Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Евгений Пермяк - Пермяк - Последние заморозки

Приключения >> Сказки >> Сказки >> Евгений Пермяк
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Евгений Андреевич Пермяк. Последние заморозки

Роман

-----------------------------------------------------------------------

Е.Пермяк. Избранное: Романы, рассказы, сказы и сказки

М.: Советский писатель, 1981

OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 22 августа 2003 года

-----------------------------------------------------------------------



     Проблемам нравственного совершенствования человека в борьбе о пережитками прошлого посвящены романы "Старая ведьма", "Последние заморозки".
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ
I


     Этот маленький роман о радостях и злоключениях молодых людей следует начать со школьной скамьи, на которой сидит Руфина Дулесова. Ей, как и всякой десятикласснице, пока еще мало лет, а она уже чувствует себя вполне взрослой и думает о той счастливой весне, которая улыбается каждому на пороге зрелости.

     За школьным окном хохочет ручьями веселый обманщик апрель. Этот озорной месяц на Урале особенно шаловлив. Сегодня - солнце, а завтра - серое небо и белый снег.

     Но стоит ли обращать на это внимание? Все равно апрель сменится маем. С маем придут выпускные экзамены, а там... бал!

     Школьный бал! Она - в белом-белом платье. Он - чуточку неуклюжий и робкий. Совсем уж взрослый, но стеснительный-стеснительный... Даже не верится, что ему двадцать два года. Но ему ровно двадцать два. Когда Руфина переходила в третий класс, Алеша Векшегонов заканчивал восьмой.

     Как удивленно раскроет он свои синие глаза, когда увидит ее на выпускном вечере в бальном платье! Как смущенно подойдет он к ней и пригласит на вальс!

     Это будет именно так и не может быть по-другому. И наверно, там, на балу, он скажет то главное слово, после которого приходят все лучшие слова, какие только есть на белом свете.

     При одной этой мысли у нее и теперь слегка кружится голова. Но в классе слышится:

     - Дулесова, пожалуйста, к доске.

     Руфина, возвратившись из ожидаемого июня в текущий апрель, с уверенностью хорошей ученицы направляется к доске и берет мел...

     Ей нужно сосредоточиться, заняться решением задачи по тригонометрии, не думать ни о чем "постороннем"... Но она уже дважды стирала написанное. Наконец задача решена. Она возвращается на свое место и снова уходит в мечты.

     Ей вспоминается все сначала.

     А началось все с производственных мастерских. Тогда завод-шеф помогал оборудовать школьные мастерские не только станками и инструментами, не только снабжал материалами, но и посылал своих мастеров. Одним из них оказался Алеша, Алексей Векшегонов.

     Руфина тогда еще не знала, кем она будет, какой трудовой путь изберет. Во всяком случае, работа на станкостроительном заводе не манила ее. Но младший брат Алексея Векшегонова, одноклассник Руфины, зазвал ее на встречу с мастером. И Руфина пришла.

     С этого все и началось.

     Сначала она не узнала Алешу Векшегонова, а ведь они жили на одной улице. Это был другой, неизвестный ей человек. Он светился. Глаза блестели. Голос звенел. И как-то необыкновенно красиво вились кудри...

     Он говорил об очень знакомом станкостроительном заводе, но говорил так, что Руфина узнавала этот завод, как и Алешу, впервые.

     Алеша рассказывал будто не о цехах, а о сказочных дворцах, где рождаются чудеса из чудес - станки и машины.

     Он говорил:

     - Любите машины! Никогда и никому не верьте, что машины бездушны, бескровны, мертвы. Так могут думать только те, для кого машина чужда, как солнечный свет темноте. Как грамота - пню. Как музыка - камню... Машина - это изумительное воплощение человеческого гения. Она согрета его теплом, рождена в болях и муках его поисков, рождена для счастья и жизни всех нас. Машина - это сам человек, продолживший себя в металле. В машину человек вдохнул свою душу...

