Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Повести - - Лед и пламя

Фантастика >> Зарубежная фантастика >> Брэдбери, Рэй >> Повести
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Рэй Брэдбери. Лед и пламя

--------------------

Рэй Брэдбери. Лед и пламя.

Пер. - Л.Жданов.

Ray Bradbury. Frost and Fire

[= The Creatures That Time Forgot].

========================================

HarryFan SF&F Laboratory: FIDO 2:463/2.5

--------------------

1


     Ночью родился Сим. Он лежал, хныкал, на холодных камнях пещеры. Кровь толчками пробегала по его телу тысячу раз в минуту. Он рос на глазах.

     Мать лихорадочно совала ему в рот еду. Кошмар, именуемый жизнью, начался. Как только он родился, глаза его наполнились тревогой, которую сменил безотчетный, но оттого не менее сильный, непреходящий страх. Он подавился едой и расплакался. Озираясь кругом, он ничего не видел.

     Все тонуло в густой мгле. Постепенно она растаяла. Проступили очертания пещеры. Возник человек с видом безумным, диким, ужасным. Человек с умирающим лицом. Старый, высушенный ветрами, обожженный зноем, будто кирпич. Съежившись в дальнем углу, сверкая белками скошенных глаз, он слушал, как далекий ветер завывает над скованной стужей ночной планетой.

     Не сводя глаз с мужчины, поминутно вздрагивая, мать кормила сына плодами, скальной травой, собранными у провалов сосульками. Он ел и рос все больше и больше.

     Мужчина в углу пещеры был его отец! На его лице жили еще только глаза. В иссохших руках он держал грубое каменное рубило, его нижняя челюсть тупо, бессильно отвисла.

     Позади отца Сим увидел стариков, которые сидели в уходящем в глубь горы туннеле. У него на глазах они начали умирать.

     Пещера наполнилась предсмертными криками. Старики таяли, словно восковые фигуры, провалившиеся щеки обтягивали острые скулы, обнажались зубы. Только что лица их были живыми, подвижными, гладкими, как бывает в зрелом возрасте. И вот теперь плоть высыхает, истлевает.

     Сим заметался на руках у матери. Она крепко стиснула его.

     - Ну, ну, - успокаивала она его тихо, озабоченно поглядывая на отца - не потревожил ли его шум.

     Быстро прошлепали по камню босые ноги, отец Сима бегом пересек пещеру. Мать Сима закричала. Сим почувствовал, как его вырвали у нее из рук. Он упал на камни и покатился с визгом, напрягая свои новенькие, влажные легкие!

     Над ним вдруг появилось иссеченное морщинами лицо отца и занесенный для удара нож. Совсем как в одном из тех кошмаров, которые преследовали его еще во чреве матери. В течение нескольких ослепительных, невыносимых секунд в мозгу Сима мелькали вопросы. Нож висел в воздухе, готовый его вот-вот погубить. А в новенькой головенке Сима девятым валом всколыхнулась мысль о жизни в этой пещере, об умирающих людях, об увядании и безумии. Как мог он это осмыслить? Новорожденный младенец! Может ли новорожденный вообще думать, видеть, понимать, осмысливать? Нет. Тут что-то не так! Это невозможно. Но вот же это происходит с ним. Прошел всего какой-нибудь час, как он начал жить. А в следующий миг, возможно, умрет!

     Мать бросилась на спину отца и оттолкнула в сторону руку с оружием.

     - Дай мне убить его! - крикнул отец, дыша прерывисто, хрипло. - Зачем ему жить?

     - Нет, нет! - твердила мать, и тщедушное старое тело ее повисло на широченной спине отца, а руки силились отнять у него нож. - Пусть живет! Может быть, его жизнь сложится по-другому! Может быть, он проживет дольше нашего и останется молодым!

     Отец упал на спину подле каменной люльки. Лежа рядом с ним. Сим увидел в люльке чью-то фигурку. Маленькая девочка тихо ела, поднося еду ко рту тонкими ручками. Его сестра.

     Мать вырвала нож из крепко стиснутых пальцев мужа и встала, рыдая и приглаживая свои всклокоченные седые волосы. Губы ее подергивались.

