Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Железников, Владимир - Железников - Каждый мечтает о собаке

Проза и поэзия >> Русская современная проза >> См. также >> Железников, Владимир
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Владимир Карпович Железников. Каждый мечтает о собаке

Повесть

---------------------------------------------------------------------

Железников В.К. Повести. - М.: Дет. лит., 1985

OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 8 февраля 2003 года

---------------------------------------------------------------------



     В книгу известного детского писателя, лауреата Государственной премии СССР, входят повести "Жизнь и приключения чудака", "Последний парад", "Чучело" и другие. То, что происходит с героями повестей, может быть с любым современным школьником. И все-таки они могут поучить своих сверстников вниманию к людям, к окружающему. Автор изображает подростков в таких жизненных ситуациях, когда надо принимать решение, делать выбор распознавать зло и равнодушие, то есть показывает, как ребята закаляются нравственно, учатся служить добру и справедливости.

     Издается в связи с 60-летием писателя.

     Для среднего возраста.
1


     В тот день, когда началась вся эта путаница, эта история, из-за которой я так прославился в школе, я вышел из дому позже обычного.

     Все утро я "танцевал" вокруг матери, ждал, когда она - без моих вопросов скажет, где вчера пропадала допоздна, но она почему-то молчала. Раньше если она где-нибудь задерживалась, то всегда, еще стоя на пороге в пальто, начинала докладывать, почему задержалась. А вчера она промолчала и сегодня продолжала играть в молчанку.

     Я выскочил из дому и понесся галопом по Арбату. Хорошо еще, что в это время на улице нет дневной толчеи и можно бежать без особых помех. И никому ты не попадешь под ноги, и никто не толкает тебя в спину, и машин мало. И даже в воздухе еще не пахнет бензином.

     Наша школа находится в переулке. А сам я живу на всемирно известном московском Арбате, рядом с домом, на котором висит серая мраморная доска с указанием, что здесь в 1831 году жил Александр Сергеевич Пушкин.

     Раньше я пробегал мимо этого дома в день по сто пятьдесят раз и не замечал этой знаменитой надписи. Жил целых тринадцать лет и не замечал. А тут, в конце прошлого года, к нам пришел новый учитель по литературе и спросил меня как-то, где я живу. Я ответил. А он говорит: "Знаю, это рядом с домом Пушкина". Я как дурачок переспросил: "Какого Пушкина?" Вроде бы у нас с ним общих знакомых с такой фамилией нет. "Александра Сергеевича, - говорит он. - Того самого, главного... Ты, когда сегодня пойдешь домой, сделай одолжение, подыми голову и прочитай на доме пятьдесят три надпись на мемориальной доске".

     Я потом около этой доски час простоял, глазам своим не верил. И представьте, эту доску повесили еще до моего рождения. Полное отсутствие наблюдательности.

     А учитель такой симпатичный оказался, Федор Федорович, мы его зовем сокращенно Эфэф, и фамилий у него смешная: Долгоносик... Сам литератор, а фамилия зоологическая. То есть сначала он мне совсем не показался, потому что у него на каждый случай жизни припасена цитата из классической литературы, и мне это не понравилось. Что, у него своих слов нет, что ли! Но потом я разобрался, и это мне даже стало нравиться. Он как скажет какую-нибудь цитату, так и поставит точку. Коротко, и объяснять ничего не надо. И еще: когда он говорил эти цитаты, то волновался, а не просто шпарил наизусть. В общем, настоящий комик.

     Сейчас все скажут, что про учителей нельзя так говорить, что они люди серьезные, а не комики. Но я говорю не в том смысле, что он смешной, какой-нибудь там хохотун вроде циркового клоуна. Наоборот, он редко смеется, хотя еще довольно молодой и не усталый, а комик в том смысле, что он какой-то необычный человек. А для меня все необычные - комики. И слова он особенные знает, и умеет слушать других, и не лезет в душу, если тебе этого не хочется. И глаза у него пристальные - разговаривая, он никогда не смотрит в сторону.