     Это была памятная встреча школьников с молодым, влюбленным в свой завод мастером-комсомольцем. Первые занятия в школьных мастерских начались с азов слесарного дела.

     Алексей Векшегонов появлялся в школе всего лишь раз в неделю. В субботу. В другие дни с учащимися занимались его "ассистенты". Так шутя называл он молодых слесарей. Приход Алеши был праздником для Руфины. И она, выполнив к субботе свое очередное задание, трепетно ждала оценки мастера, а затем - новой субботы. И так - неделя за неделей, месяц за месяцем.

     Покончив с основами слесарного дела в девятом классе, Руфина потянулась к станкам. Она работала в мастерских больше других, оставалась там на час-два и заслужила высокую похвалу Алексея Векшегонова.

     - Ты прирожденная станочница, - радовался он. - У тебя замечательная точность движений рук. Понимание операции.

     Теперь девушкой руководило не одно лишь желание нравиться Алексею. Сама работа влекла ее. Первая слава, как горная тропинка, манила взбираться все выше и выше.

     Не отставал от Руфины и ее одноклассник Сережа Векшегонов, брат Алексея. Ему-то уж положено успевать. Он, как и Алексей, с самого раннего детства играючи выковывал наконечники для стрел, мастерил капканчики, ловушки, клетки из проволоки, самодельные ножи с закалкой до синевы... Мало ли есть поделок из металла и дерева, без которых нельзя представить детство уральских мальчишек, растущих рядом с заводами!

     Сережа точно знает, что он, как и брат, будет работать на станкостроительном заводе. Руфина еще не знает этого. Но если Алеша скажет, Руфина пойдет на завод.

     В восьмом и девятом классах она тайно вздыхала, любуясь своим кудрявым мастером. А теперь любовь заполнила ее всю. Любовь уже нельзя было скрыть от матери. Да и зачем? Во многих старых уральских рабочих семьях и теперь поощряются ранние браки. Руфинина мать, Анна Васильевна, вышла замуж семнадцати лет. У Дулесовых нет-нет да и поговаривали об Алексее Векшегонове. И особенно участились разговоры о нем, когда словоохотливая старуха бобылка Митроха Ведерникова принялась ворошить седую давнину о первонасельниках Старозаводской улицы - Векшегоновых и Дулесовых.

     Все это хотя и ушло в забвенье, умерло в народной молве, а от прошлого никуда не денешься. Не просто же так, а для чего-то воскрешает былое старая Митроха.
II


     Как гласит предание - да и не только оно, но и городской архив, - Дулесовы и Векшегоновы появились на Урале во время царствования Екатерины Второй.

     Молодой кузнец Афанасий Дулесов прибыл из Тулы. Его зазвали сюда земляки - туляки, привезенные первозаводчиком петровских времен Демидовым. Говорят даже, что будто бы с Афанасия Дулесова был писан знаменитый лесковский Левша. Эта сущая чепуха порождена желанием Дулесовых возвеличить свой род. Но о том, что предки Дулесовых были отличными мастерами, свидетельствуют и архив и музей. Архив также подтверждает, что глава рода уральских Дулесовых - Афанасий взял себе в жены пойманную им девку-вогулку незнаемой лесной красоты, идолопоклонщицу, и оную продержал взаперти сорок дней, а потом самолично крестил в реке Кушве, научил ее русским словам и обычаям.

     Молва гласит, что незнаемая лесная вогульская красота жены Афанасия сказывалась в дулесовском роду каждым седьмым ребенком. И что Руфина так хороша лицом и статностью потому, что она из "седьмых".

     Кто не злоупотреблял цифрой семь? Все же, отметая мистическое, мы не должны забывать, что воскрешенная Митрохой Ведерниковой легенда украшала Руфину, привлекая внимание к ней окружающих, в том числе и Векшегоновых.