     - Убью! - сказала она, злобно глядя вниз на мужа. - Не трогай моих детей.

     Старик вяло, уныло сплюнул и безучастно посмотрел на девочку в каменной люльке.

     - Одна восьмая _е_е_ жизни уже прошла, - проговорил он, тяжело дыша. - А она об этом даже не знает. К чему все это?

     На глазах у Сима его мать начала преображаться, становясь похожей на смятый ветром клуб дыма. Худое, костлявое лицо растворилось в лабиринте морщин. Подкошенная мукой, она села подле него, трясясь и прижимая нож к своим высохшим грудям. Как и старики в туннеле, она тоже старилась, смерть наступала на нее.

     Сим тихо плакал. Куда ни погляди, его со всех сторон окружал ужас. Мысли Сима ощутили встречный ток еще чьего-то сознания. Он инстинктивно посмотрел на каменную люльку и наткнулся на взгляд своей сестры Дак. Два разума соприкоснулись, будто шарящие пальцы. Сим позволил себе расслабиться. Ум его начинал постигать.

     Отец вздохнул, закрыл веками свои зеленые глаза.

     - Корми ребенка, - в изнеможении сказал он. - Торопись. Скоро рассвет, а сегодня последний день нашей жизни, женщина. Корми его. Пусть растет.

     Сим притих, и сквозь завесу страха в его сознание начали просачиваться картины.

     Эта планета, на которой он родился, была первой от солнца. Ночи на ней обжигали морозом, дни были словно языки пламени. Буйный, неистовый мир. Люди жили в недрах горы, спасаясь от невообразимой стужи ночей и огнедышащих дней. Только на рассвете и на закате воздух ласкал легкие дыханием цветов, и в эту пору пещерный народ выносил своих детей на волю, в голую каменную долину. На рассвете лед таял, обращаясь в ручьи и речушки, на закате пламя остывало и гасло. И пока держалась умеренная, терпимая температура, люди торопились жить, бегали, игра - ли, любили, вырвавшись из пещерного плена. Вся жизнь на планете вдруг расцветала. Стремительно тянулись вверх растения, в небе брошенными камнями проносились птицы. Мелкие четвероногие лихорадочно сновали между скал; все стремилось приурочить свой жизненный срок к этой быстротечной поре.

     Невыносимая планета! Сим понял это в первые же часы после своего рождения, когда в нем заговорила наследственная память. Вся его жизнь пройдет в пещерах, и только два часа в день он будет видеть волю. В этих наполненных воздухом каменных руслах он будет говорить, говорить с людьми своего племени, без перерыва для сна будет думать, думать, будет грезить, лежа на спине, но не спать.

     И ВСЯ ЕГО ЖИЗНЬ ПРОДЛИТСЯ РОВНО ВОСЕМЬ ДНЕЙ.

     Какая _ж_е_с_т_о_к_а_я_ мысль! Восемь дней. Восемь коротких дней. Невероятно, невозможно, но это так. Еще во чреве матери далекий голос наследственной памяти говорил Симу, что он стремительно формируется, развивается и скоро появится на свет.

     Рождение мгновенно, как взмах ножа. Детство пролетает стремительно. Юношество - будто зарница. Возмужание - сон, зрелость - миф, старость - суровая быстротечная реальность, смерть - скорая неотвратимость.

     Пройдет восемь дней, и он будет вот такой же полуслепой, дряхлый, умирающий, как его отец, который сейчас так подавленно глядит на свою жену и детей.

     Этот день - одна восьмая часть всей его жизни! Надо с толком использовать каждую секунду. Надо усвоить знания, заложенные в мозгу родителей.

     ПОТОМУ ЧТО ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ ОНИ БУДУТ МЕРТВЫ.

     Какая страшная несправедливость! Неужели жизнь так скоротечна? Или не грезилась ему в предродовом бытии _д_о_л_г_а_я_ жизнь, не представлялись вместо раскаленных камней волны зеленой листвы и мягкий климат? Но раз ему все это виделось, значит, в основе грез должна быть истина? Как же ему искать и обрести долгую жизнь? Где? Как выполнить такую огромную и тяжелую задачу в восемь коротких, быстротекущих дней?