     Ну, в общем, мы здорово с ним подружились, и я к нему часто забегал, в его "одиночку". Так он называет свою однокомнатную квартирку.

     И в этой истории он мне здорово помог, как настоящий друг, а то после скандала с кладом меня прямо поедом ели. Проходу не давали. А он меня поддержал. Как-то толково объяснил, чего надо стесняться в жизни, а чего - нет. И я ему поверил, и это меня, можно сказать, спасло.

     Собственно, все началось из-за клада.

     Нет, все началось из-за Ивана Кулакова.

     Нет, все началось, пожалуй, из-за матери.

     А может быть, все началось из-за того, что я люблю воображать, придумывать то, чего никак не должно быть.
2


     Я бежал до самой школы и прибежал, как всегда, ровно за пять минут до звонка.

     Влетел в класс и вдруг увидел: на первой парте в моем ряду сидят сразу двое новеньких: он и она. Парень и девочка.

     Парень обыкновенный, а девчонка рыжая-рыжая. Волосы у нее перепутаны. Не голова, а куст смородины. Сидят и мило беседуют.

     Не знаю, как кто, а я люблю, когда появляются новенькие, потому что они пришли неизвестно откуда и это интересно.

     Иду прямо к своему месту, а глаза влево, влево, влево - на новичков. У меня даже от этого голова закружилась. И тут ко мне сразу подскочила Левка Попова. Я насторожился: от нее ничего хорошего не жди.

     - Здравствуйте, - пропела она сладким голоском. - С чем пожаловали? - А говорит нарочно громко-громко. Совершенно ясно, что играет на новичков.

     "С чем пожаловали?" - какой милый вопросик, просто оригиналка... Мы-то известно с чем пожаловали: с портфелем, в котором сложены учебники и тетради. А вы-то чего так орете? И тут я вспомнил, что в этом самом портфеле, с которым я только что пожаловал, лежит тетрадка по алгебре с нерешенной задачкой...

     Достал тетрадь, чтобы решить эту задачу. А Ленка не уходит, вертится и крутится возле меня.

     - Хочешь, я тебе дам списать задачку? - заорала она снова на весь класс.

     Рыжая оглянулась.

     - Хочу, - ответил я.

     Ленка бросилась к своей парте, достала тетрадь и услужливо протянула мне. Это было совершенно на нее не похоже. И тут я увидел, что она отрезала косы. Гром и молния! Еще вчера была с косами, а сегодня короткие волосы.

     - Ты что это? - спросил я.

     Просто так спросил, из вежливости.

     - Ничего. - Притворяется, что ничего особенного не случилось, любит она из себя строить актрису.

     - А где косы?

     - В век атома и нейлона, - сказала Ленка, и опять громко-громко, чтобы эти новенькие обратили на нее внимание, - косы только мешают.

     Конечно, мне было наплевать на ее косы. Девчонка с косами, девчонка без кос, не все ли равно, но просто неожиданно все это. Знаешь человека сто лет, как я Ленку, и вдруг он является в совершенно новом виде. Тоненькая, длинная шея, маленькие уши торчком.

     - Ты их совсем остригла?

     - Нет, на время, - ответила она. - Завтра приду с косами. - И засмеялась, что подловила меня.

     Я видел, как эта новая улыбнулась и сказала что-то своему соседу. Видно, ей понравилась острота этой актрисули.

     Все они одного поля ягоды. Рыжая оглянулась второй раз, и я на нее так посмотрел, что, думаю, у нее надолго отпала охота оглядываться. Если захочу, я умею посмотреть - заерзаешь. Хоть она и новенькая, а пускай знает свое место. А ты, Леночка, у меня еще попляшешь, мало я тебя таскал за косы, теперь потаскаю за короткие волосы.

     Хотел тут же вернуть ей тетрадь с задачкой. Решил подойти, бросить тетрадь и заорать на весь класс: "Оказывается, я сделал задачку сам... - И добавить: - А без кос, между прочим, ты просто селедка..."

