Вход    
Логин 
Пароль 
Регистрация  
 
Блоги   
Демотиваторы 
Картинки, приколы 
Книги   
Проза и поэзия 
Старинные 
Приключения 
Фантастика 
История 
Детективы 
Культура 
Научные 
Анекдоты   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Персонажи
Новые русские
Студенты
Компьютерные
Вовочка, про школу
Семейные
Армия, милиция, ГАИ
Остальные
Истории   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Авто
Армия
Врачи и больные
Дети
Женщины
Животные
Национальности
Отношения
Притчи
Работа
Разное
Семья
Студенты
Стихи   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рубрикатор 
Иронические
Непристойные
Афоризмы   
Лучшие 
Новые 
Самые короткие 
Рефераты   
Безопасность жизнедеятельности 
Биографии 
Биология и химия 
География 
Иностранный язык 
Информатика и программирование 
История 
История техники 
Краткое содержание произведений 
Культура и искусство 
Литература  
Математика 
Медицина и здоровье 
Менеджмент и маркетинг 
Москвоведение 
Музыка 
Наука и техника 
Новейшая история 
Промышленность 
Психология и педагогика 
Реклама 
Религия и мифология 
Сексология 
СМИ 
Физкультура и спорт 
Философия 
Экология 
Экономика 
Юриспруденция 
Языкознание 
Другое 
Новости   
Новости культуры 
 
Рассылка   
e-mail 
Рассылка 'Лучшие анекдоты и афоризмы от IPages'
Главная Поиск Форум

Рассказы и повести - - Незабываемое

Проза и поэзия >> Русская современная проза >> См. также >> Бондарев, Юрий >> Рассказы и повести
Хороший Средний Плохой    Скачать в архиве Скачать 
Читать целиком
Юрий Бондарев. Незабываемое

-----------------------------------------------------------------------

"Собрание сочинений в четырех томах. Том первый".

М., "Молодая гвардия", 1973.

OCR & spellcheck by HarryFan, 18 June 2001

-----------------------------------------------------------------------

Посвящается Лене Строговой,

медсестре 89-го стрелкового полка



    Лена ложится на краешек нар, укрывается шинелью и, согреваясь, думает в полудремоте: "Хорошо как! Никогда не знала, что так хорошо в землянке!"

    Она только что вернулась из санроты, расположенной на берегу Днепра, долго плутала в осенних потемках, намерзлась на сыром ветру и лишь по трассам пулеметов, по окрику часового, иззябшая, усталая, с трудом нашла НП.

    Свертываясь под шинелью калачиком, Лена закрывает глаза, и тотчас откуда-то выплывают дорога, лесистый берег, освещаемый близким светом ракет, густо-черная вода у переправы, огоньки цигарок, раненые на носилках около землянок санроты. Где-то в ночи рождается далекий свист, он давит все звуки, приближаясь и настигая. Снаряд с громом разрывается на кромке берега, косая стена воды подымается перед землянками, брызги летят Лене в лицо. "Переправу обстреливают. Но почему же раненых не перевозят?" Второй снаряд разрывается в десяти метрах от носилок, и кто-то там кричит, стонет. "Немедленно переправлять! Немедленно!" И она бежит на этот крик, слыша отвратительно воющий, низкий звук падающего снаряда...

    Лена вздрагивает и резко откидывает с головы шинель. В землянке тишина, нарушаемая странным стуком. Это задремал телефонист, и трубка ударяется о стол. Телефонист с усилием подымает голову и продувает трубку.

    - "Волна", "Волна", - говорит он, сонно прокашливаясь. - Я - "Дон"... Как слышишь? Поверочка... Что у вас там, черти, радио или патефон? - Он вздыхает, утомленно выпрямляя спину. - Ну как у вас... спокойно? Ракеты кидает?

    Связист поправляет плавающий в плошке огонек и, зябко подышав, кладет голову на ладони.

    В землянке душно, сыро и пахнет лежалой соломой. Вместе с Леной на нарах, прикрыв лицо фуражкой и не сняв ремни, спит командир батареи капитан Каштанов. На полу возле нар - Володя Серов, ординарец капитана. Свет от свечи мягко бродит по его лицу. Оно разглажено сном и кажется совсем юным. На лоб упал рыжий завиток волос, в нем запуталась былинка сена. Лена долго смотрит на его лицо и думает: "Что ему снится?" - и, улыбаясь, опять закрывает глаза.