     И как его племя очутилось в таких условиях?

     Вдруг, словно нажали какую-то кнопку, в мозгу его возникла картина. Металлические семена, принесенные через космос ветром с далекой зеленой планеты, борясь с длинными языками пламени, падают на поверхность этого безотрадного мира... Из разбитых корпусов выбираются мужчины и женщины...

     Когда?.. Давно. Десять тысяч дней назад. Оставшиеся в живых укрылись от солнца в недрах гор. Пламя, лед и бурные потоки стерли следы крушения огромных металлических семян. А люди оказались словно на наковальне под могучим молотом, который принялся их преображать. Солнечная радиация пропитала их плоть. Пульс участился - двести, пятьсот, тысяча ударов в минуту! Кожа стала плотнее, изменилась кровь. Старость надвигалась молниеносно. Дети рождались в пещерах. Круговорот жизни непрерывно ускорялся. И люди, застрявшие после аварии на чужой планете, прожили, подобно всем здешним животным, только одну неделю, причем дети их были обречены на такую же участь.

     "Так вот в чем заключается жизнь", - подумал Сим. Не сказал про себя, ведь он не знал еще слов, мыслил образами, воспоминаниями из далекого прошлого, так уж было устроено его сознание, наделенное своего рода телепатией, проникающей сквозь плоть, и камень, и металл. На какой-то ступени нового развития у его племени возник дар телепатии и образовалась наследственная память - единственное благо, единственная надежда в этом царстве ужаса. "Итак, - думал Сим, - я - пятитысячный в долгом ряду никчемных сыновей. Что я могу сделать, чтобы меня через восемь дней не настигла смерть? Есть ли какой-нибудь выход?"

     Глаза его расширились: в сознании возникла новая картина.

     За этой долиной с ее нагромождением скал на небольшой горе лежит целое, невредимое металлическое семя - корабль, не тронутый ни ржавчиной, ни обвалами. Заброшенный корабль, единственный из всей флотилии, который не разбился, не сломался, он до сих пор пригоден для полета. Но до него так далеко... И никого внутри, кто бы мог помочь. Пусть так, корабль на далекой горе будет его предназначением. Ведь только этот корабль может его спасти.

     Новая картина...

     Глубоко в недрах горы в полном уединении работает горстка ученых. К ним он должен пойти, когда вырастет и наберется ума. Их мысли тоже поглощены мечтой о спасении - мечтой о долгой жизни, о зеленых долинах без зноя и стужи. Они тоже, томясь надеждой, глядят на далекий корабль на горе, на удивительный металл, которому не страшны ни коррозия, ни время.

     Скалы глухо застонали.

     Отец Сима поднял иссеченное морщинами безжизненное лицо.

     - Рассветает, - сказал он.
2


     Утро расслабило могучие мускулы гранитной толщи. Наступил час обвалов.

     Гулкое эхо туннелей подхватило звук бегущих босых ног. Взрослые, дети с нетерпеливыми, жаждущими глазами торопились наружу, где занимался день. Сим услышал вдали глухой рокот, потом крик, сменившийся тишиной. В долину низвергались обвалы. Камни срывались с места, и если путь вниз по склону начинала одна огромная глыба, то по дну долины рассыпались тысячи осколков и раскаленных трением картечин.

     Каждое утро каменный ливень уносил по меньшей мере одну жертву.

     Скальное племя бросало вызов обвалам. Поединок со стихиями вносил еще больше остроты в их и без того опасную, бурную и скоротечную жизнь.

     Сим почувствовал, как руки отца резко поднимают его и несут к выходу из туннеля - туда, откуда просачивался свет. Глаза отца пылали безумием. Сим не мог пошевельнуться. Он догадывался, что сейчас произойдет. Неся на руках маленькую Дак, за отцом спешила мать.

     - Постой! Осторожно! - крикнула она мужу.

     Высоко на горе что-то колыхнулось, стронулось.

     - Пошли! - прорычал отец и выскочил наружу.

     Сверху на них обрушился камнепад!

