол,
вешая синий плащ на колышек, вбитый Дерником в трещину на стене.
Гарион снял узел с вещами и стал в нем рыться.
- И носки тоже, - добавила она.
- Туман рассеялся? - спросил Силк господина Волка.
- Ни чуточки.
- Если мне удастся уговорить вас отодвинуться от, очага, я займусь
ужином, - неожиданно деловито объявила тетя Пол, вынимая окорок, каравай
ржаного крестьянского хлеба, мешок сушеного гороха и с дюжину дряблых
морковок.
На следующее утро после завтрака Гарион натянул камзол, подбитый
овечьим мехом, застегнул пояс с мечом и отправился в затянутые туманом
развалины высматривать Хеттара. Такое задание он дал себе сам и был
благодарен друзьям - ведь ни один не упомянул, что в этом нет необходимости.
Пробираясь через покрытые слякотью улицы к разрушенным западным воротам
города, он изо всех сил пытался изгнать из головы невеселые мысли, так
омрачившие вчерашний день, поскольку ничего не мог предпринять в этих
обстоятельствах и только попусту изводил и мучил себя.
Но к тому времени, как Гарион добрался до ворот, он все же чуть
успокоился.
Стена немного защищала от ветра, но липкая сырость все же забиралась
под одежду, а ноги успели замерзнуть. Дрожа от озноба, Гарион тем не менее
приготовился ждать. Уже в нескольких шагах ничего нельзя было разглядеть
из-за тумана; оставалось только прислушиваться. Постепенно удалось различить
звуки: шорохи в лесу за стеной, стук капель, срывающихся с деревьев, шлепки
соскальзывающих с ветвей снежных комьев, ритмичное постукивание дятла,
трудившегося над сухим стволом.
- Это моя корова! - внезапно раздался совсем близко чей-то голос.
Гарион замер и весь обратился в слух.
- Тогда не выпускай ее со своего пастбища, - посоветовал другой.
- Это ты, Леммер? - спросил первый.| - Да, а ты - Деттон, так ведь?
- Не узнал тебя! Давно не виделись!
- Года четыре-пять, по-моему, - решил Леммер.
- Ну как идут дела в вашей деревне? - полюбопытствовал Деттон.
- Голодаем. Все отобрали за налоги.
- Мы тоже. Едим древесные корни.
- Этого мы еще не пробовали. Варим кожаные вещи пояса, башмаки.
- Как твоя жена? - вежливо спросил Деттон.
- Умерла в прошлом году, - глухо, бесстрастно ответил Леммер. -
Господин наш забрал моего сына в солдаты, и вскоре в каком-то сражении он
был убит.
Говорили, что при осаде крепости мальчика облили кипящей смолой. После
этого жена перестала есть и вскоре умерла.
- Как жаль, - посочувствовал Деттон. - Такая была красавица!
- Им же лучше, - объявил Леммер, - по крайней мере, больше не мерзнут и
не голодают. А какие же корни вы едите?
- Лучше всего береза, - посоветовал Деттон. - Ель слишком смолистая, а
дуб - чересчур жесткий. Кладешь в котел еще немного травы, чтобы запах был
приятнее.
- Надо попробовать, - решил Леммер.
- Ну мне пора. Господин велел расчищать просеки, и обязательно выпорет
меня, если слишком задержусь, - вздохнул Деттон.
- Может, еще увидимся.
- Если останемся живы.
- Прощай, Деттон.
- Прощай, Леммер.
Голоса затихли вдали. Гарион долго еще стоял, не двигаясь, отупев от
потрясения; в глазах стыли слезы жалости и сострадания к несчастным. Хуже
всего было то, что эти двое даже не роптали, воспринимая все происходящее
как обыденную, нормальную жизнь Ужасная ярость сжала горло, и внезапно
захотелось напасть на кого-нибудь и бить, бить...
Но тут в тумане вновь послышался какой-то звук. Кто-то пел высоким
чистым тенором; в песне перечислялись давно забытые обиды, а припев звал к
битве. И гнев Гариона, непонятно почему, обратился на неизвестного: дурацкие
стихи о распрях, происходивших сотни лет назад, казались омерзительно
непристойными по сравнению с тихим отчаянием двух крестьян; и, не успев
ничего сообразить, Гарион вынул меч и слегка пригнулся.
Пение слышалось все ближе, и Гарион различил конский топот. Осторожно
высунув голову из-за стены, он смог разглядеть шагах в двадцати молодого
человека в желтом облегающем трико и ярко-красном камзоле. Плащ, подбитый
мехом, был откинут; длинный изогнутый лук висел на плече, а на поясе
болтался меч в красивых ножнах. Рыжевато-золотистые волосы спадали на плечи
из-под остроконечной шапочки с пером. И хотя песня была зловеще-мрачной, а
голос исполнен страстного отчаяния, ничто не могло стереть
дружелюбно-открытого выражения с юношеского лица.
Гарион злобно уставился на пустоголового аристократа, совершенно
уверенный в том, что этот поющий болван в жизни не ел никаких корней и уж
точно не скорбел о жене, уморившей себя голодом с тоски и печали.
Незнакомец повернул лошадь и, все еще продолжая петь, проехал через
разрушенную арку в ворота, около которых сидел в засаде Гарион.
... ... ... Продолжение "Владычица магии" Вы можете прочитать здесь Читать целиком |