Рассказы - - Вымышленное путешествиеФантастика >> Зарубежная фантастика >> Ле Гуин, Урсула К. >> Рассказы Читать целиком Урсула Ле Гуин. Вымышленное путешествие
-----------------------------------------------------------------------
Ursula K.Le Guin. А Trip to the Head (1970).
Пер. - И.Тогоева. "Миры Урсулы Ле Гуин". "Полярис", 1997.
OCR & spellcheck by HarryFan, 30 March 2001
-----------------------------------------------------------------------
Большинство людей "живут в тихом отчаянии", и многие рассказы рождаются
им же. Мы были в Англии, шел ноябрь месяц, на улице темнело в два часа
дня, шел дождь, мой чемодан с рукописями потерялся где-то в Саутхэмптоне,
я несколько месяцев ничего не писала, я не могла понять, что говорит
зеленщик, а он не понимал меня. Это было отчаяние, только тихое -
гордость, вы же понимаете. Так что я села и принялась безнадежно царапать
бумагу. Слова, слова, слова. Я дошла до фразы "Попробуй побыть Амандой, -
с кислым видом предложил тот, кто был рядом" и застряла. Год спустя
("Бритиш Рэйл", к их чести, вернула мне чемодан, мы вернулись в Орегон,
шел дождь) я нашла рукопись, и продолжала писать, и дошла до конца. Я так
и не выяснила, как же должен называться рассказ - название, к моему
восхищению, подобрала Вирджиния Кидд, мой агент.
Подобные рассказы я называю "фонтанными". Если писатель по какой-то
причине не может работать, однажды у него вышибает пробку, и пиво
выплескивается из бочонка и заливает весь ковер. Перед вами вот такой
фонтан.
- И это Земля? - вскричал он, ибо все вокруг внезапно переменилось.
- Да, это Земля, - сказал тот, кто был с ним рядом, - впрочем, ты
никуда с нее и не улетал. Вот в Замбии, например, люди скатываются в
бочонке вниз по склону горы, как бы тренируясь перед космическим полетом.
К твоему сведению: Израиль и Египет успели полностью уничтожить
растительность в своих пустынях, "Ридерз Дайджест" купил контрольный пакет
акций синдиката "Дженерал Миллз", население Земли каждый четверг
увеличивается на 30 миллионов, госпожа Жаклин Кеннеди-Онассис в субботу
выходит замуж за Мао Цзэдуна, а Россия заразила Марс плесневым грибком.
- Ну что ж, - сказал он, - значит, все осталось по-прежнему.
- Почти, - согласился тот, кто был рядом. - Между прочим, замечательно
сказал Жан-Поль Сартр: "Ищи ад - в других".
- Пошел он к черту, этот Жан-Поль Сартр. Я хочу знать, где я.
- В таком случае скажи сперва, кто ты.
- Я - это я.
- Ну и?..
- Мое имя?..
- Да.
Он стоял, чувствуя, как глаза наполняются слезами, а колени беспомощно
дрожат и подгибаются от мысли, что он не может вспомнить свое имя. Он
никто, нуль, ничтожество, просто некий "икс". Он обладал плотью, но не
сущностью.
Двое стояли на опушке леса - он и тот, кто был рядом. Лес казался
знакомым, хотя и утратил яркие краски, листва была грязной, а крайние
ветви оголились из-за гербицидов. Прямо перед их носом неторопливо уходил
в чащу молодой олень, исчезал не спеша, как бы теряя имя: уже не олень, а
просто дикое существо с прелестными ласковыми глазами; и существо это в
последний раз оглянулось на них из густой тени деревьев, прежде чем
окончательно раствориться в чаще.
- Это же Англия! - воскликнул Безымянный, хватаясь за последнюю хрупкую
соломинку. Но тот, кто был рядом, откликнулся:
- Англия давным-давно затонула.
- Затонула?
- Да. Или, если тебе так больше нравится, опустилась в морскую пучину.
Теперь над морем виднеется только самая макушка Сноудон [гора Сноуди
находится в живописном горном районе на севере Уэльса] - 14 футов.