     С нарастающей быстротой сменялись в голове Сима восприятия - рушащиеся громады, пыль, сотрясение... Пронзительно вскрикнула мать. Их качало, трясло.

     Еще один шаг - и они под открытым небом. За спиной у них продолжало грохотать. У входа в пещеру, где схоронились мать и Лак, выросла груда обломков.

     Рев лавины перешел в шуршание струйки песка. Отец Сима разразился хохотом.

     - Проскочили! Клянусь небом! Проскочили живьем!

     Он презрительно глянул на скалы и плюнул.

     - Тьфу!

     Мать выбралась через обломки наружу вместе с Дак и принялась бранить отца.

     - Болван! Ты мог убить Сима!

     - Еще не поздно, - огрызнулся он.

     Сим не слушал их перепалки. Он смотрел будто завороженный на обломки, завалившие вход в соседнюю пещеру. Там из-под груды камня, впитываясь в землю, бежала струйка крови. И все, больше ничего не видно... Кто-то проиграл поединок.

     Дак побежала вперед на податливых, хлипких ножках - голенькая и целеустремленная.

     Воздух в долине был словно профильтрованное сквозь горы вино. Небо - вызывающе голубого цвета; в полдень оно накалится добела, ночью вспухнет багрово-черным синяком с оспинами болезненно мерцающих звезд.

     Мир Сима напоминал залив с приливами и отливами. Температурная волна то нахлынет в буйном всплеске, то схлынет. Сейчас в заливе было тихо, прохладно, и все живое стремилось к поверхности.

     Звонкий смех! Звучит где-то вдалеке... Но как же так? Неужели кому-то из его племени может быть до смеха? Надо будет потом попытаться выяснить, в чем дело.

     Внезапно в долине забурлили краски. Пробужденные неистовой утренней зарей, в самых неожиданных местах выглядывали растения. Прямо на глазах распускались цветы. Вот по голой скале ползут бледно-зеленые нити. А через несколько секунд между листиками уже ворочаются зрелые плоды. Передав Сима матери, отец принялся собирать недолговечный урожай. Алые, синие, желтые плоды попадали в висящий у него на поясе меховой мешок. Мать жевала молодую сочную зелень, пихала ее в рот Симу.

     Его восприятия были отточены до предела. Он жадно впитывал знания. Любовь, брак, нравы, гнев, жалость, ярость, эгоизм, оттенки и тонкости, реальность и рефлексия - он на ходу осмысливал эти понятия. Одно подводило к другому. Вид колышущихся зеленых растений так подействовал на Сима, что разум его пришел в смятение и стал кружиться, подобно гироскопу, ища равновесия в мире, где недостаток времени принуждал, не дожидаясь объяснений, самому исследовать и толковать. Пища, расходясь по организму, помогла ему разобраться в собственном строении и в таких вещах, как энергия и движение. Словно птенец, вылупляющийся из яйца. Сим представлял собой почти законченную систему, полностью развитую и вооруженную необходимым знанием. Он был обязан этим наследственности и готовым образам, телепатически передаваемым каждому разуму, всякому дыханию. Удивительное, окрыляющее свойство!


     Вместе - мать, отец и двое детей - они шли, обоняя запахи, глядя, как птицы проносятся над долиной, и вдруг отец сказал:

     - Помнишь?

     Как это - "помнишь?" Разве вообще можно забыть что-то за те семь дней, что они прожили!

     Муж и жена обменялись взглядом.

     - Неужели это было всего три дня назад? - Она вздрогнула и закрыла глаза, сосредотачиваясь. - Даже не верится. Ах, как это несправедливо...

     Она всхлипнула, потом провела по лицу рукой и прикусила запекшуюся губу. Ветер теребил ее седые волосы.

     - Теперь моя очередь плакать. Час назад плакал ты!

     - Час... Половина жизни.

     - Пошли. - Она потянула мужа за руку. - Пойдем, осмотрим все, ведь больше не придется.

     - Через несколько минут взойдет солнце, - ответил старик. - Пора возвращаться.

     - Еще только минуточку, - умоляла женщина.

     - Солнце застигнет нас.

     - Ну и пусть застигнет меня!

     - Что ты такое говоришь!