     Я уже встал, чтобы осуществить свой план, но потом передумал. Неохота было связываться.

     Тут последняя минута проскочила, точно одна секунда, и зазвенел звонок. Вошел Эфэф.

     Он всегда входит стремительно, точно боится опоздать. Оглядит класс и скажет: "Не будем терять даром времени". Но сегодня у нас урок классного руководства. На этом уроке Эфэф разрешает говорить что хочешь. Можно даже шутить и нести всякую чепуховину, можно задавать любые вопросы.

     Сразу за Эфэф в класс влетел Рябов. Его все зовут Курочка Ряба. Он хоть и мой сосед по парте - Эфэф почему-то посадил нас вместе, - но люди мы разные.

     - Почему ты опять опоздал? - спросил Эфэф.

     - Понимаете, Федор Федорович, - сказал Рябов, - задумался и проехал одну лишнюю остановку.

     Он начал притворяться, что говорит чистую правду, а на самом деле врал и кривлялся.

     - Что это ты, Рябов, стал привирать, - сказал Эфэф. - Раньше я за тобой этого не замечал.

     Он сделал ударение на слове "этого". Значит, кое-что другое, что ему не очень нравилось, он за ним замечал. Видно, он намекал на то, что Рябов - зубрила и остряк-подпевала. Конечно, это никому не может понравиться.

     Эфэф склонился к своей старой солдатской полевой сумке, которая ему досталась в наследство от отца, и все примолкли и вытянули шеи.

     И я вытянул шею: раз Эфэф полез в сумку, значит, будет дело. У него там такие вещички лежат - закачаешься. Он, например, однажды на уроке русского языка, когда всем до чертиков надоели разговоры об однородных членах предложения, вытащил из сумки какую-то тоненькую потрепанную книжонку и без всяких слов предупреждения стал ее читать.

     Я до сих пор помню, как Эфэф ее читал, без выражения, тихо, однообразно, точно не читал, а рассказывал то, что видел сам. А потом, когда закончил, сказал: "Солдата, который написал эту книжку, уже нет в живых. - И в сердцах, с обидой добавил: - Рановато он умер".

     Книжка пошла по рядам, и каждый ее рассматривал, а когда она дошла до меня, я открыл ее и прочел: "Эм. Казакевич. Звезда". А ниже от руки было написано: "Товарищу по землянке". И стояла подпись автора. Это отец Эфэф был товарищем по землянке. Да, настоящая это была книжка, вся правда про то, как воевали, и про то, как погибали. Может быть, кто-нибудь ее не читал, так советую прочитать.

     Наконец Эфэф перестал копаться в своей исторической сумке и, к общему разочарованию, вытащил оттуда обыкновенную ученическую тетрадку в двенадцать листков.

     - Вот тебе тетрадь, Рябов, - сказал он. - Будешь в нее записывать, сколько раз соврал.

     Это точно, он не любил вралей. Он и другим уже давал такие тетради, но никогда потом про них не спрашивал. Дал тетрадь, и все, а дальше поступай как хочешь.

     - Неплохо выпутался, - сказал Рябов, когда опустился за парту рядом со мной. - Думал, старик меня не впустит.

     Я ничего ему не ответил, потому что Эфэф подошел к новеньким и поздоровался.

     Новенькие встали.

     - Как вас величают? - спросил Эфэф.

     - Кулаковы, - сказала рыжая. - Его Иван, а меня Тоша. - Она говорила медленно и совсем не волновалась. - Мы брат и сестра.

     Ох и длинный оказался этот Иван Кулаков! На голову выше своей сестры.

     - Ну что ж, садитесь, Кулаковы, брат и сестра, надеюсь, мы будем с вами дружить... Брат и сестра, брат и сестра... - У него была привычка повторять то, что ему только что сказали, по нескольку раз.

     Я же говорю - комик, он повторяет одни и те же слова, а сам в это время думает, вероятно, про новеньких, и они уже навсегда занимают какое-то место в его голове. Он теперь об этих Кулаковых будет думать, может быть, до самого вечера, хотя еще ничего про них не знает. Он всегда так. Он мне как-то сознался, что любит думать больше про незнакомых, чем про знакомых. Про знакомых все знаешь, а про незнакомых можешь придумать то, что тебе хочется.