    Сквозь соя она слышит какой-то шум, чей-то короткий возглас, похожий на команду, и как будто суматошный топот ног. Лена вскакивает. Она ничего не понимает со сна. Ни капитана, ни Володи уже в землянке нет. Телефонист, сгибаясь при каждом слове, надсадно кричит в трубку:

    - Ясно! Да плохо тебя слышно! Ясно! Много? Не слышу тебя!

    - Что? - тревожно спрашивает Лена и привычно ищет сумку. - Началось?

    - По-ошло, - бормочет с полуухмылкой телефонист, прислушиваясь. Он поглядывает на потолок землянки, который сильно трясется, и, потягиваясь всем телом, нервно зевает. - Пятые сутки контратакует, - говорит он. - Язви их душу. И не спят, поганое отродье, а? В Днепре хотят искупать!.. И все танки пускает да бронетранспортеры... Хорошо бы, если бы в батарее четыре пушки, а то одна осталась, барановская... на плацдарме. Дела-а!..

    Лена молча, торопясь, надевает шинель и выбегает из землянки. В траншее темно и холодно. С низины от Днепра дует пронизывающий влажный ветер. Он рвет и уносит звуки выстрелов. Острый запах сырости, глины, недавно смоченной дождем, наполняет окопы. Впереди, в вязких потемках, относимая ветром, взвивается белая точка немецкой ракеты и, упав возле самых окопов, горит, шипя, на земле ослепляющим костром. Где-то впереди тонко шьют автоматы. Взвизгивая; над окопами мелькают, обгоняя друг друга, трассы; разрывные пули глухо тюкают в бруствер, то там, то тут брызжут синими огоньками. И Лена, пригибаясь, отталкиваясь руками от стен траншеи, бежит вперед на бугор.

    Впереди, на высоте, длинными очередями, содрогаясь, режет пулемет. При вспышках в красном огне лихорадочно мелькает край чьего-то лица.

    Кто-то с руганью пробегает мимо, задев Лену автоматом за плечо.

    - Баранов! Старший сержант Баранов!

    При свете ракеты Лена видит ординарца капитана Володю Серова. Он оглядывается.

    - Лена? - Он крепко сжимает ее локоть и едва переводит дыхание. - Лена? Ты?

    - Атака? - стараясь говорить спокойно, спрашивает Лена. - Опять?

    - Да, в атаку пошли! Совсем осатанели! - разгоряченно говорит он. - Черт возьми, связь с орудием перебили! Баранов! - кричит он в темноту. - Баранов!.. Быстро ко мне!

    Неожиданно сверху кто-то прыгает в окоп. Это командир орудия Баранов. Он прерывисто дышит - вероятно, бежал. От него удушающе пахнет табаком.

    - Ну, ну? - резко спрашивает он. - Темень, леший ногу сломит! Не разберешь ни хрена! Ну?

    - Четыре снаряда! - кричит Володя. - Транспортеры видел? По лощине обходят! Долбани!

    В вспышках ракет появляется и пропадает широкоскулое лицо Баранова. Оно точно отвердело.

    - Все? - Баранов, тяжело перекидывая огромное тело, выскакивает на бруствер. Он стоит некоторое время, озираясь. - Обходят фрицы, что ли? - говорит он и медленно усмехается. - Ракет не жалеют!

    Красные огоньки пуль струей мелькают перед темной головой. Баранова.

    - Пригнитесь! - кричит Лена сердито. - Что вы стоите?

    - А, Лена! И ты тут? - говорит Баранов, только сейчас заметив ее.

    И, не дожидаясь ответа, поворачивается, шагает в темноту. Лене хочется крикнуть ему, чтобы он лег и пополз, но за бруствером его уже не видно, и она говорит возмущенно:

    - Не понимаю, зачем рисковать? Можно и пригнуться. Ты тоже так ходишь - во весь рост? Это не геройство, а...

    Володя что-то отвечает смеясь - не слышно: все тонет в разрывах. Они бегут по траншее. На НП Лену ослепляют беспорядочные вспышки, в уши бьет автоматная трескотня. Сухое, почти неподвижное лицо капитана Каштанова дрожит в красных всплесках. Володя с размаху бросается грудью на бруствер, выкрикивает:

    - Порядок, товарищ капитан! Ваше приказание выполнено!