     Векшегоновы, по скупым сведениям архива и пространным пересказам той же молвы, ведут начало из соликамских строгановских мест древней земли Перми Великой.

     Это неоспоримо. Документы архива заслуживают доверия. Можно спорить с молвой. А молва устами того же Ивана Ермолаевича Векшегонова, деда Алексея, твердит, что некий из братьев Строгановых, владевший землями по Каме, Вишере и притокам, был одержим охотой на зверя. У одержимого охотой Строганова был удачливый векшегон. Дословно - человек, гоняющий или загоняющий векш. Слово "векша" не исчезло на Урале и теперь. Это белка.

     Векшегон, будучи красивым никак не менее тульского предка Дулесовых, кузнеца Афанасия, полюбил дочь Строганова. И когда та ответила ему на любовь (а надежд на согласие быть выданной за смерда-векшегона у нее не было), она предложила побег. И они бежали за хребет Каменного Пояса. То есть по ту сторону Уральского хребта.

     Побродяжничав весну, лето и осень, влюбленные покинули леса и ударили челом демидовским людям. Демидовы, нуждаясь в рабочих руках, не брезговали беглыми, опальными и даже цареотступниками. Векшегон Иов получил для поселения землю напротив туляка Дулесова, а вместе с землей и фамилию - Векшегонов.

     Тем и было положено начало Старозаводской улице.

     В разные времена эта улица называлась по фамилии ее основателей - то Векшегоновкой, то Дулесовкой. Те и другие до начала нашего столетия враждовали из-за названия улицы. Случались даже драки. Спорили они и в первые годы Советской власти. Дело дошло даже до разбора в городском Совете, который помирил жалобщиков решением: "...впредь предлагается именовать улицу Старозаводской".

     У Дулесовых и Векшегоновых случались и светлые полосы длительных перемирий и большой дружбы. Тем и другим хотелось породниться, положив этим конец возможным раздорам и сварам. И такие попытки делались, но каждый раз случалось что-нибудь "роковое" и свадьба расстраивалась.

     Последний раз такого рода "роковое" событие произошло с будущим отцом Алексея, с Романом Векшегоновым. Он полюбил сестру отца Руфины, Елизавету. Был помолвлен с нею. Векшегоновы и Дулесовы по этому поводу пировали три дня. Целовались. Клялись в вечной дружбе. Но накануне свадьбы чернобровая и кареглазая Елизавета исчезла. Она была выкрадена - и, как говорят, не без ее согласия - удачливым золотопромышленником.

     Известно, что и дед Алеши, Иван Ермолаевич, заглядывался на покойную ныне двоюродную бабку Руфины и та будто бы ему благоволила, но ей перебежала дорогу сухопаренькая, складненькая рудничная девчонка Стеша, ныне Степанида Лукинична, бабушка Алеши, не требовавшая от возлюбленного ни венчальных свечей, ни клятвенных речей, а только одной любви. И она ее нашла.

     Так было и быльем поросло, а теперь пробудились старые надежды. Весны, как говорится, еще не было, а с крыш капало. Чувствовалось потепление в отношениях Дулесовых и Векшегоновых.

     То Руфинина мать, Анна Васильевна, прибежит посоветоваться насчет чешской мебели, которую завезли в большой универмаг, то Алешин отец, Роман Иванович, скажет отцу Руфины насчет весенней охоты, когда можно выпить-закусить на вольном воздухе.

     Все это замечалось на Старозаводской улице, и молва, подогревая события, предрекала то, о чем пока молчали и Дулесовы и Векшегоновы. Между тем события развивались пусть медленно, но неуклонно, и неоткуда было ждать отклонения. И этому верили все, кроме младшего брата Алексея - Сережи.

     О нем особый разговор.
III


     Одногодок Руфины, Сережа Векшегонов до девятого класса сидел с ней на одной парте. В десятом классе, когда его тайные чувства к Руфине определились окончательно и он решил для себя, что рано или поздно Руфина будет носить его фамилию, Сережа пересел на другую парту.