     - Ничего я не говорю, ровным счетом ничего, - рыдала женщина.

     Вот-вот должно было появиться солнце. Зелень в долине начала жухнуть. Родился обжигающий ветер. Вдалеке, где на скальные бастионы уже обрушились солнечные стрелы, искажая черты могучих каменных личин, срывались лавины - будто спадали мантии.

     - Дак! - позвал отец.

     Девочка откликнулась и побежала по горячим плитам долины, и волосы ее развевались, как черный флаг. С полными пригоршнями зеленых плодов она присоединилась к своим.

     Солнце оторочило пламенем край неба, воздух всколыхнулся и наполнился свистом.

     Люди пещерного племени обратились в бегство, на ходу крича и подбирая споткнувшихся ребятишек, унося в свои глубокие норы охапки зелени и плодов. В несколько мгновений долина опустела, если не считать забытого кем-то малыша. Он бежал по гладким плитам, но у него было совсем мало силенок, бежать оставалось еще столько же, а вниз по скалам уже катился могучий жаркий вал.

     Цветы сгорали, обращаясь в пепел; травы втягивались в трещины, словно обжегшиеся змеи. Ветер, подобный дыханию домны, подхватывал цветочные семена, и они сыпались в трещины и расселины, чтобы на закате опять прорасти, и дать цветы и семена, и снова пожухнуть.

     Отец Сима смотрел, как по дну долины вдалеке бежит одинокий ребенок. Сам он, его жена, Дак и Сим были надежно укрыты в устье пещеры.

     - Не добежит, - сказал отец. - Не смотри туда, мать. Такие вещи лучше не видеть.

     И они отвернулись. Все, кроме Сима. Он заметил вдали какой-то металлический блеск. Сердце отчаянно забилось в груди, в глазах все расплылось. Далеко-далеко, на самой вершине небольшой горы источало слепящие блики металлическое семя. Словно исполнилась одна из грез той поры, когда Сим еще лежал во чреве матери! Там, на горе, целое, невредимое, металлическое зернышко из космоса! Его будущее! Его надежда на спасение! Вот куда он отправится через два-три дня, когда - трудно себе представить - будет взрослым мужчиной!

     Будто поток расплавленной лавы, солнце хлынуло в долину.

     Бегущий ребенок вскрикнул, солнце настигло его, и крик оборвался.

     С трудом волоча ноги, как-то вдруг постарев, мать Сима пошла по туннелю. Остановилась... Протянула руку вверх и обломила две сосульки, последние из намерзших за ночь. Одну подала мужу, другую оставила себе.

     - Выпьем последний раз. За тебя, за детей.

     - За _т_е_б_я_. - Он кивком указал на нее. - За детей.

     Они подняли сосульки. Тепло растопило лед, и капли освежили их пересохшие рты.
3


     Целый день раскаленное солнце извергалось в долину. Сим этого не видел, но о мощи дневного пламени он хорошо мог судить по ярким картинам в сознании родителей. Вязкий свет просачивался в пещеры, выжигая все на своем пути, но глубоко не проникал. От него было светло и расходилось приятное тепло.

     Сим пытался отогнать от родителей наступающую старость, но, сколько ни напрягал разум, призывая себе на помощь образы, на глазах у него они превращались в мумии. Старость съедала отца, будто кислота. "Скоро со мной будет то же самое", - в ужасе думал Сим.

     Сам он рос стремительно, буквально чувствуя, как в организме происходит обмен веществ. Каждую минуту его кормили, он без конца что-то жевал, что-то глотал. Образы, процессы начали связываться в его уме с определяющими их словами. Одним из таких слов было "любовь". Для Сима в нем крылось не отвлеченное понятие, а некий процесс, легкое дыхание, запах утренней свежести, трепет сердца, мягкий изгиб руки, на которой он лежал, наклоненное над ним лицо матери. Сначала он видел то или иное действие, потом в сознании матери искал и находил нужное слово. Гортань готовилась к речи. Жизнь стремительно, неумолимо увлекала его навстречу вечному забвению.