    И Лена видит, как трясется его плечо от длинных очередей.

    Слева из темноты вылетает рвущийся сноп пламени. Все оборачиваются. В огневых взлетах появляются и исчезают вздрагивающее орудие на высоте, а в лощине - черные тела бронетранспортеров и вставшие по скатам высоты силуэты - немцы.

    - Это Баранов, товарищ капитан! - кричит Володя возбужденно. - Баранов прикурить дает!

    Внезапно становится тихо. Только далеко, на правом фланге, без передышки трещат автоматы, торопливо взлетают ракеты.

    Все молчат прислушиваясь. Из низины доносятся голоса немцев. Они, по-видимому, окапываются за высотой.

    - Замолчали, - негромко говорит Володя. - Пять дисков как ветром сдуло... Еще приготовим, пожалуйста, только спасибо не говорите! - И он вываливает из противогазной сумки в шапку автоматные патроны, готовясь набивать диски.

    Капитан Каштанов оглядывает всех на НП, говорит замедленно: "Та-ак" - и, наклонившись ко дну окопа, прикрываясь шинелью, сосредоточенно чиркает зажигалкой. Огонь выхватывает черные, тесно сдвинутые брови. Володя с жадностью прикуривает.

    - Эх, закурить, шоб дома не журились! - И рукавом шинели вытирает с лица пороховую гарь.

    Лена подходит к Володе сзади, тихо говорит:

    - Устал, товарищ ординарец? - И в голосе ее звучит ласковая усмешка.

    Володя одной рукой обнимает ее.

    - Ну-ка поближе сюда, санинструктор! - говорит он и крепко прижимает ее к себе.

    Лена строго:

    - Товарищ старший сержант! - И испуганным шепотом: - Тише, капитан же рядом... Ты совсем уж... Володька!..

    Володя весь разгорячен - ворот расстегнут, руки теплые, и Лене кажется, что в потемках у него светятся от недавнего возбуждения глаза.

    - Ну как самочувствие? - еле слышно спрашивает Лена.

    - Да ничего, Ленка, - шепотом отвечает он, прикасаясь горячей щекой к прохладным Лениным волосам. - Вот по тебе соскучился, целый день тебя не было... А ты как?

    Она отстраняется от него, упираясь руками ему в грудь.

    - Осторожней, Володька, капитан же.

    - Да он не смотрит!.. У тебя руки холодные - боишься, что ли?

    - Не думаю даже...

    - Врешь, Ленка, - шепчет он, притягивая ее к себе.

    - Ну, немножко, - соглашается она.

    - За кого?

    - Да за тебя же.

    - Это ты оставь, Ленка. - Он сразу становится серьезным. - За меня нечего бояться.

    - И оставлять нечего. Тоже ходишь, как Баранов, не пригибаясь...

    Оба не видят, что капитан Каштанов сидит на дне окопа, курит и чуть усмехается, слыша рядом с собой шепот.

    В ту же минуту возле траншеи разрывают воздух пулеметные очереди, пули щелкают по брустверу. Тотчас откуда-то из лощины тугим звоном ударяют немецкие минометы. Мины с чавкающим звуком, с визгом осколков рвутся над головой, сыплется земля, стучит по плащ-палаткам.

    Володя и Лена вскакивают. Над высотой, где стоит орудие Баранова, рассвечивая потемки, веером летят толстые трассы. Видно, как трассы эти врезаются в землю перед щитом, гаснут.

    - Товарищ капитан, бронетранспортеры! Опять! Прикурить не дали! - кричит Володя, ложась грудью на бруствер, щелкая затвором автомата. - Опять пошли! По орудию бьют.

    - Спокойно, - говорит капитан Каштанов. Он будто проснулся сейчас, и голос у пего сонный и сиплый. Потом этот голос накаленно опаляет: - Справа, по одному - кор-роткими!..

    У Володи судорожно трясется плечо, и жутко возникает во вспышках автомата красный блеск его зубов. Он что-то кричит и смеется.

    И Лена смотрит на пего, и ей неудержимо хочется стоять рядом с ним, стоять до тех пор, пока не кончится атака. Она щупает руками края окопа.