     Это влюбленному юноше казалось правильным во всех отношениях. Всему свой черед и свое место, а школа школой.

     Руфина была очень внимательна к Сереже. Она делилась с ним завтраком. Возвращалась вместе с ним из школы. Танцевала на школьных праздниках. Ерошила его волнистые волосы и даже как-то раз поцеловала. Это было восьмого марта. Она сказала: "Спасибо за поздравление" - и чмокнула его в щеку.

     Все это вселяло уверенность и надежды. Сережа не знал, что Руфина видит в нем будущую родню. К тому же он походил на Алексея, Руфине и в голову не приходило, что мальчишка, с которым она провела в классе столько лет, может вообразить невероятное. Наоборот, внимание к ней Сережи она объясняла тем, что он, зная сердечные тайны старшего брата, считает Руфину невестой Алексея.

     Бедный Сережа! Ну как же ты, такой умный парень, не задумался над этим и посчитал за любовь ее отражение?

     Милый, милый, наивный юноша, ты поверил в придуманное тобой и тоже ждешь школьного выпускного бала...

     К этому дню Сереже был сшит настоящий костюм. Он сегодня впервые надел его. В нем он пойдет в школу. Там вручат ему и Руфине аттестаты зрелости. Сережа долго стоял перед зеркалом и удивлялся, что взрослый, совсем взрослый костюм не делает его старше. Усы и те пробивались каким-то цыплячьим пушком. Их нельзя было разглядеть, даже уткнувшись в зеркало.

     Жаль, что ему сшили не тройку, а пару. Жилетка всегда делает человека солиднее. Может быть, ему начать курить?.. Но будет ли он от этого старше? Да и зачем ему, правдивому человеку, презирающему всякое вранье, обманывать других, а главное - себя?

     Раздумывая так, Сережа решил примерить материно кольцо с изумрудом. Оно, пожалуй, могло придать солидность. Но кольцо совершенно неожиданно сделало его руку девичьей.

     "Ничего я не буду делать, - сказал он себе. - Я поднесу ей букет цветов, а в цветы вложу письмо".

     Сережа вырвал из тетради листок и задумался. И было над чем. Листок оказался разграфленным в клеточку. На таких листках можно решать задачи, но не такие, от которых зависит вся жизнь человека. И он принялся искать лист, достойный его признания в любви к Руфине.

     После долгих поисков и размышлений он решил написать письмо на кальке, найденной у Алексея.

     Это казалось красивым и необычным. Калька из чистого тонкого батиста. Она гладка, прозрачна и долговечна. В ее голубизне есть что-то выражающее нежность его чувств к Руфине.

     С чего начать и чем кончить, он знал, а что написать в середине письма - как-то не приходило в голову. Но лиха беда начало. Он вставил чистое перо и принялся писать:


     "Солнышко мое, Руфа! Я люблю тебя уже три года. Больше тысячи дней. Я не говорил тебе об этом раньше потому, что мы были школьниками. А теперь у нас аттестаты зрелости. Правда, нам еще мало лет, поэтому я прошу тебя сказать мне "да", и потом я буду ждать столько, сколько ты захочешь. И знай, что я дождусь того счастливого дня, когда мы - Векшегоновы и вы - Дулесовы станем, моя любимая Руфа, одной семьей.

     Отныне и навсегда твой

     Сергей Векшегонов-

     Дулесов".


     Перечитав письмо, проверив, на месте ли запятые, он сложил его треугольником и сунул во внутренний карман пиджака.

     Теперь можно идти. Как это приятно... Какой солнечный июньский день... Ни облачка, ни ветерка.

     Как хорошо сидит на нем новый костюм...
IV


     И Руфина в этот час примеряла обнову - белое платье. Его муаровая пышность восполняла недостающее девическому стану.