Называется Новый уэльский риф.
Безымянный задрожал: ему казалось, что он тоже погружается в морскую
пучину. Он был раздавлен этим известием.
- О! - простонал он, упав на колени и пытаясь воззвать к чьей-то
помощи, но не сумел вспомнить, к чьей помощи взывают в минуту отчаяния.
Кажется, имя того, к кому взывают, начинается с буквы "Т". Да, он в этом
почти уверен... Он заплакал.
Тот, кто был рядом, уселся на траву и, легко коснувшись его плеча,
проговорил:
- Ну-ну, успокойся, не принимай это так близко к сердцу.
Его ласковый голос придал Безымянному мужества. Он взял себя в руки,
вытер рукавом лицо и посмотрел на того, кто был рядом. Вообще-то, они
чем-то походили друг на друга. Еще один такой же, как он сам. Впрочем,
тоже безымянный. Есть ли смысл на него смотреть?
Их накрыла тень: Земля продолжала вращаться вокруг своей оси. Тени
деревьев вытягивались все дальше к востоку, и лицо того, кто был с ним
рядом, потемнело.
- Я думаю, - осторожно проговорил Безымянный, - что нам лучше выйти на
солнце. А то эти... вон там... отбрасывают слишком густую тень. - Он
указал на предметы, окружавшие их, огромные, почти черные внизу, а наверху
- самых различных оттенков зеленого. Он никак не мог вспомнить, как они
называются и есть ли у каждого собственное имя. Интересно, а у него самого
и у того, кто с ним рядом, общее имя? Или каждый имеет свое? - Мне
кажется, от этих... лучше держаться подальше, тогда быстрее все вспомнишь,
- сказал он.
- Конечно, - сказал тот, кто был рядом. - Хотя особой разницы, уверен,
ты не почувствуешь.
Когда они отошли подальше от леса и устроились на солнышке, он сразу
припомнил, что лес называется "лесом", а странные большие предметы -
"деревьями". Однако же так и не смог вспомнить, имеет ли каждое дерево
свое собственное, отличное от других имя. Если да, то ни одного из этих
имен в памяти у него не сохранилось. Может быть, он никогда не был лично
знаком ни с одним из деревьев?
- Что же мне делать? - спросил он вслух.
- Ну, например, ты можешь назвать себя любым именем, какое тебе по
вкусу. А почему, собственно, нет?
- Но я хочу знать свое настоящее имя!
- Часто это нелегкая задача. А пока ты мог бы повесить на грудь
табличку с каким-нибудь именем. Это абсолютно нормально и к тому же очень
удобно для других: легче познакомиться. Ну, выбирай себе имя - любое! - И
тот, кто был рядом, протянул ему синенькую коробочку с надписью "Свободные
имена".
- Нет, - гордо заявил Безымянный, - я назовусь только своим настоящим
именем.
- Правильно. А нос ты вытереть, случайно, не хочешь? - Тот, кто был
рядом, протянул ему бумажную салфетку.
Безымянный взял ее, высморкался и сказал:
- Я назову себя... - И в ужасе застыл.
Тот, кто был рядом, ласково смотрел на него.
- Как я могу назвать себя, если не знаю, кто я такой?
- Как же ты узнаешь, кто ты такой?
- Если бы у меня что-нибудь было... Если бы я что-нибудь сделал...
- И благодаря этому считался существующим?
- Ну конечно!
- Эта идея мне не приходила в голову. Но в таком случае не важно, какое
имя у тебя будет, подойдет любое; в конце концов, имеет значение лишь то,
что ты делаешь.
Безымянный встал.
- Я буду существовать! - твердо заявил он. - Я назову себя Ральф.
Джинсы плотно обтягивали его сильные ноги, шея была повязана платком,
густые вьющиеся волосы взмокли на висках от пота. Стоя спиной к Аманде, он
постучал по башмаку кнутовищем. Она в своем стареньком сером платьице
сидела в густой тени пеканового дерева. Он стоял на самом солнцепеке,
разгоряченный, сердитый.
- Ну и дура же ты, - сказал он.