     Я теперь тоже часто, как он, думал про незнакомых. Раньше я всегда думал про деда, да про мать, да про свой класс, и все". А теперь я увижу какого-нибудь случайного паренька на улице, какого-нибудь симпатичного великана, вроде этого новенького, Ивана Кулакова, и целый день про него думаю и представляю, что он стал моим лучшим другом и мне все-все завидуют.

     Я задумался про все это и представил себя уже лучшим другом новенького, даже не заметил, как вытащил из кармана детскую игрушку - маленькую деревянную лошадку. Вчера я случайно нашел ее в письменном столе, когда, поджидая мать, рылся в старых вещах. Люблю я рыться в старых вещах и вспоминать всякие забытые случаи из своей жизни, которые уже никогда не повторятся.

     Ей было лет восемь, этой лошадке. Мне ее вырезал отец, после того как мы впервые побывали в цирке. Я до этого ни разу не видел живой лошади, ну вот он мне ее и вырезал, чтобы я мог с ней играть в цирк и вспоминать, как мы вместе туда ходили.

     А тут Рябов нагнулся и выхватил у меня игрушку.

     - Отдай, - тихо сказал я.

     - Не отдам, - ответил Рябов. В это время к нам подошел Эфэф, и он добавил: - Сиди и слушай Федора Федоровича.

     Ах, какой он был дисциплинированный! Схватил чужую вещь и еще выставлялся.

     - В чем дело? - спросил Эфэф.

     - Вот, - сказал Рябов и протянул мою игрушку.

     Все тут же уставились на нас: очень им было интересно посмотреть, что такое держит Эфэф в руках.

     - Маленький, маленький, маленький мальчик, - сострил Рябов. - Ему в классе скучно, и он принес с собой игрушку.

     Все засмеялись. И новенькие тоже повернулись в мою сторону, только они не засмеялись. На всякий случай держали нейтралитет. А все остальные смеялись. В нашем классе умеют посмеяться, даже когда не надо.

     Эфэф молча отдал мне лошадку.

     Он тоже не смеялся. Он не любил, когда перед ним выслуживаются, - у некоторых учителей это проходит, но не у Эфэф.

     Но тут вскочила Зинка Сулоева и сказала:

     - Федор Федорович, а Лена остригла косы.

     И все сразу переключились на Ленку и забыли про меня. Наконец-то она добилась своего, все-все смотрели на нее. А главное - эти Кулаковы!

     - В век атома и нейлона романтические косы ни к чему, - вставил я. - Вообще голову надо развивать, а не завивать.

     Я заметил, что Эфэф чуть подобрал губы, он всегда так делает, когда чем-нибудь недоволен. Потом он посмотрел на Ленку, потом перевел глаза на меня. Какие-то у него были странные глаза: они не видели меня, хотя смотрели на меня в упор.

     Он сказал громко и так медленно:
Не властны мы в самих себе

И в молодые наши леты

Даем поспешные обеты,

Смешные, может быть, всевидящей судьбе.



     Странные стихи. Как это "не властны мы в самих себе..."?

     На перемене ко мне подскочила Зинка и своим таинственным телепатическим голосом прошептала:

     - Дай твою руку, и я догадаюсь, о чем ты сейчас думаешь, - и схватила меня за руку.

     А я, точно по какому-то гипнотическому приказу, подумал об этой рыжей, об этой новенькой. А Зинка страшный человек. На вид обыкновенная толстуха, но иногда на нее находит, и она угадывает чужие мысли. Или мы в классе спрячем какой-нибудь предмет, а она находит его.

     Пришлось довольно грубо вырвать у нее руку. Мне эти таинственные штучки были сейчас ни к чему.

     - А я догадалась и так! - закричала Зинка.