     - Теперь я уже совсем взрослая! - радовалась Руфина, обнимая свою мать, Анну Васильевну. - Только мне, мама, не хочется быть такой высокой, и я надену туфли на низеньком каблуке, хотя они и не очень идут к этому платью.

     - Ну что ж, доченька, можно и на низком, - согласилась Анна Васильевна. - Однако же твой папаня ниже меня ростом, и это нам не помешало...

     Постояв перед зеркалом, Руфина сняла свое нарядное платье и, будто вернувшись из праздника в будни, надела школьную коричневую форму.

     - Руфина, я жду, нам пора! - услышала она за окном знакомый голос.

     - Я сейчас. Я готова, Сережа... - откликнулась Руфина, выбегая на улицу и застегивая белый парадный фартук.

     В этом фартуке сегодня она шла последний раз. Прощай, фартук. Прощай, школа. Прощай, физика. Прощайте, Платон Михайлович Слезкин. Прощай, школьный сад и все, все, что было.

     Сереже очень хотелось, чтобы Руфина обратила внимание на его новый костюм. Он всячески выставлял его напоказ. Наконец Руфина сказала:

     - Сережа, ты такой солидный сегодня.

     На это Сережа небрежно ответил:

     - Ничего не поделаешь, через два года мне перевалит на третий десяток...

     - На третий? Впрочем, да, - еле сдерживая улыбку, сокрушалась Руфина. - "Как годы-то летят..."

     А потом, дернув Сережу за ржаную прядь, совсем как младшего братца, она шепнула:

     - Сережа, я всегда буду любить тебя...

     В это время из переулка выпорхнула девочка в белом фартучке, с букетом фиалок. Это была Капа, дальняя родственница Дулесовых.

     - Здравствуй, Сережа! Поздравляю с окончанием. Вот букетик. Я его собрала рано утром и все ждала, когда ты пройдешь, чтобы поздравить тебя первой. Тебя еще никто не поздравил, Сережа?

     - Нет, еще никто, - почему-то смутившись, ответил Сережа. - Ты первая. Спасибо за цветы.

     Затем он погладил Капу по головке, чтобы показать этим свое недосягаемое старшинство, а Капа, отклоняя голову, сказала:

     - Не надо так, Сергей. Я уже перешла в восьмой класс.

     Тут Капа повернулась к ним спиной и ушла.

     Наблюдая эту сцену, Руфина заметила Сереже:

     - Нехорошо, что ты отнесся к ней с таким пренебрежением.

     - Она же малютка...

     Это почему-то задело Руфину.

     - Малютка? - повторила она. - Я в ее возрасте танцевала с морским офицером Виктором Гладышевым и... И он не относился ко мне с пренебрежением. Эта малютка, - вдруг добавила Руфина, лукаво глядя на Сергея, - может быть, твоя будущая невеста, жена и мать твоих детей.

     Сережа похолодел. Он проверил в кармане пиджака, там ли находится письмо на кальке. Потом, справившись с собой, заявил решительно и твердо:

     - Руфина! Ты думаешь или нет перед тем, как что-то сказать? Или ты чувствуешь себя настолько умной и взрослой, что тебе можно болтать все, что придет в голову? Ты поучаешь меня, хотя я и старше тебя на два месяца.

     - Даже на два с половиной, Сереженька. - Руфина еле заметно присела на ходу, чтобы казаться ниже. - Ты старше меня почти на четверть года.

     - Хватит, Руфина! - прикрикнул Сережа... - Мы уже взрослые.

     - Ну конечно, - согласилась Руфина и, заметив, как он теребит верхнюю губу, едва скрывая улыбку, сказала: - К тому же у тебя усы, хотя и не колючие.

     - Зато ты... - не договорил Сережа. Они уже были возле школы.

     Он договорит потом. Сейчас не до этого. Вечером он в спокойных тонах посоветует ей, как разговаривать с ним...
V


     По всему городу весело шагали десятиклассники. Во всех школах в этот день вручали аттестаты.