- Почему это, мистер Ральф? - Веселый певучий голос, южный выговор. - Я
всего лишь чуточку норов показываю.
- Ты ведь должна, верно, понимать, что мне, янки, принадлежит вся земля
в этой округе! Да и вся эта страна принадлежит мне! И ферма твоя по
сравнению с моей - все равно что грядка с арахисом на огороде у
кого-нибудь из моих черномазых!
- Ничего подобного! Не хотите ли присесть в теньке, мистер Ральф? Уж
больно там распалились, на солнышке-то.
- Что ты себе позволяешь! - прошипел он, оборачиваясь. И увидел ее -
белокожую, как лилия, в стареньком платье; ее кожа будто светилась в тени
огромных старых деревьев. Белая лилия! И вдруг он упал к ногам Аманды,
страстно сжимая ее в могучих объятиях. Аманда затрепетала.
- Ах, мистер Ральф, - слабо вскрикнула она, - что все это значит?
- Я мужчина, Аманда, ты женщина. Мне вовсе не нужна твоя земля. Мне
всегда была нужна только ты, моя белая лилия, моя маленькая бунтовщица! Ты
нужна мне, Аманда! Скажи, что станешь моей! Выйдешь за меня?
- Выйду, - едва слышно выдохнула она, склоняясь к нему, хрупкая, как
белый цветок. И губы их слились в долгом, страстном поцелуе. Но и это,
похоже, совсем не помогло.
Может быть, нужно, чтобы прошло лет двадцать - тридцать?
- Ах ты, сука, - пробормотал он, оборачиваясь. И увидел ее: абсолютно
обнаженная, она лежала в тени пеканового дерева, спиной привалившись к
стволу и чуть приподняв колени. Он бросился к ней, на ходу расстегивая
джинсы. Их тела слились на жесткой траве, где кишели сороконожки. Он
фыркал, как дикий жеребец, она стонала и кричала в экстазе. И все, конец!
А теперь что?
Безымянный стоял близ опушки леса и безутешно смотрел на того, кто был
рядом.
- Мужчина ли я? - допытывался он. - А ты, вероятно, женщина?
- Меня не спрашивай, - угрюмо отрезал тот.
- По-моему, это самая важная вещь. Первоочередная!
- Не так уж, черт побери, это важно.
- Ты хочешь сказать, что не имеет значения - мужчина я или женщина?
- Ну конечно, имеет. И для меня тоже. Но куда важнее, какой именно
мужчина и какая женщина. А может - ни то ни другое? Что, если бы Аманда
была, например, чернокожей?
- Но пол-то?
- О, черт! - воскликнул, теряя терпение, тот, кто был рядом. - Так ведь
и у червей, и у всяких там ленивцев тоже есть пол! Даже Жан-Поль Сартр
обладал половыми признаками - и что это доказывает?
- Как? Пол - это нечто реальное. Я хочу сказать, по-настоящему
реальное: он означает и обладание, и действие, причем в самой активной
форме. Когда мужчина обладает женщиной, он тем самым доказывает, что
действительно существует!
- Понятно. А что, если ты женщина?
- Я был Ральфом.
- Попробуй побыть Амандой, - с кислым видом предложил тот, кто был
рядом.
Повисло молчание. Тени все больше вытягивались к востоку, ползли от
леса по траве. Маленькие птички кричали: "Чик-чик-чирик". Безымянный
сидел, нахохлившись и обхватив руками колени. Тот, кто был рядом,
вытянулся на животе и что-то рисовал сосновой иголкой на песке. Выглядел
он печальным. Тень уже снова добралась до него.
- Прости, - сказал Безымянный.
- Ничего, - откликнулся тот, кто был рядом. - В конце концов, это было
не по-настоящему.
- Послушай! - Безымянный вдруг вскочил. - Я понял, что произошло! Вроде
путешествия - сел и едешь неизвестно куда. В этом-то все и дело.