     Сим _ч_у_в_с_т_в_о_в_а_л_, как растут его ногти, как развиваются клетки, отрастают волосы, увеличиваются в размерах кости и сухожилия, разрастается мягкое, бледное восковое вещество мозга. При рождении чистый и гладкий, будто кружок льда, уже секундой позже мозг его, словно от удара камня, покрылся сеткой миллионов борозд и извилин, обозначающих мысли и открытия.

     Сестренка Дак то прибегала, то убегала вместе с другими тепличными детьми и безостановочно что-то уписывала. Мать ничего не ела, у нее не было аппетита, а глаза будто заткало паутиной.

     - Закат, - произнес, наконец, отец.

     День кончился. Смеркалось, послышалось завывание ветра.

     Мать встала.

     - Хочу еще раз увидеть внешний мир... Только раз...

     Трясясь, она устремила вперед невидящий взгляд.

     Глаза отца были закрыты, он лежал подле стены.

     - Не могу встать, - еле слышно прошептал он. - Не могу.

     - Дак! - прохрипела мать, и дочь подбежала к ней. - Держи.

     Она передала дочери Сима.

     - Береги Сима, Дак, корми его, заботься о нем.

     Последнее ласковое прикосновение материнской руки...

     Дак молча прижала Сима к себе, ее большие влажные глаза зелено поблескивали.

     - Ступай, - сказала мать. - Вынеси его на волю в час заката. Веселитесь. Собирайте пищу, ешьте. Играйте.

     Не оглядываясь назад, Дак пошла к выходу. Сим изогнулся у нее на руках, глядя через плечо сестры потрясенными, неверящими глазами. У него вырвался крик, и губы каким-то образом сложились, дав выход первому в его жизни слову:

     - Почему?..

     Он увидел, как оторопела мать.

     - Ребенок заговорил!

     - Ага, - отозвался отец. - Ты расслышала, что он сказал?

     - Расслышала, - тихо сказала мать.

     Шатаясь, она медленно добрела до отца и легла рядом с ним. Последний раз Сим видел, как его родители передвигаются.
4


     Ночь наступила и минула, и начался второй день.

     Всех умерших за ночь отнесли на вершину невысокого холма. Траурное шествие было долгим: много тел.

     Дак шла вместе со всеми, ведя за руку ковыляющего кое-как Сима. Он научился ходить за час до рассвета.

     С холма Сим снова увидел вдали металлическое зернышко. Но больше никто туда не смотрел и никто о нем не говорил. Почему? Может быть, есть на то причина? Может быть, это мираж? Почему они не бегут туда? Не молятся на это зернышко? Почему не попробуют добраться до него и улететь в космос?

     Отзвучали траурные речи. Тела положили в ряд на открытом месте, где солнце через несколько минут их кремирует.

     Затем все повернули обратно и ринулись вниз по склону, спеша использовать немногие минутки свободы - побегать, поиграть, посмеяться на воздухе, пахнущем свежестью.

     Дак и Сим, щебеча, будто птицы, добывали себе пищу среди скал и делились друг с другом тем, что успели узнать. Ему шел второй день, ей - третий. Обоих подхлестывал бурный темп их скоротечной жизни.

     Сейчас она повернулась к ним еще одной гранью.

     Из-за скал наверху, держа в сжатых кулаках острые камни и каменные ножи, выскочило полсотни молодых мужчин. С криками они помчались к невысокой черной гряде скальных зубцов вдалеке.

     "Война!" - отдалось в мозгу Сима. Новая мысль оглушила его, потрясла. Эти люди побежали сражаться и убивать других людей, что живут там, среди черных скал.

     Но почему? Зачем сражаться и убивать - разве жизнь и без того не чересчур коротка?

     От далекого гула схватки ему стало не по себе.

     - Почему, Дак, почему?

     Дак не знала. Может быть, они поймут завтра. Сейчас надо есть - есть для поддержания сил и жизни. Дак напоминала ящеричку, вечно что-то нащупывающую языком, вечно голодную.

     Кругом повсюду сновали бледные ребятишки. Один мальчуган юркнул, словно жучок, вверх по склону, сшиб Сима с ног и прямо перед носом у него схватил соблазнительную красную ягоду, которую тот нашел под выступом.