     Алексей Векшегонов, как мастер школьных мастерских, пришел в школу на правах педагога. На нем синий костюм в полоску. Цвет оттенял глаза, а полоска подчеркивала рост. Это заметила Руфина. Ей было приятно, что Алексей заботится о своей внешности. Но ей и не приходило в голову, что этим занимается его мать.

     Любовь Степановна Векшегонова не могла с уверенностью сказать о мыслях сына, зато она отлично знала свои мысли. А в них Руфочка Дулесова была неминуемой невестой Алеши. Не нынче, так на тот год. Не на тот, так через два года.

     Руфа любит его, а от любви девушки уходит редкий, очень редкий парень. Тем более такой, как Алексей. Ему, как и многим другим, всего лишь покажется, будто он выбрал ее, на самом деле она заставит Алешу выбрать себя. Такова первородная неизбежность женского начала в любви.

     Все собрались в актовом зале.

     Появился директор. Выпускники встали.

     - Садитесь, садитесь, пожалуйста!

     Все тихо сели. Как первоклассники. Первый и последний день в школе чем-то похожи один на другой. Наверно, торжественной тишиной.

     Директор произнес короткую напутственную речь.

     Руфина в числе одиннадцати выпускников получила из рук Алексея Романовича Векшегонова похвальную грамоту за успехи в овладении основами профессий строгаля и сверловщика. Принимая грамоту, отпечатанную золотыми буквами, чуть слышно сказала:

     - Спасибо вам, Алексей Романович... За все спасибо.

     После выдачи аттестатов раздали свежие номера заводской многотиражки. Одна из страниц была озаглавлена "Наши выпускники". Масса заметок и множество снимков. Под двумя из них была подпись: "Таким, как они, не надо выбирать профессию. Ворота завода открыты для них". Эти слова касались Руфины и Сережи, запечатленных довольно отчетливо в правом верхнем углу газетной страницы.

     Сережа понимал, что заводская многотиражка не расточает напрасные похвалы выпускникам. Пусть не для всех, но для доброй половины школьников производственные мастерские были настоящим вечерним техническим училищем. Хоть и два раза в неделю работали мастерские, но ведь три года - немалый срок. И такие, как Руфина, обучавшиеся старательно, получали не показной и снисходительный производственный разряд, а настоящую квалификацию, по всем строгостям.

     Сережа сиял.

     О чем тут говорить, коли даже в газете они рядом! Она - справа. Он - слева. Как мама и папа в семейном альбоме. Все ясно. Газета знает, кого нужно печатать рядышком, кого порознь. Риту Ожеганову и Володю Санкина тоже напечатали вместе и не случайно под снимками написали: "Они сидели рядом на парте, они рядом станут к токарным станкам".

     Сережа снова проверил, на месте ли его письмо Руфине. Хотел было пуститься бегом, чтобы скорее показать матери аттестат и грамоту, но сдержал себя. Сдержал и пошел медленно, широко шагая, хмуря брови и прокашливаясь не открывая рта, как это делал директор школы. Все-таки он сейчас нес аттестат зрелости. Как можно мчаться в своем взрослом костюме, когда, наверно, из всех окон смотрят, как он идет...

     Но Сереже пришлось опустить высоко поднятую голову. Он услышал мышиный писк:

     - Сережа! Ты потерял мой букетик. Вот он... Я собирала его все утро. Не теряй его больше, пожалуйста.

     Это была опять Капа. Та самая Капа, про которую Руфа сказала... Леший знает, что сказала она... Сереже снова хотелось бросить букетик фиалок и на этот раз растоптать его. Но букетик фиалок словно был припаян к его руке. А темные глаза Капы смотрели на Сережу заклинающе.