    "Санинструктора!" - звучит в ушах Лены, но она знает, что по привычке это часто кажется ей, и, оглянувшись на Володю, все-таки идет по траншее, спрашивая:

    - Товарищи, никто не ранен?

    Во тьме ревут в низине бронетранспортеры, веера толстых трасс рассыпаются все ближе, и немецкие ракеты уже падают на огневую позицию Баранова и горят на брустверах орудийного дворика, и всем видны стоящие и ожидающие за щитом орудия люди и самый высокий - Баранов - возле станины.

    - Товарищ капитан! Баранова вроде окружают! - доносится сзади голос Володи. - Видите?.. Слева заходят!

    Бегло бьет орудие Баранова. Два разрыва, четыре разрыва - и сразу орудие замолкает, и только слышны щелчки разрывных пуль, слышно, как кричат бегущие к орудию немцы:

    - А-а!

    - Баранов! - опять доносится чей-то сиплый зов из потемок. - Баранов!

    Мины рвутся возле орудия.

    - Санинструктора сюда! Где санинструктор? Санинструктора!

    Лена озирается и бежит на крик.

    И на бегу мельком видит страшное, перекошенное лицо капитана Каштанова. Он что-то кричит, но понять нельзя. Она видит его раскрывающийся рот. Она улавливает одно слово:

    - Впер-ред!..

    Из траншеи, сбивая Лену с ног, бегут люди. У Лены, сжимаясь, колотится сердце.

    В проходе она сталкивается с огромным солдатом. На руках он кого-то тащит.

    - Кто такой? - хрипит солдат. - Где санинструктор?

    - Я, - задыхается Лена. - Я, милый, я! Где раненый?

    - Кто "я"? Не вижу! Ну-ка встань! - И, возбужденный, злой, шагает прямо на Лену.

    - Я санинструктор! - внезапно сердито останавливает его Лена. - Давай же его! Куда ранен?

    - Живой... да быстрей... - тише, но еще раздраженно и как бы с угрозой говорит солдат, точно не доверяя Лене.

    Лена его не знает: он, вероятно, из пехоты.

    Солдат этот крепко придерживает за спину обмякшего человека в плащ-палатке.

    - Ну, притащил! - сквозь вздох говорит солдат. - Метров двести нес! Нашего-то санинструктора... тоже была девчонка... Ну, Семен, будь, брат, здоров! Живи...

    - Спасибо тебе, - вздыхает раненый.

    - Не за что, брат. После войны за столом будешь говорить. Дай я тебя поцелую.

    Они прощаются. И солдат поспешно уходит по траншее. Раненый сдавленно стонет, скользит руками по стене окопа.

    - Держись за меня! Идем быстрей! Быстрей в землянку, здесь недалеко! - шепчет Лена.

    В землянке по-прежнему горит свеча, но телефониста нет: он, вероятно, наверху. Торопясь, Лена укладывает раненого на нары.

    - Сейчас, сейчас, мы сейчас, мы только перевяжем... и все в порядке... Только перевяжем.

    Раненый молод, он еще совсем мальчик. У него бледное до синевы лицо, побелевшие, искусанные губы плотно сжаты. Большая потеря крови пугает Лену, и она очень спешит.

    - Жжет... - Паренек разжимает губы. - Как железом жжет... насквозь будто меня в бедро... А?

    Лена рвет на его животе кровяную гимнастерку, расстегивает пуговицы.

    - Не надо! - Перекосив лицо, паренек испуганно приподнимается. - Уйди, сестра! Стыдно мне...

    Он прикрывает руками живот. Грудь у него ходит под руками, как мехи. На животе расплылось вязкое кровяное пятно.

    - Чудной, я только перевяжу... Одну минуту, и все, - убеждает его Лена.

    Наконец все сделано. Паренек скрипит зубами.

    - Сестра, глотнуть бы!.. Жжет.

    Лена торопливо шарит рукой по соломе, по полу, стараясь найти какую-нибудь оставшуюся фляжку, и машинально повторяет шепотом:

    - Сейчас, милый, сейчас.

    А в полночь приходит капитан. Он, щурясь, долго оглядывает землянку. На нарах, на полу - раненые, а Лена сидит спиной к двери и не видит капитана. Тонкая спина ее согнута. Она положила подбородок на ладони и слушает внимательно: раненый ей что-то рассказывает вполголоса.