     - Ну чего ты кричишь? - сказал я тихо. - Подумаешь. - И добавил многозначительно: - Неизвестно еще, что и как...

     - А мне известно, а мне известно!.. - закричала снова Зинка уже совсем не телепатическим голосом, захохотала и выскочила из класса.
3


     После уроков прибежал наш вожатый, десятиклассник Борис Капустин. Он возится с нами пятый год, еще со второго класса, и без конца таскает нас по каким-то биологическим музеям и промышленным выставкам, а один раз водил в институт. Там делали операцию собаке не хирургическим ножом, а лучом лазера. И потом целый час продержал нас на морозе, доказывая, что это была совершенно особенная операция. Луч лазера, рассекая кровеносные сосуды, закупоривает их, получается операция без крови. А когда его кто-то перебил, он огляделся и сказал, что наша компания ему надоела до макушки и что он мечтает поскорее кончить школу, чтобы избавиться от нас.

     Он и правда собирался за один год два класса проскочить - не разрешили. Он в министерство гонял, там тоже оказались консерваторы. И Эфэф за него хлопотал, ничего не помогло. Ему сказали, что "закон есть закон", и точка. А то все начнут прыгать через класс, и в школах еще больше будет путаницы.

     Смешно, как будто все люди одинаковые: ведь одни могут прыгать в год через два класса, а другие - за два года одного класса не могут одолеть, и им учителя с тоской тройки выставляют. Это же ни для кого не секрет.

     Ну, в общем, влетел Капустин в класс, прогремел своими железными коробками, которыми он вечно набивает карманы. Он в них таскает всякую живность. И заорал:

     - Братцы, выберем звеньевых. Только в современном темпе. Как говорят американцы "стресс" и "тенш", что значит "давление" и "напряжение".

     Сначала образовали четыре звена. И я попал в четвертое. А потом Борис сказал:

     - Всем, кто не попал в первые четыре звена, встать.

     Встали: Рябов, Ленка, Зинка-телепатка и двое новеньких.

     Неплохая компания подобралась...

     Этот Иван Кулаков посмотрел на меня и улыбнулся. Не кому-нибудь улыбнулся, не остряку Рябову и даже не расстриге Ленке, а мне. И я ему, конечно, улыбнулся и встал, как будто я еще не попал ни в какое звено.

     - А ты чего встал? - спросил Борис.

     Я промолчал. Не скажешь ведь, что, по-моему, Кулаков хороший парень и я хочу быть с ним в одном звене. Борис внимательно оглядел всех стоящих, понимающе хмыкнул - каждому человеку приятно догадаться - и сказал:

     - А звеньевых выберете сами. - Он уже вскочил, чтобы уйти, он уже был на ходу, но что-то грохнуло у него в кармане, и он тут же вытащил здоровую железную коробку из-под монпансье.

     Мы окружили его.

     Он осторожно открыл коробку: там в горстке земли возился какой-то червяк. Довольно противно так извивался.

     Ленка испуганно взвизгнула, а новенькая, эта рыжая, видно бойкая на язычок, сказала:

     - Обыкновенный дождевой червяк.

     - Не червяк, а лумбрикус террестрис. Интереснейшее существо: создатель чернозема.

     Ну и тип этот Капустин: "Интереснейшее существо"!

     - Мой папа на таких лумбрикусов рыбу ловит, - сказала новенькая и засмеялась. А смех у нее такой ехидный, и глаза тоже издевательски смеялись.

     Другая бы на ее месте ни слова не произнесла, а эта даже на Бориса замахнулась. А Борис, тоже размазня, вместо того чтобы сказать ей какое-нибудь "ласковое" слово и мигом осадить - таких надо сразу осаживать, - смутился и торопливо ушел.

     А она посмотрела на меня, и я на всякий случай отвернулся. Попадешь еще ей на язык, сделает из тебя посмешище на виду у всех.

     Когда Борис ушел, мы сели в угол и выбрали по моему предложению звеньевым Ивана Кулакова. Выбрали единогласно, даже слишком единогласно, потому что Ленка подняла за него сразу две руки.