     - Спасибо тебе, Капа. - Сережа поклонился ей с вынужденной приветливостью. - Я так рассеян сегодня... Аттестат, понимаешь, зрелости, почетная грамота, портрет в газете... Вот! - Он показал газету. - Я непременно сохраню твой букетик...

     - Пожалуйста, Сережа.

     Капа сделала что-то похожее на реверанс. Она была в танцевальной группе. Дворца культуры и умела раскланиваться, держась за края юбочки.

     Сережа выдержал характер и вернулся домой таким важным и таким солидным, что Любовь Степановна, желая подыграть ему, робко промолвила:

     - Поздравляю вас, дорогой Сергей Романович, со зрелостью!

     Тут Сережа не выдержал, обнял мать, приник к ней и крикнул:

     - Мама, я люблю тебя больше всех на свете!

     Сережа всегда был нежен с матерью, не в пример Алеше, выросшему у деда с бабкой. Припадок нежности сына ничуть не удивил Любовь Степановну.

     Обняв Сережу, Любовь Степановна провела его к себе. Там были разложены подарки. Ружье от отца. Моторчик для велосипеда от брата. Большая коробка конфет сладкоежке сыну от матери. Охотничьи лыжи от деда с бабкой. По лыжине от каждого. И... вышитая синими васильками чесучовая косоворотка от учениц восьмого класса, как бывшему вожатому пионерского отряда.

     Сережа крикнул:

     - Опять эта Капа!

     Любовь Степановна мягко закрыла его рот рукой:

     - Не надо, мой мальчик. За все, что идет от чистого сердца, нужно благодарить...

     - Я никогда не надену эту рубашку, мама. Никогда!

     Сережа занялся осмотром и разборкой ружья. Это было великолепное тульское ружье. Чок-бор. Его нужно было, не откладывая на завтра, освободить от густой фабричной смазки. И он занялся этим, забыв о Капе и, кажется, о Руфине.

     До сегодняшнего дня ружье ему не доверяли. А теперь наступила зрелость. О ней свидетельствует не один лишь аттестат, но и мужской отцовский подарок. И невозможно откладывать охоту хоть на один день!

     Но сейчас июнь, какая же охота! Однако если человеку нужно, человек хочет, он всегда придумает обходные пути. Сережа сказал матери:

     - Сороки - очень вредные хищники.

     - Да что ты говоришь, Сереженька...

     - Да. Они разбойничают в гнездах малых птиц. Съедают яйца, птенцов. И вообще их необходимо истреблять.

     - Если так, то и раздумывать нечего, - согласилась мать, довольная тем, что ружье, охота на сорок могут доставить сыну радость.

     Значит, "все остальное" не так серьезно, как ей показалось, когда она прочитала забытое Сережей начало письма к Руфине на листке в клеточку.

     "Он совсем у меня мальчик", - убеждала себя Любовь Степановна, когда Сережа переодевался в охотничье. Он натянул высокие отцовские сапоги, надел братову кожаную куртку, его же старую кепку, затем опоясался патронташем, вскинул за плечи вещевой мешок и наконец взял ружье.

     - Я пошел на охоту, мама!

     - Ни пуха ни пера, Сереженька.

     Сережа осмотрел себя в зеркало. Он выглядел очень солидно.

     И вот он вышел на улицу. Мать любовалась им в окно. Она знала, что Сережа, выйдя из ворот, должен пойти в сторону леса. Но Сережа пошел влево. Пошел мимо окон дулесовского дома.

     Значит, сороки сороками, а все остальное само собой...
VI


     Сережа, как, может быть, вы уже заметили, принадлежит к тем юношам, которые всем нравятся. Пусть он в чем-то смешноват, излишне самонадеян, но это все неизбежная дань возрасту. Кто не платит ее своей юности!

     Но как бы ни был мил и хорош Сережа, все же мы, воспользовавшись охотой на сорок, должны пока оставить его и познакомиться с его братом Алексеем.