Верно. Он путешествовал. Плыл на маленьком каноэ. По длинной, узкой,
темной, блестящей полосе воды. Крыша над головой и стены вокруг были из
бетона. Его окружала почти полная темнота. Было ли то озеро, ручей или
просто канализационная труба? Но плыл он явно против течения, куда-то
вверх. Грести было нелегко, и тем не менее каноэ продолжало медленно и
беззвучно подниматься вверх по реке, а темная сверкающая вода уплывала
назад, за корму. Он греб совершенно бесшумно, весло входило в воду, как
нож в масло. Его большая черная с перламутром электрогитара лежала на
переднем сиденье. Он знал, что у него за спиной есть еще кто-то, но ничего
не говорил. Ему не было позволено ни говорить, ни даже смотреть по
сторонам, так что, если они утратят то, что называется "бдительностью", -
не его вина. Он, конечно же, не мог бросить весла: течение тут же
завладело бы лодкой и просто перевернуло ее. И где он тогда окажется? Он
закрыл глаза и продолжал грести - взмах и такой же бесшумный гребок. У
него за спиной не раздавалось ни звука. Вода тоже молчала. Молчал и бетон.
Он не был уверен, действительно ли движется вперед или просто висит в
неподвижности, а черная вода упрямо и неудержимо бежит под ним. Он,
наверное, никогда уже не увидит света дня... Наружу, наружу!
Тот, кто был рядом, похоже, даже и не заметил, что Безымянный где-то
путешествовал, и по-прежнему лежал, рисуя на песке сосновой иголкой, а
потом вдруг сказал:
- Ну как, что-нибудь вспомнил?
Безымянный покопался в памяти, надеясь, что путешествие пошло ему на
пользу. Но теперь он помнил еще меньше, чем прежде. Кладовая была пуста.
На полках и в ящиках полно всякого хлама: старые игрушки, детские
колыбельные, старинные предания, бабушкины сказки - но абсолютно ничего
пригодного для взрослого человека, ни капли собственности, никакого
обладания хоть чем-то, ни крошки успеха. Он методично рылся в своей
памяти, обследуя уголок за уголком, - с таким упорством ищет пищу
изголодавшаяся крыса. В конце концов он неуверенно произнес:
- Я действительно помню Англию...
- Да неужели? А может, Омаху? [Омаха - город в Восточной Небраске на
р.Миссури]
- Но я помню, как был в Англии!
- Правда? - Тот, кто был рядом, сел, рассыпав по песку сосновые иглы. -
Значит, ты действительно помнишь, что существовал! Как жаль, что Англия
затонула!
Они снова помолчали.
- Я потерял все.
В глазах того, кто был рядом, стояла темнота; тьма окутала все
Восточное полушарие Земли, катившейся по крутому склону ночи.
- Я - никто.
- Ну, по крайней мере тебе известно, что ты человек, - сказал тот, кто
был рядом.
- И что мне с того? У меня нет ни имени, ни пола - ничего. С тем же
успехом я мог бы оказаться червем или ленивцем!
- Ты с тем же успехом мог бы оказаться Жаном-Полем Сартром.
- Я? - возмутился Безымянный. И взбешенный столь тошнотворным
предположением, резко вскочил на ноги. - Я, разумеется, никакой не
Жан-Поль Сартр! Я - это я. - И тут же обнаружил, что так оно и есть; его
звали Льюис Д.Чарльз, и он знал, что человек с этим именем - он сам. Что
это его собственное имя. Что стоит он на земле, и вокруг него лес, деревья
со своими корнями и ветвями.
Но тот, кто был рядом, исчез.
Льюис Д.Чарльз посмотрел в рыжие глаза запада, потом в черные глаза
востока. И крикнул что было сил:
- Вернись! Пожалуйста, вернись!
И, пошатываясь, побрел к лесу. Он отыскал неправильное имя. Резко
повернувшись и совершенно утратив инстинкт самосохранения, он бросился
прямо в лесную чащу, не разбирая тропинок. Он как бы заставил себя самого
сойти с намеченного пути, чтобы, если получится, отыскать того человека,
от которого только что отвернулся.
... ... ... Продолжение "Вымышленное путешествие" Вы можете прочитать здесь Читать целиком |