    - Лена, - капитан кашляет, - куда нам?

    Лена оборачивается и встает с бледным, осунувшимся лицом. Она поднимает руки к груди, сейчас же опускает их и медленно, мелкими шагами, точно ноги у нее спутаны, подходит к капитану, глаза у нее широко раскрыты, застыли в ожидании.

    - Что? - спрашивает она.

    - Давайте.

    Капитан сдавленно покашливает, и два солдата тихо вводят в землянку Володю, придерживая его, и капитан, не глядя на Лену, говорит:

    - Перевязку сделай...

    Лена подходит ближе к Володе, и капитан видит, как пуговичка на ее гимнастерке ходит то вверх, то вниз и брови ее недоуменно дергаются. У Володи на глазах повязка набухла от крови. Он с неловкостью тянет к ней руку, но капитан, хмурясь, удерживает ее.

    - Володя, спо-кой-но.

    - Товарищ капитан. - У Володи отрывистый, незнакомый голос. - Надо снять повязку, мешает.

    - Товарищ кап... - И Лена осекается от спазмы в горле.

    - Лена? - с испугом спрашивает Володя. - Лена здесь?

    Лена тупо смотрит на его повязку. И делает еще шаг. Володя осторожно ищет и берет ее за плечи. Губы его стараются улыбнуться.

    - Лена? - шепчет он и опять тянется к повязке. - Леночка, надо снять повязку к черту!..

    Лена легонько сжимает его руку. Ее лицо кажется неподвижным. Кровь капает ей на пальцы. Она горячая, а рука Володи холодная, как железо на морозе.

    - Леночка, - говорит Володя, - меня обожгло... Меня только ударило... Посмотри, что у меня? Видишь? Совсем уж мелочь, чувствую - ожгло просто...

    Лена молчит. Ей нужно его перевязать, но Володя с повязкой сейчас так далеко от нее, что, наверно, не дотянуть рук.

    - Ничего, Володя, ничего... не опасно, - выдавливает она механически, как во сне, накладывая чистый бинт.

    А Володя, все стараясь улыбаться, говорит:

    - Это ерунда, пустяки. В голову ранило, кровью глаз залило!..

    Она усаживает его на нары и безмолвно стоит возле. Капитан прислонился спиной к стене, прикрыв глаза, и кажется, что дремлет. У него дергается щека и сходятся и расходятся углом черные брови.

    - Товарищ капитан, - сниженным голосом спрашивает кто-то из раненых, - как там... наверху?

    Капитан разлепляет веки.

    - Как там? - снова спрашивает молодой парнишка, раненный в бедро.

    - Стоим, - отвечает капитан, - три транспортера горят... - Капитан оглядывает раненых. - Три транспортера, - громче добавляет он.

    - Все здорово! - неестественно оживленно говорит Володя и кивает. - Да, товарищ капитан, Баранов молодец.

    - Лена. - Капитан машет Лене пальцем. - Иди сюда... Володька, Володька, - внезапно глухо говорит капитан и, стиснув Володино плечо, порывисто наклоняется и крепко целует его в губы.

    - Спасибо тебе, Володя, спасибо... за все.

    Капитан вышагивает из землянки, и Лена слышит, как он покашливает у входа: ждет ее.

    Лена, хватаясь за стену, как пьяная, выходит из землянки вслед за ним. Она держится рукой за ослизлую стену траншеи, чтобы не упасть от слабости в ногах.

    - Вот, - покашливает капитан, - так... Вот как с Володькой, а? Ты слышишь? Цены не было парню. Осколком мины его... Ну, вот что... Сейчас же за повозкой... В тыл по оврагу ближе. Раненых немедленно увезти. Никого больше не могу послать - такое время! Иду к Баранову, - добавляет, капитан, - там снаряды привезли. Эх! Ну ладно, беги за повозкой! За ранеными присмотрят.

    А Лена не может вымолвить ни слова.

    - Погоди, погоди, - нахмуривается капитан. - А с Володькой вы что... дружили, что ли? - спрашивает он глуховато.

    - Какое это имеет значение! - шепчет Лена.

    Капитан задерживает в груди дыхание, очень быстро говорит:

    - Ну ладно, ладно... Иди.