     - Ладно, ребята, я согласен, - сказал Иван. - Только, чур, один за всех и все за одного. - Он записал в тетрадь наши фамилии и добавил: - Для начала запишем, чем занимаются наши родители. Будем по очереди ходить друг к другу, пусть они нам рассказывают про свою работу.

     - Ой, как интересно! - сказала Ленка. - Это просто замечательная идея.

     - Наш отец летчик-испытатель, - сказал Иван. - Он может рассказать об авиации, а мама врач.

     "Ничего себе семейка", - подумал я.

     - У меня отец инженер-конструктор по автомобилям, - сказала Ленка.

     - Это нам пригодится, - сказал Иван и посмотрел на Ленку.

     Ленка вспыхнула от радости, точно он сказал ей, что она первая красавица в мире, а Тошка довольно громко хихикнула.

     - Мой отец электросварщик, - сказала Зинка. - А мама лаборантка.

     - Мои предки экономисты, - сказал Рябов.

     - А твои? - спросил Иван у меня.

     Хорошо бы сейчас их всех сразить и сказать, что мой отец, например, космонавт, а мать хотя бы заслуженный мастер спорта.

     - Мама у меня машинистка, - сказал я.

     Они все как-то сразу замолчали, видно, я их разочаровал. Может быть, они меня просто пожалели: мол, у них у всех такие великие отцы и матери, а у меня мама обыкновенная машинистка. А я ненавижу, когда меня жалеют, это у меня от отца: он тоже не любил жалости.

     - Она каждый день что-нибудь печатает, - сказал я. - И узнает новое.

     - Мамы всякие нужны, мамы всякие важны. - Это выступил Рябов.

     Он посмотрел на Тошку, я заметил, что он все время сверлил ее глазами, и захохотал.

     - Остроумная Курочка Ряба, - сказал я. - Снесла яичко не простое, а золотое.

     - Слушай, Рябов, это неблагородно, - сказал Иван и выразительно положил Рябову руку на плечо.

     - А что? - замелькал Рябов. - Я ничего плохого не думал... Просто решил пошутить... Это же всем известные стихи...

     - Больше так не шути, - сказал Иван. - Хорошо?

     - Хорошо. Пожалуйста, - сказал Рябов.

     Мне, конечно, плевать на шуточки этого остряка, и за себя я могу сам постоять, но все-таки приятно, что этот новичок за меня заступился.

     Домой мы возвращались с Иваном Кулаковым. Вблизи он был здорово похож на свою сестру: такие же блестящие глаза и густая шапка волос. Он налетел на меня, как ураган.

     - Ты мне понравился, - сказал он. - И твоя лошадка мне понравилась...

     Я решил, что он надо мной просто смеется, поэтому и вспомнил про лошадку. Видно, они были с сестричкой два сапога пара: любили посмеяться над другими... Надо было что-то сказать ему резкое и обидное, чтобы он не лез в чужие дела, но я не умел придумывать такие слова на ходу. Незаметно покосился на него, и удивительно: его лицо было совершенно серьезно.

     - Старая игрушка, - сказал я. - Отец вырезал.

     - Я так и подумал, что она дорога тебе как воспоминание, - сказал он. - Ты, видно, мечтатель?.. - Он не дал мне вставить ни одного слова. Трещал, как хороший скорострельный пулемет. Бил бронебойными. Ничего себе стрелок, высший класс. - А я уже нашел свою мечту. Вот в чем наше различие, но все равно я предлагаю тебе дружбу... Согласен?

     - Согласен, - сказал я.

     Ох, до чего же длинный он был, его подбородок болтался где-то над моей головой. Я отодвинулся, чтобы это было не так заметно. По-моему, он заметил, что я отодвинулся от него, и догадался почему.

     - У тебя неплохой рост, - сказал я. - Пожалуй, возьмут в баскетбольную команду. У нас там все такие жирафы.

     Он ничуть не обиделся, что я обозвал его "жирафом".

     - Рост - ерунда. Самое главное - цель в жизни.