     Прежде чем Сим успел встать, мальчуган уже управился с добычей. Сим набросился на него, они вместе упали и покатились вниз причудливым комком, пока Дак, визжа, не разняла их.

     У Сима сочилась кровь из ссадин. Какая-то часть его сознания, глядя как бы со стороны, говорила: "Это не годится. Дети не должны так поступать. Это плохо!"

     Дак шлепками прогнала маленького разбойника.

     - Уходи отсюда! - крикнула она. - Как тебя звать, безобразник?

     - Кайон! - смеясь, ответил мальчуган. - Кайон, Кайон, Кайон!

     Сим смотрел на него со всей свирепостью, какую могло выразить его маленькое юное лицо. Он задыхался: перед ним был враг. Как будто Сим давно дожидался, чтобы враждебное начало воплотилось не только в окружающей среде, но и в каком-то человеке. Его сознание уже постигло обвалы, зной, холод, скоротечность жизни, но это все было связано со средой, с окружающим миром - неистовые, бессознательные проявления неодушевленной природы, порожденные гравитацией и излучением. А тут в лице этого наглого Кайона он познал врага мыслящего!

     Отбежав в сторонку, Кайон остановился и ехидно прокричал:

     - Завтра я буду такой большой, что смогу тебя убить!

     С этими словами он исчез за камнем.

     Мимо Сима, хихикая, пробегали дети. Кто из них станет его другом, кто - врагом? И как вообще за столь чудовищно, короткий жизненный срок могут возникнуть друзья и враги? Разве успеешь приобрести тех или других?

     Дак, читая мысли брата, повела его дальше. Продолжая поиски пищи, она лихорадочно шептала ему на ухо:

     - Украли у тебя еду - вот и враг. Подарили длинный стебель - вот и друг. Еще враждуют из-за мыслей и мнений. В пять секунд ты нажил себе смертельного врага. Жизнь так коротка, что с этим надо поторапливаться.

     И она рассмеялась со странной для столь юного существа иронией, отражающей преждевременную зрелость мысли.

     - Тебе надо будет биться, чтобы защитить себя. Тебя будут пытаться убить. Есть поверие, глухое поверие, будто часть жизненной энергии убитого переходит к убийце и за счет этого можно прожить лишний день. Понял? И пока кто-то в это верит, ты в опасности.

     Но Сим не слушал ее. От стайки хрупких девчушек, которые завтра станут выше и стройнее, послезавтра оформятся, а еще через день найдут себе мужа, отделилась резвушка с волосами цвета фиолетово-голубого пламени.

     Пробегая мимо, она задела Сима, их тела соприкоснулись. Сверкнули глаза, светлые, как серебряные монеты. И он уже знал, что обрел друга, любовь, жену, которая через неделю будет лежать с ним рядом на погребальном костре, когда солнце примется слущивать их плоть с костей.

     Всего один взгляд, но он на миг заставил их окаменеть.

     - Как тебя звать? - крикнул Сим вдогонку.

     - Лайт! - смеясь, ответила она.

     - А меня - Сим, - сказал он сконфуженно, растерянно.

     - Сим! - повторила она, устремляясь дальше. - Я запомню!

     Дак толкнула его в бок.

     - Держи, _е_ш_ь_, - сказала она задумавшемуся брату. - Ешь, не то не вырастешь и не сможешь ее догнать.

     Откуда ни возьмись, появился бегущий Кайон.

     - Лайт! - передразнил он, ехидно приплясывая. - Лайт! Я тоже запомню Лайт!

     Высокая, стройная, как хворостинка, Дак печально покачала черным облачком волос.

     - Я наперед могу тебе сказать, что тебя ждет, братик. Тебе скоро понадобится оружие, чтобы сражаться за эту Лайт. Но нам пора, солнце вот-вот выйдет!

     И они побежали обратно к пещере.
5


     Четверть жизни позади! Минуло детство. Он стал юношей! Вечером буйные ливни хлестали долину. Сим видел, как новорожденные потоки бороздили долину, отрезая гору с металлическим зернышком. Он старался все запоминать. Каждую ночь - новая река, свежее русло.

     - А что за долиной? - спросил Сим.