     По байке Степаниды Лукиничны, ее внук Алешенька не был найден на капустном листке или под ракитовым кустом. Он и не был куплен на базаре, куда старый цыган в большом коробе привозит для продажи видимо-невидимо маленьких ребят.

     Алексея принесла, по бабушкиному велению, по дедушкиному хотению, светлая птица Феникс, которой Степанида Лукинична вылечила простреленное молнией крыло. За это светлая птица Феникс слетала за семьдесят семь лет в предбудущие годы и добыла из них кудрявого, голубоглазого мальчика, который должен жить и расти не для своей корысти, а для счастья всех людей.

     С первой сказки о Фениксе, с первых шагов Алеши он рос в холе, да не в баловстве, в неге, да не в безделье. Рано узнал Алеша, для чего человеку руки нужны. Только ли для того, чтобы в мячик играть, да ложку держать, да кошку гладить? По бабушкиным, по дедушкиным, по отцовским рабочим рукам стал маленький мальчик приноравливать и свои руки. Фикус напоит, кошку накормит, бабушке нитку в иголку вденет или ухват подаст - и то дело. Большое всегда с малого начинается.

     Малого ершишку поймает Алеша, а в большой семейной ухе и его навар сказывается. Пятерку из школы принесет - опять общий котел пополнит, только уж не семейный, а народный. Каждая пятерка, говаривал Иван Ермолаевич, силу народа множит и хоть не сразу, а через семь, через десять лет не малым ершишкой, а большим сомом сказывается.

     И так неустанно, день за днем, воспитывали старики своего внука.

     Школа встретила Алешу настороженно. Не драчлив, не шумлив, уступчив. Не слюнтяй ли? Даже сдачи не дает обидчику - а мог бы. Двоих одноклассников на руках поднимает и проносит через весь школьный двор.

     Может быть, трус?

     Тоже не похоже. Ему не страшна никакая собака. Улыбнется и скажет: "Да будет тебе тявкать, ты же умная" - и та завиляет хвостом. А бодливому козлу из пожарной части Алеша так скрутил рога, что козел и близко не подходит к школьным воротам.

     Первыми Алешу разглядели девочки, а потом и мальчишки потянулись к нему. Он, не стремясь подчинять своему влиянию других, разоружал даже озорных заводил и заставлял хорошо учиться заядлых лентяев, не жалея на это ни сил, ни слов, ни своего времени.

     Приветливы с Алешей были и взрослые. В семьях всегда и все знают о школе, о ее делах и, конечно, о тех школьниках, кто на хорошей или на худой молве.

     В те годы отец и мать Алеши жили в старом векшегоновском доме. Когда же они получили от завода квартиру и отделились от стариков, Алеша остался у бабушки с дедушкой, потому что началась война. Отец Алеши, Роман Иванович Векшегонов, ушел на фронт, мать стала к станку.

     Алеша, как и все в их роду, начал трудовой путь слесарем. Так было заведено чуть ли не сто лет тому назад. Слесарное ремесло Векшегоновы считали чем-то вроде обязательной азбуки, без которой в заводском деле человек не может двигаться вперед.

     Старомодно это или нет, только никому не приходило в голову нарушать родовой порядок.

     Закончив семь классов, Алексей поступил в ремесленное училище. На завод он пришел уже лекальщиком и вскоре был замечен как искусник в своем деле. Разумеется, в этом немалую роль сыграл его дед, Иван Ермолаевич Векшегонов, натаскивая внука в домашней мастерской. Эти мастерские и в наши дни бытуют в старых уральских домах.

    

... ... ...
Продолжение "Последние заморозки" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Последние заморозки
показать все


Анекдот 
Бомж подходит к двум студентам, идущим по улице... Один категорически отказывается дать ему денег, другой порылся в кармане - и дал бомжу несколько рублей.

- Зачем ты это сделал?! - спрашивает первый. - Ты же знаешь, что он всё потратит на водку!

- А мы?..
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100