     Вот это был человек! Я такого еще никогда не встречал, первый за всю мою жизнь. И мой лучший друг. Ничего себе, повезло.

     - А какая у тебя цель в жизни? - спросил я.

     - Я буду любить людей, буду стараться делать для них что-нибудь необыкновенное, - сказал он. - И никогда ничего не просить себе взамен. Как ты думаешь, это выполнимо?

     - Не знаю, - ответил я.

     Просто я не готов был к этому разговору, сам я никогда об этом не думал и не знал, что ему ответить.

     - А я каждый день об этом думаю, - сказал он. - Вот только время медленно тянется. Представляешь, сейчас бы махнуть куда-нибудь на Крайний Север или на Камчатку, на передовое строительство. А нам всего тринадцать. Жди-поджидай у родителей за спиной. Надоело.

     - Да, - сказал я. - Ждать не очень-то интересно.

     Мне хотелось узнать что-нибудь про его жизнь: откуда он появился такой? Но неудобно было расспрашивать.

     Мы остановились около замечательного нового дома в Плотниковом переулке. Это такой роскошный дом - его знает вся Москва, - широченные окна, балконы под навесами. И оказалось, что он жил в этом доме. Прямо не человек, а какой-то волшебник.

     - Зайдем, - сказал он.

     И я, конечно, согласился. Да и кто вообще бы на моем месте отказался от такого предложения?
4


     Когда я вышел от Кулаковых, был уже шестой час. Самая толкучка на Арбате, потому что после работы все спешат домой. Толкаются беспощадно, а в магазинах - как в метро, когда едут на футбол. Я и на футбол не хожу поэтому, только об этом никому не говорю, а то засмеют: скажут, маленький мальчик, боится, что ему кости поломают. А мне просто не хочется толкаться. И потом, если совсем честно, то, когда я смотрю на футболистов, которые бегают по полю, я всегда думаю о своем. Никак не могу себя заставить следить за игрой.

     Иду себе потихоньку, а впереди меня какая-то парочка: он и она. Смотрю в спины этой милой парочки, а сам думаю об Иване. Здорово у него все продумано, а здесь живешь без всякой цели. И вообще-то семейка: отец летчик-испытатель!

     И вдруг я услыхал, что женщина, которая шла впереди меня с мужчиной, засмеялась. Тут я просто остолбенел, и у меня из головы сразу все выскочило, потому что эта женщина была моей матерью.

     Неизвестно, что было делать: подойти или нет. Это был первый случай в моей жизни, когда я встретил маму с мужчиной. Ничего, конечно, особенного, но все же почему-то неприятно. Может быть, потому, что они не просто шли, а гуляли? И мама мне показалась какой-то другой, необычной: даже в походке, даже в том, как она держала голову.

     На всякий случай я решил отстать, и теперь они маячили немного впереди меня. Он шел внушительным, размашистым шагом, а мать сыпала рядом с ним. Она тоже маленькая, вроде меня, и худенькая. На девчонку похожа, у нее на носу веснушки. Ее на работе поэтому до сих пор зовут просто Галей, хотя ей уже тридцать три года.

     Они свернули в наш двор, а я, чтобы скоротать время, пока они там будут прощаться, зашел в галантерейный магазин, что находится в бывшем пушкинском доме. Теперь я этот дом хорошо изучил: он небольшой, всего в два этажа. В правом его крыле - квартиры, в левом - трикотажный магазин величиной с небольшую комнату. Если туда заходит сразу пять человек, то повернуться нельзя.

     Как-то я придумал, что именно здесь, где сейчас находится этот самый крохотный магазинчик, когда-то была комната Пушкина. И после этого я сюда стал захаживать. Интересно ведь. Приду и стою. Продавщицы, их всего две, меня уже запомнили. Одна постарше, другая помоложе, у нее на голове башня из волос. Я с ними здороваюсь и даже собирался рассказать им, в каком необыкновенном месте они работают. Возможно, они об этом не знают.