    Вокруг тихо. Только впереди над окопами дрожит красный отблеск, как от пожара, и даже не взлетают ракеты. Лена спускается с бугра и идет по дну оврага в тыл за повозкой. У нее точно клещами хватает за сердце. Удушье сжимает горло, и давит, и выпирает все из груди. Лена напрягается и морщится, чтобы заплакать, но слез нет. И она, судорожно хватая ртом воздух, останавливается и с ужасом думает: "Неужели? Неужели это все?"

    И, кусая губы, на ощупь, по настилу мокрых опавших листьев, Лена бежит по оврагу.


    - Ну вот, Володя, сейчас придет паром, и ты будешь в медсанбате, - говорит Лена и подымает Володе воротник шинели. - Так лучше, а то ветер...

    Володя лежит на носилках около землянок санроты на берегу Днепра. Около носилок тлеет костер. На обуглившихся досках лениво ползают и гаснут фиолетовые огоньки. От Днепра несет осенним холодком. С косогора, из сырой рассветной мути, летят влажные листья. Они падают на огонь, шевелятся, как живые, и вспыхивают тихим желтым пламенем. На песке около костра стоит еще несколько носилок. Из землянок санитары выносят раненых, ждут парома с того берега. Днепр не виден в потемках, но когда далеко слева слабо мерцает край неба, то можно отличить черную воду от берега. Временами ветер сникает, становится тихо, и Лена слышит, как отрываются и планируют с деревьев листья. Один лист упал ей на рукав. Лена осторожно снимает его и держит на ладони. Лист пахнет землей и тревожным запахом поздней осени.

    "Какой легкий лист!" - думает она.

    - Они у нас в Воронеже лежали целыми кучами в саду, и как хорошо было по ним ходить... - говорит Лена, - они хрустят.

    - А ты раздави этот, - ворочаясь, без улыбки советует он. - Тоже хрустнет.

    - Зачем, Володя? - обиженно отвечает она и сдувает лист с ладони. - Не надо.

    Володя поеживается и вздрагивает.

    Лена задумчиво смотрит на его лицо.

    - Что, Володя? - спрашивает она.

    - Лена, - говорит он, - скоро паром?

    - Сейчас, Володя. И потом в медсанбат. Немного осталось потерпеть.

    - Лена, - повторяет Володя, - а ведь я... Ведь мы с тобой теперь...

    Он приподымается на носилках, вбирает в себя воздух.

    - Что? - спрашивает Лена. - Что ты хотел сказать? Ложись, ложись...

    - Ничего, - говорит он, стискивая зубы, и мучительно морщится не то от боли, не то от каких-то воспоминаний...

    Лена поправляет его повязку и наклоняется к нему:

    - О чем ты думаешь?

    Володя не отвечает.

    - Странный! Какой ты странный, Володя! О чем ты думаешь? - Лена гладит его шею и целует в подбородок... - Я верю, что мы еще увидимся...

    Володя лежит молча.

    - Ну, сестренка, - говорит кто-то над головой. - Пусти-ка. Дай-ка мы его возьмем - паром не ждет!

    Рядом стоят два санитара. Они берут носилки и, кряхтя, несут их к парому в сопровождении Лены.

    - Погодите, ребята. - Володя встревоженно делает усилие приподняться, опираясь локтями, и голос его звучит сдавленным криком отчаяния: - Лена! Меня сейчас увезут... Я хотел сказать... не увижу я тебя больше! Жизни без тебя мне не будет, а не жалей ты меня, война ведь, Леночка, милая!..

    Она дальше ничего не может расслышать. Носилки грузят на паром, а она, безмолвно кусая губы, медленно идет к костру, и в ее ушах еще звенит мальчишески отчаянный вскрик Володи, пытавшегося объяснить то, что не поддается никакому объяснению.

    

... ... ...
Продолжение "Незабываемое" Вы можете прочитать здесь

Читать целиком
Все темы
Добавьте мнение в форум 
 
 
Прочитаные 
 Незабываемое
показать все


Анекдот 
Условный рефлекс. Космонавты с МКС, испугавшись космического мусора, перебрались в наш отечественный модуль Союз. И это правильно! Ведь с того, кто едет на иномарке, мусор сдирает намного больше, чем с того, кто на отечественой тачке.
показать все
    Профессиональная разработка и поддержка сайтов Rambler's Top100