     - Туда никто не доходил, - объяснила Дак. - Все, кто пытались добраться до равнины, либо замерзали насмерть, либо сгорали. Полчаса бега - вот предел изведанного края. Полчаса туда, полчаса обратно.

     - Значит, еще никто не добирался до металлического зернышка?

     Дак фыркнула.

     - Ученые - они пробовали. Дурачье. Им недостает ума бросить эту затею. Ведь пустое дело. Чересчур далеко.

     Ученые. Это слово всколыхнуло душу Сима. Он почти успел забыть видение, которое представлялось ему перед самым рождением и сразу после него.

     - А где они, эти Ученые? - нетерпеливо переспросил он.

     Дак отвела взгляд.

     - Хоть бы я и знала, все равно не скажу. Они убьют тебя своими опытами. Я не хочу, чтобы ты ушел к ним! Живи сколько положено, не обрывай свою жизнь на половине в погоне за этой дурацкой штукой там, на горе.

     - Узнаю у кого-нибудь другого!

     - Никто тебе не скажет. Все ненавидят Ученых. Самому придется отыскивать. И допустим, что ты их найдешь... Что дальше? Ты нас спасешь? Давай, спасай нас, мальчуган. - Она злилась, половина ее жизни уже прошла.

     - Нельзя же только сидеть, да разговаривать, да есть, - возразил он. - И больше _н_и_ч_е_г_о_!..

     Он вскочил на ноги.

     - Иди, иди, ищи их! - едко отрезала она. - Они помогут тебе забыть. Да, да. - Она выплевывала слова. - Забыть, что еще несколько дней - и твоей жизни конец!

     Занявшись поиском. Сим бегом преодолевал туннель за туннелем. Иногда ему казалось, что он уже на верном пути. Но стоило спросить окружающих, в какой стороне лежит пещера Ученых, как его захлестывала волна чужой ярости, волна смятения и негодования. Ведь это Ученые виноваты что их занесло в такой ужасный мир! Сим ежился под градом бранных слов.

     В одной из пещер он тихо подсел к другим детям, чтобы послушать речи взрослых мужей. Наступил Час Учения, Час Собеседования. Как ни томила его задержка, как ни терзало нетерпение при мысли о том, что поток жизни быстро иссякает и смерть надвигается, подобно черному метеору, Сим понимал, что разум его нуждается в знании. Эту ночь он проведет в школе. Но ему не сиделось. Осталось жить всего _п_я_т_ь_ дней.

     Кайон сидел напротив Сима, и тонкогубое лицо его выражало вызов.

     Между ними появилась Лайт. За прошедшие несколько часов она еще подросла, ее движения стали мягче, поступь тверже, волосы блестели ярче. Улыбаясь, она села рядом с Симом, а Кайона словно и не заметила. Кайон насупился и перестал есть.

    

... ... ...
Продолжение "Лед и пламя" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Лед и пламя
показать все


Анекдот 
вы долго прожили в токио, если:
- совершая покупки дожидаетесь чека и не читая бросаете его в коробочку для чеков
- при переходе дороги, вас не уже не удивляет, что pajero остановился, чтобы вас пропустить
- вы знаете вкус 12 сортов риса
- фильм "трудности перевода" считаете комедией
- уже не смешно говорить в трубку телефона "моши-моши" вместо "алло"
- совмещаете поездку в россию с лечением зубов
- выбор магазина определяется наличием поинт-карты
- у вас много этих поинт-карт
- у вас есть велосипед
- вы научились считать манами не только деньги
- летом вы идете в магазин потому, что там есть кондиционер
- вы знаете, что самая оптимальная температура в любое время года - в вагоне электричке
- вы знаете что такое "мацуя"
- вас не пугает меню без картинок в ресторане
- вы видели людей, садящихся утром в электричку вместе с вами уже много раз
- вы не понимаете, зачем нужны заглавные буквы
- у нового русского спрашиваете, пробовал ли он уже натто
- кофе пьете 30-60 минут
- не переходите на противоположную сторону улицы, если на встречу попалась группа подростков
- у вас появилась мысль "а не купить ли и мне кеды?"
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100