     Зашел, встал у окна. Почему-то, когда смотришь в окно, люди кажутся другими, чем они есть на самом деле. Иногда даже знакомых не сразу узнаешь.

     Ко мне подошла одна из продавщиц, та, что помоложе, с башней на голове. Она заглянула в окно через мое плечо: мол, интересно, что я там увидел такое особенное.

     - Что ты все у нас высматриваешь? - спросила она.

     - Я? Ничего...

     - Ходят здесь всякие, - сказала она, и все, кто был в магазине, посмотрели в нашу сторону, - а потом с прилавка пропадают вещи.

     - Что вы!.. - Я хотел ей объяснить, почему я к ним захожу, но тут я понял, что она просто меня обозвала вором, а я еще хотел ей про Пушкина рассказать. - Эх, вы, - сказал я и пошел к выходу.

     Потом какая-то сила повернула меня обратно, и я снова подскочил к ней.

     - Может быть, вы хотите заглянуть в мой портфель? Пожалуйста. - Я открыл перед ней портфель и начал тыкать им ей в лицо. - А может быть, вывернуть вам карманы?.. - Я стал выворачивать перед ней карманы своих брюк и уронил на пол лошадку.

     Поднял ее и вышел. Дотащился до нашего двора, вошел в арку и выглянул: они все еще стояли у подъезда и разговаривали. Холодно было стоять: в этой арке вечно сквозняк и пахнет подвалом, а они там беседовали, руками размахивали, смеялись, видно, ударились в воспоминания.

     Но вот он наконец оторвался от моей матери. Она скрылась в подъезде, а он стал быстро приближаться ко мне. Прошел мимо все тем же размашистым шагом, что-то напевая себе под нос. Певец какой, распелся! Не люблю я таких, очень он гладкий и аккуратный и шел по двору без всякого любопытства. И мне, между прочим, чуть по носу рукой не съездил - хорошо, я успел отскочить, - и даже не посмотрел в мою сторону.

     Я вошел во двор и посмотрел на окна нашей квартиры. Окна как окна. Ничего на них не написано. Отец просил меня: "Береги мать". А как это делать? Неизвестно. Она и вчера, видно, из-за него поздно вернулась домой, а мне ничего не рассказала, хотя мы всегда все выкладываем друг другу. Она любила мне рассказывать и про сослуживцев, и даже про их семьи. Я никогда никого не видел из ее сослуживцев, но всех представлял. А тут она, значит, что-то скрывала от меня.

     Двор мне показался коротким: не успел опомниться - и уже стоял перед нашим подъездом. Ноги мои приросли к месту. Может быть, к тому самому месту, где только что стояла мать, где три года назад последний раз прошел отец.

     И вдруг я почувствовал плечо отца, меня даже качнуло от того, как он резко и неожиданно прижался ко мне плечом. А теперь его рука обняла меня. Так хорошо, когда на плече его рука!

     Он часто ко мне приходит. Первое время это было всегда ночью. Встанет, бывало, в самом тесном углу моей комнаты и стоит. Ему там неудобно, потому что он большой и толстый, а он стоит. Сначала я старался от него отделаться, начинал вспоминать всякие дневные истории, или содержание каких-нибудь книг, или просто пел про себя. Но это не помогало, и тогда я стал с ним разговаривать, вот как сейчас. Одевал его в военные костюмы, нравился он мне в военном, и развешивал на его груди ордена. Он всю войну был на фронте, и у него было много орденов. Его два ордена Отечественной войны и польский "Крест храбрых" до сих пор хранятся у нас, а два ордена Боевого Красного Знамени пришлось отдать в военкомат. Такой порядок. А жалко, мне нравились эти ордена.

    

... ... ...
Продолжение "Каждый мечтает о собаке" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Каждый мечтает о собаке
показать все


Анекдот 
Канун 8 марта. Ювелирный магазин. Менеджер продавцу:

- Как вам удается продавать столько бриллиантов?

- Я просто информирую мужчин, что если жена выйдет на улицу в дорогих бриллиантах, ее за них тут же убьют.
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100